Вся правда о нас - Фрай Макс (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
Базилио озадаченно моргнула.
— Слушай, а ведь он совершенно прав, — сказал я. — Так что реви на здоровье. Можешь начинать прямо сейчас.
— Спасибо, но мне уже не хочется, — улыбнулась она.
— Тогда выкладывай, что у тебя стряслось. Ты меня знаешь, я не отстану.
— Просто сэр Умара Камалкони не смог прийти в гости, — смущённо сказала Базилио. — Мы заранее договорились, и я специально раздобыла на Сумеречном Рынке новую игру, называется «Злик-и-злак». Большое поле и много разноцветных кубиков. В Злик-и-злак играют только в Чирухте; если бы не Трикки, который родом из Тулана, даже не знаю, как бы я разузнала правила… Ладно, это всё неважно. Просто сэр Умара Камалкони заранее радовался новой игре, а потом взял и не пришёл! Он, конечно, придёт, когда сможет, и мы ещё поиграем. Просто я очень ждала и всё приготовила, а он не смог, и мне теперь таааааак обидно!
На этом месте Базилио всё-таки шмыгнула носом и благополучно разревелась. А мы с Шурфом понимающе переглянулись. Бедный ребёнок, нелегко дружить с Королём. Особенно если при этом не знаешь, с кем связался.
Под личиной седого и согбенного Старшего Помощника Придворного Профессора овеществлённых иллюзий Базилио навещает Его Величество Гуриг Восьмой. Вообще-то, изначально он затевал этот маскарад как одноразовый: захотел посмотреть на поселившееся в моём доме чудовище, а гулять и заходить в гости к подданным, не прихватив с собой свиту из как минимум полусотни придворных бездельников с паланкинами и оркестром, монархам, к сожалению, не положено. Поэтому наш Король вынужден изменять облик и сочинять соответствующую легенду всякий раз, когда его посещает желание развлечься на стороне. И к нам в гости он тогда заявился, прикинувшись забавным дотошным старичком. Кто же знал, что они с Базилио так подружатся, что один будет раз в несколько дней превращаться в придворного профессора, а другая — в ужасное чудовище, которое тот якобы обязан изучать. На самом деле, «изучение» обычно состоит из совместного разгадывания головоломок и болтовни чуть ли не до утра. Его Величеству, как я понимаю, здорово не хватает такой счастливой, почти детской дружбы, так что они с Базилио очень удачно друг друга нашли.
Хотя Базилио всё-таки гораздо труднее. В глубине души я уверен, что она в этого несуществующего придворного профессора немножко влюблена. Ну, то есть, я всем сердцем надеюсь, что именно «немножко». Но мрачно подозреваю, для неё это очень даже всерьёз.
— Твоё огорчение понятно. Никто не любит, когда нарушаются его планы, — рассудительно сказал Шурф. — Но когда связываешься с придворными, это совершенно неизбежно. Думаю, твоему другу сейчас ещё трудней. Ты, по крайней мере, сидишь дома, с друзьями и кошками, а он вынужден стоять, вытянувшись по струнке, на Королевском приёме в честь прибытия делегации из Графства Хотта. Жизнь во дворце полна таких неприятных моментов, а хуже всего, что придворных никогда не предупреждают о прибытии очередной делегации заранее. Да и сам Король не застрахован от подобных неожиданностей: иногда высокие гости задерживаются в пути, а иногда, как сегодня, являются на день раньше оговоренного срока, и это, к сожалению, не повод не пускать их во дворец…
— А, так вот почему! — Базилио сразу перестала плакать. — Я-то думала, сэр Умара Камалкони не пришёл, потому что ему интересней познакомиться с хоттийскими гостями, чем играть со мной в Злик-и-злак. А его, получается, просто не отпустили из дворца? И даже не предупредили заранее, что сегодня вечером он будет занят?
— Не сомневаюсь, именно так оно и было, — заверил её Шурф.
Он ещё что-то хотел добавить, но в этот момент окно распахнулось настежь, и в гостиную влетело существо размером с платяной шкаф и настолько кошмарного вида, что Базилио, взвизгнув, выскочила из кресла, где сидела, свернувшись уютнейшим клубком, и спряталась за мою спину. Хотя, по идее, должна бы понимать, что ничего особо страшного в чудовищах нет. Если уж сама тоже оно.
