Знамение пути - Семенова Мария Васильевна (читать книги регистрация txt) 📗
– Если бы меня не держали, – шмыгая расквашенным носом, пробормотал халисунец Бергай, – этот сгнивший сарсановый лист уже подавился бы непристойностями, сказанными о моей стране и о Небесах, Которым у нас поклоняются…
Волкодав повернулся к саккаремцу.
– Я полагаю, – сказал он, – у тебя дело стало тоже только за тем, что тебя держат?
Сурмал молча оскалил зубы, глядя мимо Наставника. Это был взгляд охотника, бросившего к тетиве смоченную ядом стрелу.
– Значит, если бы вас не держали… – снова повторил Волкодав. Кивнул и продолжал: – Вы оба забыли одну простую вещь. Удержать можно только того, кто на самом деле не свободен. Ну-ка, идите оба сюда…
По его жесту старшие ученики выпустили забияк, и они подошли, раздражённо потирая намятые чужими пальцами плечи и исподлобья косясь один на другого. Волкодав протянул им обе руки:
– Держите. Так, будто взяли меня в плен и хотите поставить перед своим полководцем… Ну?
Служили или нет Бергай с Сурмалом каким-либо полководцам – так и осталось делом тёмным, ибо здесь, в крепости, каждый рассказывал о себе сам и только то, что хотел, – но вот воров, пойманных в огороде, и тому и другому точно приходилось вязать. Они живо схватили Наставника за руки и ссутулились у него за спиной, оказавшись таким образом носом к носу. Это им, понятно, не нравилось, но не рядом же с Наставником отношения выяснять!
– Держите? – усмехаясь углом рта, спросил Волкодав.
– Да! – долетели сзади два голоса. – Держим!
Крепкие парни действительно держали его. С толком, со знанием дела. Однако, когда Волкодав начал движение, оно оказалось для них совсем неожиданным. Как говорила госпожа Кендарат: «Бывает, трудно приблизить к ножу ножны, пристёгнутые на поясе. Но ведь можно поступить и наоборот…» Вот и венн, до времени не пытаясь высвободить руки, начал разворачивать бёдра. А когда тело заняло выгодное положение – его правая рука, на которой всей тяжестью повис саккаремец, пошла… именно туда, куда Сурмал изо всех сил увлекал её: вниз. Ойкнув, парень невольно сунулся следом, попытался сдержать движение, уже поняв, что попался… всё тщетно! С другой стороны сдавленно зарычал Бергай: с ним – разве только на пару мгновений позже – происходило всё то же самое. Ещё миг, и оба взвились на цыпочки, из последних сил пытаясь удержать неудержимое… Волкодав сделал примерно то, что днём раньше, избавляясь от Ригномеровых слуг, совершил Волк, – но сделал не по-боевому, как его ученик, а плавно и медленно – для невежд. Он мог бы шагнуть легонько вперёд и отправить обоих кувырком через весь двор, но превращать падение в спасительный кувырок они ещё не умели и могли здорово расшибиться, поэтому он не стал их бросать – просто стряхнул с себя, словно прицепившиеся репьи, и они повалились в пыль, невольно хватаясь один за другого. Когда-нибудь – много позже – они поймут, как пощадил их Наставник. Поймут и оценят. Но пока им было до этого весьма далеко, и, соприкоснувшись с жёсткой землёй, они первым долгом отодвинулись друг от дружки, а потом собрались вскочить.
Однако в это время Наставник сделал к ним шаг, и таков был этот короткий шаг, что обоих внятно предостерегло животное чутьё: замри! – и, может быть, уцелеешь.
И халисунец с саккаремцем замерли, сидя в постепенно оседающей пыли, почти касаясь локтями.
– Вот так-то оно лучше, – негромко сказал им Волкодав. И добавил: – Можете, оказывается, сообща дело делать… Держали-то ведь неплохо.
Бергай и Сурмал с прежней ненавистью покосились один на другого. Вокруг них постепенно рассаживались другие ученики. Все понимали, что Наставник не продолжит прерванного урока, пока не вразумит драчунов.
Волкодав же продолжал:
– Я не буду спрашивать, из-за чего вы сцепились. Когда саккаремский дурак встречает халисунского дурака, повода для драки редко приходится долго ждать.
Они было вскинулись. Каждый считал недоумком никак не себя, а только своего супротивника. Наставник заметил это и опять повернулся к ним, и почему-то желание шевелиться разом пропало. А Волкодав неожиданно ткнул пальцем в Бергая:
– Ты. Ты живёшь здесь уже месяц. Ты знаешь, где находится храмовая библиотека? Ты в ней бывал?
