Даже Смерть знает мое имя 3 (СИ) - Решетов Евгений Валерьевич "Данте" (электронные книги бесплатно .txt, .fb2) 📗
Мы встали и пошли за ним, а он привёл нас к зелёной двери. Открыл её и красивым голосом произнёс:
— Ваша светлость, к вам посетители.
— Пусть войдут, — донёсся до меня усталый и в то же время возбуждённый голос Синявской.
— Да уж войдём, — пробурчал я, вместе со спутниками прошёл мимо слуги и оказался в небольшом кабинете, освещённом тремя настольными лампами. Две из них стояла на п-образном рабочем столе с грудами бумаг, из-за которых выглядывала головка княжны. А ещё одна лампа разместилась на журнальном столике, обосновавшемся около шкафов с картонными папками.
Блин, а это место похоже на кабинет следователя. Правда, воздух хоть и душный, но пахнет туалетной водой, а не сигаретами и страхом посетителей. Тот же Стоцкий чувствует себе тут вполне уютно. Он развалился на кресле, прикорнувшем в самом тёмном углу.
— Паршиво выглядите, ваша светлость, — поприветствовал я княжну, когда слуга закрыл дверь. — Синяки под глазами, лицо осунулось.
— Мда, это точно Ратников. Не может быть никаких сомнений, — язвительно выдала Синявская, указав мне на низенькую софу. — Присаживайтесь, окажите милость, раз вы так любезны и тактичны.
— Я не согласен с сударем Ратниковым. Вы выглядите замечательно. Разве что немного устало, — пропел подхалим ректор и уселся не рядом со мной, а около робеющего Бульдога, оказавшегося между нами, точно барьер.
— Приятно, граф, что вы не утратили свою галантность даже после тех невзгод, что выпали на вашу долю, — проговорила княжна и неожиданно уточнила: — Вы в другом мире не икали?
— Да вроде бы нет. А что такое? Меня все вспоминали? Надеюсь, добрым словом? — улыбнулся ректор.
— В основном вспоминала ваша бывшая жена и отнюдь не добрым словом. Как только она узнала о том, что ей после вашей… э-э-э… смерти ничего не причитается, она превратилась в настоящую фурию. Пыталась всеми правдами и неправдами выцарапать хотя бы клочок вашей земли.
— Вот значит как… — печально опустил голову аристократ.
— Нам надо опять доказывать то, кто мы есть на самом деле? Или уже не надо? — поинтересовался я, вальяжно закинув ногу на ногу.
— Нет, я уже убедилась в этом. Да и сударь Стоцкий уверил меня в том, что вы не обманщики. Нет, вы, конечно, обманываете, сударь Ратников, но не в этом случае, — отпустила шпильку Синявская.
— Давайте сразу условимся. Сударя Ратникова больше нет. Теперь есть ваша божественность бог смерти Абрат или хотя бы просто господин Абрат. А это вот Бульдог, кому интересно, — указал я на охотника.
— Всем доброй ночи, — расплылся тот в почтительной улыбке.
— Твой друг Рябой теперь служит мне, — бросила ему княжна и тотчас серьёзно посмотрела на меня: — И как вы намерены покончить с ящерами? Какими силами вы сейчас обладаете? И расскажите-ка, как вы стали богом? Видимо, это не очень сложно, раз у вас получилось.
— Все, что связано с божественным статусом, — не предназначено для ушей обычных смертных, — снисходительно сказал я, глянув на княжну, показывая, что и она — обычная смертная, пусть и наделённая властью. — Что же касается моих сил, то их не так много. Мне нужны храмы и верующие. Тогда у меня появятся силы, но опять же я со своей божественной колокольни уже не могу вмешиваться в дела смертных. Но мои эмиссары вполне могут легонько встревать тут и там.
— И кто ваши эмиссары? Только не говорите, что это… уж простите… аристократ, помешанный на своей внешности, и простолюдин-охотник, умеющий считать лишь до десяти.
Ректор и Бульдог одновременно возмущённо выдохнули, но сделали это очень тихо. Так, чтобы княжна не услышала.
— Но-но-но! — погрозил я Синявской пальцем. — Вы сильно недооцениваете этих людей. Они смелые, сообразительные и готовы умереть за меня.
Граф и охотник удивлённо покосились на меня. И в их глазах не было особого желания умирать хоть за кого-то.
— Кха, кха, — покашлял в кулак некромант, врываясь в готовую разгореться перепалку. — Давайте лучше пока оставим эту тему и поведаем господину Абрату о том, что произошло за время его отсутствия.