Но оправдать её поведение всё-таки можно. Посетившее нас создание обладало удивительным телом цвета безмятежной радости — то есть, если называть вещи своими именами, ярко-зелёной бесформенной тушей, оборудованной пучками волосатых щупальцев, несметным числом выразительных лиловых глаз, окружённых длинными ядовитыми шипами и примерно таким же количеством хищных зубастых ртов, которые вопили, визжали и изрыгали проклятия, перебивая друг друга. По замыслу, это хоровое выступление должно было устрашающе воздействовать на любую потенциальную жертву. И, в общем, получалось неплохо. У меня самого нервы бы сдали, если бы я увидел эту красоту в первый раз.
Но я к ней уже привык.
Гораздо важнее, впрочем, что к ней привык Друппи. А то даже не знаю, во что превратилась бы сейчас моя гостиная, если бы он бросился нас защищать. Но Друппи только приветственно взмахнул ушами. Я же говорю, в большинстве случаев он очень воспитанный пёс. А что сердце его исполнено любви, которая периодически затмевает разум — так с кем из нас, положа руку на сердце, не случалось ничего подобного?
— О, а вот и Муррийский Демон Гнева к нам пожаловал, — одобрительно сказал Шурф. — И очень неплохой демон, гораздо более цельный, чем в прошлый раз. Посиди с нами, демон. Только не ори так, пожалуйста. Насколько я помню из «Энциклопедии устрашающих созданий», молчаливое состояние тебе тоже присуще.
— По крайней мере, в процессе переваривания только что съеденной жертвы, — подсказал я. — Если это совершенно необходимо, можешь попробовать проглотить меня. Но я, честно говоря, совсем не уверен в собственной съедобности.
— Ой, — пискнула у меня из-за спины Базилио. — Так это…
— Ну да, — улыбнулся я. — А ты не узнала? Думала, настоящий демон к нам вот так запросто вломился, а мы даже не пытаемся призвать его к порядку? Ну ты даёшь!
Зелёная туша попробовала втиснуться в кресло, у неё предсказуемо не получилось. Кресла у нас в гостиной большие, но всё же не настолько. Поэтому Муррийскому Демону Гнева пришлось плюхнуться на диван. Одно из щупалец подгребло к себе стакан с укумбийским бомборокки, после чего демон растерянно замер, явно пытаясь вспомнить, какая из пастей у него настоящая. Но это ему не удалось. Иногда снова превратиться в человека проще, чем разобраться, откуда у тебя что теперь растёт.
Поэтому пару секунд спустя на диване сидела Меламори, растрёпанная, в пушистом домашнем лоохи для ванной и чрезвычайно недовольная собой. Сделала пару глотков бомборокки и сердито сказала:
— Столько ртов отрастила, а на месте настоящего почему-то внезапно оказался глаз. И вот как с этим бороться?
— Практикой, разумеется, — пожал плечами сэр Шурф. — Впрочем, это ты и без меня знаешь.
— Зато все твои пасти орали, как самые настоящие, — утешил её я. — И наверняка могли укусить.
— Насчёт укусить ты мне льстишь. Я пока даже не начала понимать, как это делается, — призналась Меламори. — И орали, кстати, далеко не все, а только шестьдесят две из восьмидесяти.
Она мрачнела на глазах.
— Шестьдесят две из восьмидесяти — это считай уже почти все, — твёрдо сказал я. — А всего дюжину дней назад ты вообще не знала, как заставить это тело издавать хоть какие-то звуки. Фантастический прогресс!
— Спасибо, — буркнула Меламори. И, помолчав, добавила: — По-моему, я занимаюсь полной ерундой.
В глубине души я был совершенно с нею согласен. Но прекрасно понимал, что это далеко не тот случай, когда соглашаться следует вслух.
— Так или иначе, но ты занимаешься магией, — заметил Шурф. — А это всегда на пользу. Даже если конкретные навыки тебе никогда в жизни не понадобятся, тело в процессе их освоения приучается к колдовству. Его готовность к изменениям себя и Мира увеличивается с каждой новой попыткой. И, что гораздо важнее, готовность Мира измениться по твоей воле тоже растёт.
— Ну разве что так, — меланхолично кивнула Меламори. И внезапно призналась: — Я только сейчас поняла, что просто пытаюсь взять реванш.
