Небо и корни мира - Тулянская Юлия (читать книги онлайн бесплатно серию книг .TXT) 📗
Когда кочевника обступали, его всякий раз охватывал страх тесноты. Вот и сейчас он не уклонялся от плетей, а метался вслепую. Может, он и впрямь зажмурил глаза, потому что иногда ударялся об окружавшую его стену надсмотрщиков, и те опять выталкивали его на середину. От безысходности кочевник лег на землю ничком.
– Поднимайся, собака! – окликнул Коршак, для острастки щелкая плетью рядом.
Яромир уже знал, что у надсмотрщиков эта потеха называется «попарить в баньке», но она еще ни разу не случалась у него на глазах. «Банька» устраивалась так: надсмотрщики, загнав каторжника в круг, хлестали плетью по очереди, друг за другом, или один из них распоряжался, выкрикивая, чей черед бить. Конец потехи наступал тогда, когда каторжник падал и не мог подняться. Может быть, потому кочевник и бросился в кругу ничком. Но он упал в самом начале «баньки», не успев еще толком «попариться», и его стали поднимать.
Яромир сунул свой кусок хлеба стоявшему рядом с ним каменотесу:
– На, подержи.
– А со мной кто так сыграет? – вызывающе стал выкрикивать он, вплотную подойдя к кружку надсмотрщиков. – Давай, попробуй меня «попарить»! Меня вам, небось, не уложить! Будь у меня что поставить, я бы побился об заклад: вы себе руки отмашете, а меня вам не свалить. Ну-ка, увидим, горяча ли у вас «банька»!
Эта хвастливая кабацкая повадка бросать вызов была близка надсмотрщикам. Яромир зацепил их.
Кочевник лежал не шевелясь, держась руками за голову. Коршак легонько ткнул его носком сапога:
– А ну, поднимайся.
Каторжники вокруг загалдели, с тревогой ожидая, чем кончится «банька». Яромир, половчее подобрав цепи, вошел в круг, из которого только что Коршак за ворот выкинул кочевника. Боком, слегка пригнувшись, Яромир кружился в середине. Надсмотрщики стояли так, что каждый из них доставал до середины круга лишь концом плети. Если бы, уклоняясь от ударов, Яромир отскочил к краю, Коршак был готов выкрикнуть имя кого-нибудь из стоящих там, чтобы тот вытянул Яромира по спине во всю длину ремня. Каторжники, столпившиеся неподалеку, начали кричать:
– Давай, Яромир!..
Но забаву вскоре пришлось прекратить: закончилось время, отведенное для дневного отдыха каторжников. Яромир, снова взявшись за кайло, хвалился: мол, «банька» не на его вкус, он де привык погорячее.
Он удержался на середине круга, зорко следя за руками надсмотрщиков и вслушиваясь, чье имя назовет Коршак. Лишь в нескольких местах ему просекли рубашку и сорвали лоскутья кожи со спины, да еще концом плети задели щеку. Яромир отирал кровь подолом. В отместку за кочевника и за свой рубец на щеке он весь оставшийся день прохаживался насчет недостаточно горячей «баньки», которой его угостили, скалил зубы и никак не хотел притихнуть. Вечером в бараке его предупредили, что ему это не сойдет.
Яромиру стало горько, и он испугался. «Зачем я их еще дразнил? – думал он о надсмотрщиках. – Мало мне? Измолотят теперь, как собаку…» Яромир тяжело вздохнул, с глухой тоской лег ничком на топчан и взялся за голову руками, позабыв, что так же сегодня лежал в кругу во время «баньки» кочевник. О кочевнике, из-за которого влез в эту передрягу, Яромир ничего плохого не думал. Степняк, как говорили в Даргороде, допил свою чарку: любил в жизни что-то до безумия, до смерти, и теперь ему недолго мучиться…
Утром Яромиру казалось уже, что все не так скверно. Правда, он затревожился, когда на выходе из барака его перехватил Коршак и велел идти в одну из подсобных построек, туда, где, как помнил Яромир, новичкам клеймили руки. Четверо надсмотрщиков проводили его в подсобку, а там ждал волосатый деревенский кузнец.
– Что, братец, – глубоким басом спросил кузнец. – Заработал себе «строгача»?
И заковал Яромира в железный пояс, к которому крепились за середину провисающие цепи ручных и ножных кандалов. «Строгач» не позволял широко развести руки.