Княжна откинулась на высокую спинку украшенного резьбой стула и разрешающе махнула некроманту лапкой. Тот снова покашлял в кулак, поиграл кустистыми седыми бровями и чуть смущённо проговорил:
— Да, в общем-то, если признаться, то и рассказывать особо нечего. В городе установлен комендантский час. После восьми вечера на улицу выходить нельзя никому, кроме представителей закона. Давеча же полиция прошерстила несколько особо неблагополучных районов в поисках тех, кто подстрекает простолюдинов к мятежу. Кое-кого схватили, и нынче они распиханы по тюрьмам, где с ними ведут… э-э-э… беседы, ну, вы понимаете какие беседы. Возможно, мы выйдем на эмиссара ящеров, но вряд ли. Кстати, ящеры. Количество прорывов в последние дни резко сократилось, как и попыток создать оазисы. А вот в одном из соседних княжеств активность ящеров увеличилась. И там с ними не особо-то и борются. Народ оттуда бежит целыми семьями. Кое-кто остаётся у нас. Мне мыслится, что тамошний князь либо полный дурак, либо перешёл на сторону ящеров, что, кажется, более вероятным. Вот и всё, господа.
— Что с оружием? — вопросительно вскинул я бровь, глянув на княжну.
Та поморщилась и прямо сказала, не став стесняться некроманта, что говорило о том, что он теперь правая рука княжны и в курсе всех секретов:
— Пока производство иномирного оружия есть только на бумаге.
— Мы ещё в процессе оценки производственных мощностей княжества, — вставил Стоцкий. — И эта оценка внушает оптимизм. Всё-таки князь готовился к войне с соседями, посему вкладывал много средств в военную промышленность. Однако, учитывая специфику нового оружия, нужно будет многое переделать, а это, к сожалению, будет длиться не один день, и не одну неделю. Нам ведь требует ещё и полная секретность.
— Ясно, — кивнул я и поймал себя на интересной мысли. А вот то, что я сейчас сижу в этом кабинете и общаюсь с этими людьми — является нарушением закона о божественном невмешательстве в дела простых смертных или нет? То, что я узнал из Книги Богов, в полной мере не отвечает на данный вопрос. Там есть пункты про то, что нельзя принуждать людей, запугивать и ещё как-то радикально воздействовать на них. А можно ли, скажем так, советовать? Ну, наверное, можно.
— Я бы вам ещё посоветовал нанимать магов или как-то шустрее развивать своих.
— Кто бы мне денег дал на наём магов, — мрачно выдала княжна. — Может, у вас, господин Абрат, где-то завалялся неразменный золотой, как в сказке? Боги же тоже для меня раньше была сказками, а нынче я гляжу на одного из них. Кстати, может покажете нам что-то божественное?
— Я бы мог сказать, что пришёл сюда не для того, чтобы развлекать вас, но всё же окажу милость и покажу кое-что. Бульдог, встань, — приказал я.
Охотник послушно поднялся, после чего я швырнул в него «Временное бессмертие».
— О-о-о, — сладострастно выдохнул он, как наркоман, получивший долгожданную дозу. У него даже плечи расправились, мускулистая грудь выпятилась, а взгляд стал слегка надменным.
— Есть ли у кого-то из вас оружие? — глянул я на некроманта с княжной.
— Есть. Должность обязывает, как и смутные времена, — саркастично усмехнулась Синявская и вытащила из-под стола чёрный револьвер. И не какой-то там дамский, а вполне себе крупный и серьёзный.
— Прошу, не стесняйтесь, проявите вашу неутолённую кровожадность и выстрелите в Бульдога, — разрешил я.
— А разумно ли это делать? — вставил некромант.
— Не переживайте, сударь, — усмехнулся охотник. — Со мной всё будет хорошо.
— Я не за тебя переживаю, а за то, что на звук выстрелов сбегутся охранники. Может, лучше магией?
— Да, так будет лучше, — решила девушка, отложив револьвер.
А я слегка напрягся. Магией-то кабан не пытался убить Бульдога, так что «Временное бессмертие» в этом плане не обкатано.
Охотник же даже не подумал об этом. Он бесстрашно выпятил грудь, а потом вдруг торопливо стащил с себя верхнюю одежду, продемонстрировав мускулистый торс и кубики пресса. Ректор завистливо покосился на них, а потом глянул на княжну. Та вскинула руку и швырнула в Бульдога магоформу насыщенного зелёного цвета. Она светящимся зелёным облачком пронеслась по кабинету и ударила охотника прямо в солнечное сплетение. А тот лишь шире усмехнулся, поскольку на его коже не осталось ни следа.
