Летопись безумных дней - Малиновская Елена Михайловна (электронная книга TXT) 📗
«Вы разумны!» – чуть было не ляпнула я очередную бестактность, но Мердок наградил меня предупреждающим толчком в бок, и я вовремя прикусила язык.
– Они очень обидчивы, – вполголоса пояснил мне Хранитель, когда мы уже сидели в коляске. – Крылатые кони доставляют гостей в императорский замок по личной просьбе Милорна; но если их оскорбить, недолгий полет может обернуться сущим мучением.
Тройка согласно взмахнула крыльями, и мы мягко оторвались от земли. Под нами простирался ночной город. Мрак заключил Пермир в свой недолгий плен, надежно укрыв его под темным покрывалом небес. Лишь отважные искорки звезд боролись с его могуществом да уличные фонари помогали им по мере возможности.
Под нами неспешно проплывали спящие дома, ласковый, свежий ветерок обнимал меня за плечи, легонько играя непослушными прядями. Где-то вдалеке мерно бились океанские волны, в пену разбиваясь о прибрежные скалы.
Медленно приближалась громада дворца, окруженная многочисленными огнями разноцветных ламп. Как-то вдруг грянула музыка, будто приветствуя запоздалых гостей.
Коляска аккуратно приземлилась перед воротами. Стража, увидев нас, согласно взяла на караул. На этот раз обошлось без предупреждений о невозможности применения магии внутри стен дворца, правда, меня не покидало навязчивое ощущение, что кто-то настойчиво смотрит мне в затылок, пока мы поднимались по лестнице в праздничный зал.
– Бывает, – пожал плечами Мердок, когда я ему рассказала о навязчивой мании преследования. Я надулась, обиженная безразличием к моему психическому здоровью.
Сама собой отошла в сторону плотная парчовая занавесь, расшитая золотом, и мы торжественно вступили в избранное общество.
Честное слово, когда я представляла себе это знаменательное событие, перед внутренним взором почему-то вставала сцена из романа «Война и мир» великого классика. Надеюсь, все поняли, что я имела в виду первый бал Наташи Ростовой. Воображению рисовался паркетный пол, по которому в танце изящно скользят пары, тетушки, шушукающиеся по углам зала и присматривающие выгодные партии для своих дочерей. Скромные, краснеющие барышни, затянутые в корсеты и обмахивающиеся веерами. Ну и конечно, мужчины – холеные аристократы и офицеры в строгих военных мундирах, с гвардейской выправкой и пышными усами.
Действительность разочаровала меня. Зал не поражал размерами, скорее напротив. Мы очутились в уютной, затянутой шелками комнате, погруженной в приятный полумрак. Если кто-то и захотел бы станцевать здесь, он столкнулся бы с немалыми трудностями в виде многочисленных диванов, пуфиков и стульев, расставленных в произвольном порядке.
Общество также поражало пестротой и неоднородностью. Были здесь и молоденькие девицы в таких нарядах, словно они страдали от изнуряющей жары и не нашли ничего лучшего, как явиться на прием к императору в малюсеньких купальниках. Впрочем, их обнаженные тела были прикрыты кроме ткани еще и многочисленными сверкающими украшениями. Хотя хватало и противоположной крайности: наряженных в бархатные, наглухо закрытые платья седых леди с крючковатыми носами и хищными глазами. Доблестное офицерство оказалось представлено лишь парой-тройкой человек со строгой выправкой, которые едва заметным кивком поприветствовали Мердока. Остальные представители сильного пола человечества повергли меня в шок. Кто-то щеголял в дамских панталонах с кокетливыми кружевами, кто-то бравировал странными аксессуарами, используемыми явно не по назначению. Как вам, к примеру, молодой человек с имитацией унитаза на голове? А ведь это был один из самых приличных последователей городской моды. Про остальных говорить не буду. Не из-за моей стыдливости, а из-за вашей неискушенности. Или наоборот, как вам больше нравится.
Стоит ли упоминать, что на подобном фоне мы с Мердоком выделялись словно воробьи в стае павлинов. Несколько десятков глаз устремилось на нас, стоило только пересечь порог. Я смущенно кашляла, в очередной раз ловя неприязненные взоры, обращенные к моей ничем не примечательной особе. Боюсь, если бы не присутствие Мердока рядом, меня бы растерзали в мгновение ока. А так я семенила за ним мелкими шажками, и толпа покорно расступалась перед нами.