Яромира отпустили из подсобки, и он поторопился получить хлеб и похлебку: остальные каторжники уже кончали еду. Еще с вечера после ужина он начинал мечтать о завтраке: он был слишком здоров, ему всегда не хватало.
Яромир было решил, что, заковав его в «строгача», надсмотрщики поквитались с ним за вчерашнее. Носить железный пояс было делом несладким, что уж, и парень думал, они теперь в расчете. У него защемило сердце, когда он во время дневного отдыха надсмотрщики сделали круг.
– Эй, Яромир! – спокойным голосом окликнул Коршак. – Ты вчера говорил, что любишь погорячее… Иди-ка сюда.
– Дай хоть доесть, – буркнул тот, дожевывая свой хлеб.
– Потом доешь, – засмеялся один из надсмотрщиков.
– Иду, – отозвался Яромир, отправляя в рот крошки с руки.
На севере было свое представление о мужестве. Яромир знал: поднимаясь с бревна, на котором отдыхал, и входя в кольцо надсмотрщиков с беззлобным и обыденным видом, он держится молодцом. В кругу он снова начал медленно крутиться на месте, отбросил обыденный вид и оскалил зубы. Коршак выкрикнул имя первого, кто должен был хлестнуть каторжника плетью. Но сегодня Яромир не собирался плясать посередине. Услыхав голос Коршака, он сдавленно зарычал и бросился на него, пытаясь накинуть на горло цепь.
Яромир не убил Коршака: его оттащили надсмотрщики и потом долго топтали ногами, пока он совсем не перестал сопротивляться. Тогда они расступились. Яромир остался лежать на месте. Надсмотрщики и каторжники глядели на него теперь даже с некоторым недоумением. Яромир лежал вытянувшись и раскинув руки, запрокинув заросший подбородок к небу.
Кочевник держался в стороне, он боялся толпы. Из-за этого никто не видел, как он сделал несколько отчаянных жестов, схватив себя за волосы и раскачиваясь из стороны в сторону. Но когда у него вырвался протяжный, дикий вопль, похожий на крик степного коршуна, все оглянулись на него. Качнувшись еще раз, кочевник вдруг рванулся и с протяжным воем кинулся в подземелье. За ним послали нескольких рабочих. Те вскоре вернулись. Они сказали, что кочевник в приступе помешательства расшиб себе голову о стену.
– Что ты задумался, князь? – с участием спросил Радош.
Он был невелик ростом, худой, но статный и живой парень.
Яромир взял его за плечо:
– Сколько вас таких – моих дружинников?
– Семеро, князь.
– Семеро – это хорошо… это много, – Яромир перевел глаза на второго дозорного, улыбающегося Брослава. – Я о том думал, ребята, что пословица есть: кто что любит – в том его и погибель… Дорого вам семерым может встать, что вы этот мир любите.
Он глубоко вздохнул, и, словно отзываясь, в ветвях кустов зашумел ветер. Перед рассветом посвежело, но небо еще не начинало сереть. Трое людей плохо видели лица друг друга. Радош сказал:
– Я знаю, князь. Но ты же богоборец, правда? У тебя есть все приметы. И тебе нужна дружина. Мы – за тебя.
– Это – хорошо… – повторил Яромир все те же слова, чувствуя, как проясняется у него на сердце.
– Мы правда пойдем войной на Небесный Престол, Яромир? – спросил Брослав. – Говорят, что это невозможно. Как мы туда попадем?
Серьезный, грамотный парень, сын судейского писаря, он чуть склонил голову набок, ожидая ответа.
– На западе есть предание о короле Ормине, который через Подземье добрался до Небесных Врат, – сказал Яромир.
Оба юноши больше ничего не спросили. В будущем их путь должен лежать сквозь Подземье… Оба переглянулись и почувствовали, как по спинам пробежала холодная дрожь.
Лес уже почти спал, предчувствуя выпадение первого снега. Сердце леса за зиму накопит рождающей силы, и летом появятся новые земнородные… Девонна улыбалась, думая о будущем лете. К тому времени и у нее родится ребенок. Будет ли она все еще жить здесь, или война уведет их с Яромиром в другие места?
Девонна пила травник, согревалась. Шалый, дремавший под лавкой, вдруг вскочил и наклонил голову. Кто-то стучался в ворота.