Халисунец озадаченно помотал головой. Однако отвечать таким образом, когда с тобой разговаривают облечённые властью, отнюдь не считается вежливым, и он поспешно пробормотал:
– Нет, Наставник. Не ведаю и не бывал… да зачем бы мне?
Волкодав оставил его слова без ответа. Вытянутый палец указал на саккаремца.
– А ты?
Сурмал ответил не без некоторой дерзости:
– Я пришёл сюда учиться непобедимым приёмам, а не за книжками шаровары просиживать.
Волкодав прищурился:
– Сам-то умеешь читать?
На сей раз в голосе Сурмала прозвучал почти вызов:
– Чего ради тратить время на бесполезное? Я воин, а не жрец и не торговец.
– Значит, не умеешь, – кивнул венн. – Довольно стыдно для сына великой страны, к тому же готового отстаивать свою родину даже от глупого слова, брошенного не подумавши…
На самом деле неграмотных было пруд пруди даже среди аррантов, которых все признавали учёнейшим в мире народом, вот только говорить об этом сейчас определённо не стоило.
– Мою родину, – сказал саккаремец, – великой сделали полководцы, разгромившие халисунских захватчиков! А вовсе не какие-то там переписчики книг!
Бергай при этих словах дёрнулся, свирепо оскаливая зубы. Однако в бой не полез и даже кричать остерёгся – да и правильно сделал.
– Твою страну, – сказал Сурмалу Наставник, – освободили от ига пять столетий назад…
– Мы помним! – ощетинился саккаремец.
– Народ, – ответил Волкодав словами аррантского мудреца, которые в своё время возмутили его самого, но позже, поразмыслив, он про себя признал их правильными, – связно помнит последние век-полтора, а дальше начинается безликое «давным-давно», о котором что ни соври – всё окажется к месту. И не спорь со мной, это действительно так. Подумай хорошенько, и сам убедишься. Слыхал я песни ваших певцов: поверить им, так шад Даманхур правил чуть ли не прежде Великой Ночи… Ну и многое знали бы о халисунском нашествии люди вроде тебя, если бы тогда же не нашлись составители книг, рассказавшие о сражениях и полководцах? А потом не пришли за ними другие, кто эти книги сберегал и тщательно переписывал?.. И ещё третьи – кто до сих пор их читает и людям рассказывает? Скажи-ка мне, много ли сохранилось памяти о ком-нибудь, кто не упомянут в трудах летописцев?
Сурмал не сумел тотчас придумать достойный ответ и вынужден был промолчать. А Волкодав повернулся к Бергаю:
– Теперь ты. Умеешь читать?
– Умею, Наставник, – как бы даже смущённо ответил халисунец. «О-о-о!» – насмешливо-восторженно послышалось с той стороны, где расселись прочие уноты, и Бергай, потупившись, пояснил: – В стражниках служил, порезали малость… С приятелем вместе отлёживались. Он и научил, пока делать нечего было. Сказал, вдруг пригодится…
– Так, – в третий раз сказал Волкодав, и оба провинившихся невольно подобрались, понимая, что не вполне понятный разговор о книгах и грамоте закончен и сейчас им будет определено наказание. А Наставник продолжал: – Благородное кан-киро не может быть вручено бессмысленным олухам, ведущим себя точно дети, поссорившиеся из-за кучки песка. Поэтому вы сейчас покинете этот двор. А если захотите вернуться, то сперва сделаете вот что. – Он смотрел сверху вниз на двоих учеников, застывших в напряжённом ожидании приговора, и ему было их жаль. Когда-то он и сам был точно таким же. Только злобную нелюбовь к враждебному племени жизнь из него выкорчёвывала иначе, куда более жестоко… Да и наказание, которое он намеревался им положить, кому другому показалось бы не карой, а скорее наградой. – Храмовую библиотеку, – сказал он, – как-нибудь разыщете сами. И если сумеете убедить хранителя, что не от дела лытаете, а дело пытаете, он покажет вам одну книгу… Её написал учёный из твоего Саккарема, Сурмал. Его называют Зелхатом… Раньше ещё величали Зелхатом Мельсинским, потому что он трудился при дворе шада. Он написал много книг. Та, которая вам нужна, называется «Созерцание истории Саккаремской державы, равно как и сопредельных народов, великих и малых». Вы её прочитаете…