– Ну наконец-то! – С другого конца комнаты к нам поспешил император, даже по случаю празднества не изменивший привычному стилю и не облачившийся во что-нибудь более экстравагантное. На нем были просторного кроя белые льняные брюки и рубаха, выгодно оттенявшая его светлые волнистые волосы и загорелую кожу. Впрочем, Мердок также остался верен своему вкусу.
– Хорошо доехали? – продолжал тормошить меня Милорн. – Вы у меня почетные гости. Только за вами послали крылатых коней. Остальные сами добирались. Верховный Старец чуть со злости не лопнул.
– Прошу прощения, ваше императорское величество, – раздался рядом ледяной вежливый голос. – Видимо, вы были введены в заблуждение моим недовольным выражением лица. Могу вас уверить, все мое неудовольствие было вызвано лишь необходимостью лицезреть на этом великолепном балу Элизу.
Я обернулась, гадая, кто же успел проникнуться такой неприязнью ко мне. Вроде бы я пока еще никому не успела столь сильно насолить. Если не считать Мердока, которого я периодически выводила из себя искрометным чувством юмора.
Передо мной предстала сморщенная, высохшая фигура, затянутая в черный, непроницаемый для взгляда посторонних плащ. Плотно надвинутый капюшон не мог скрыть яростно горящие глаза, которые окатили меня такой ничем не прикрытой ненавистью, что на миг мне стало душно от нехватки воздуха.
– О! А вот и Верховный Старец пожаловал, – ничуть не смутившись, радостно засмеялся Милорн. – Обиделся, поди, на меня, коли так официально заговорил. Ладно, не злись.
– Что вы, – ядовито ухмыльнулся вредный старикашка. – Какие могут быть обиды между старыми друзьями. Надеюсь, вы не будете противиться, если я пораньше покину ваше сегодняшнее мероприятие. Что-то сердце прихватило. Наверное, возраст сказывается. Или неприятные воспоминания нахлынули…
– Я буду против, – неожиданно вступил в разговор Мердок. – Если тебе, повторяю, тебе стало тяжело выносить придворную жизнь с ее невзгодами, то ты рискуешь вообще лишиться права выходить в свет. Впрочем, это касается всех и каждого.
Я чуть было не подавилась от железного отзвука в голосе начальника Управления. Впервые за всю недолгую историю нашего знакомства он позволил себе такой непререкаемый тон. Верховный Старец зашелся в приступе судорожного кашля, но не посмел больше возражать. Напоследок, скрываясь в толпе, он одарил меня презрительным фырканьем.
– Так-то лучше, – громко сказал маг, чтобы слышали все. – Пора каждому твердо уяснить, что Элиза присутствует здесь на столь же законных основаниях, что и остальные.
По залу пробежал приглушенный ропот недовольства. Поэтому, когда мы втроем покинули его, направившись в комнату для аудиенций, я вдохнула полной грудью.
– Да, дела, – вполголоса пожаловалась я. – Не удивлюсь, если завтра возле дома выстроится очередь из желающих прирезать или задушить меня. Боюсь, на фоне предстоящих испытаний Фарим покажется мне ребенком с игрушечным ножичком вместо меча.
Мы прошли мимо очередного стражника, который опасливо покосился на мои браслеты, и уединились в личном кабинете императора. Я еще по первой встрече помнила так поразившую меня скромность его обстановки и теперь более внимательно осмотрелась вокруг. Ничего лишнего, только три кресла, большой письменный стол да деревце, незаметно притаившееся в горшке возле окна.
– Рассказывайте! – потребовала я, как только за нами захлопнулась дверь и мы оказались изолированы от внешнего мира и его любопытных представителей. – Если опять начнете юлить, то я не знаю, что сделаю! Я… Я…
– Ты лопнешь от возмущения, – закончил за меня Милорн, удобно располагаясь напротив. – Что ж, ты заслужила подробный рассказ о своих злоключениях. Правда, Мердок?
– Уговорили, – тяжко вздохнул тот. – Пожалуй, начну издалека. Итак, ты появилась в Пермире и взбудоражила все общество. Причины тому, думаю, объяснять не стоит. За свою короткую, но бурную жизнь ты успела насолить огромному количеству жителей империи. Очень у многих был на тебя зуб, но некоторые особо выдающиеся личности решили мстить. Они не приняли в расчет, что ты, по сути, совсем другая Элиза, чем некогда была. Пусть это останется на их совести.
