Демон, который ошибался - де Камп Лайон Спрэг (книги онлайн бесплатно TXT) 📗
В центре палаточного городка находилась кибитка размерами вдвое больше остальных. Вокруг нее было пустое пространство. Перед ней развевалась пара знамен, украшенных лошадиными хвостами, человеческими черепами и прочими эмблемами кочевников. Двое хрунтингов в кирасах из лакированной кожи стояли на страже перед кибиткой, вернее, они должны были стоять на страже. Но один спал, прислонившись спиной к древку и склонившись головой к коленям. Другой сидел, прислонившись спиной к другому древку. Он не спал, но лениво ковырялся щепочкой в земле.
Услышав вопли моего пленника, оба часовых поспешно вскочили. Обменявшись несколькими словами с ним, один из часовых вошел внутрь и вскоре вернулся со словами, что чам желает видеть меня немедленно.
Я слез с лошади и направился к кибитке. Мой пленник тоже спешился и смотрел на меня, потрясая саблей и выкрикивая угрозы. Я наполовину вытащил свою шпагу, но тут вмешались часовые. Они стали отталкивать его рукоятями копий, я оставил их яростно спорящими и вошел в дверь.
Часть этого огромного шатра была отведена под помещение для приемов. Когда я вошел, чам и еще двое охранников сели в соответствующие случаю позы, и лица их приняли выражение достоинства и суровости. Чам сидел на седле, положенном на обрубок бревна. Такое положение должно было свидетельствовать о нем как о вожде бесстрашных наездников. Охранники в забавных одеждах, со множеством блестящих медных пуговиц на кирасах, стояли по сторонам от чама с копьями и щитами в руках.
Чам Теорик был старым хрунтингом, таким же высоким, как я, толстым, с огромной белой бородой, кольцами спадающей на грудь. С плеч струился пурпурный плащ, расшитый шелками, узорами далекого Ираза. Золотые обручи, цепи и прочее в том же духе украшали его шею и руки.
Как здесь было положено, я встал на четвереньки и коснулся лбом ковра, оставаясь в этой неграциозной позе, пока не заговорил чам:
– Встань! Кто ты такой и чего ты хочешь?
– Если, – сказал я, – Ваша Свирепость могла бы найти переводчика с новарского, поскольку я плохо знаю швенский...
– Мы говорим по-новарски сами, наш добрый... мы ведь не можем сказать «наш добрый человек», ведь не можем? Ха-ха-ха! – Теорик хлопал себя по бокам и задыхался от смеха. – Да, идет молва, что мы говорим на нем великолепно. Так что перейдем на этот язык.
В действительности чам говорил на новарском с таким неудобоваримым акцентом, что я понимал этот его новарский немногим лучше, чем швенский. Но, разумеется, не стал проливать свет на это обстоятельство. Я объяснил причины своего визита в Швению.
– Итак, – сказал Теорик, когда я закончил, – загребающий деньги Синдикат хочет, чтобы мы спасли его от плодов собственной скупости и жадности, а? Именно так получается по твоим словам. Где твои грамоты, где письменное предложение Синдиката?
– Как я уже объяснил Вашей Свирепости, пещерные люди Эллорны отобрали у меня все мои бумаги, когда меня поймали.
– Тогда какие у тебя доказательства? – Он ткнул в меня указательным пальцем. – Мы скоры на расправу с теми, кто пытается нас обмануть. Они могут немедленно оказаться посаженными на острые колья, хо-хо-хо!
Сконцентрировав все мысли на поиске решения, я тут же нашел его:
– Великий чам, перед вторжением в Ире служили наемниками несколько сотен хрунтингов. После битвы эти люди ушли в свои родные земли. Некоторые должны помнить, что видели меня в Ире.
– Посмотрим, посмотрим! Родовек!
– Да, сэр? – сказал представительного вида хрунтинг, выступая из покрытого коврами проема.
– Проследи за тем, чтобы мастер Здим был устроен так, как подобает послу. Проследи также, чтобы его охраняли от возможного нападения извне и от побега, – это уже, можно сказать, изнутри. Если он действительно окажется послом – очень хорошо, если нет – хо-хо-хо! Ну а теперь, мастер Здим, вернешься сюда на закате солнца, когда наши вожди соберутся на пьяный совет племени. Тогда мы обсудим твое предложение.
– Извините меня, сэр, верно ли я расслышал, что вы сказали «пьяный совет племени»?
– Конечно. Знай, что такой у нас обычай: мы обсуждаем все на двух советах, пьяном вначале, так как мысли тогда свободны и бесстрашны, а потом на трезвом, так как тогда будут преобладать добропорядочность и благоразумие. Трезвый совет будет завтра. Желаю тебе прощания, человек-ящерица, нашему расставанию пора уходить.
...Последнее, что я успел увидеть перед уходом, – это как два охранника с пыхтением и вздохами поднимали чама Теорика с седла, служившего ему троном.
Пьяный совет был собран в павильоне, стоявшем на открытом пространстве за резиденцией чама. В отличие от последней, он был покрыт парусиной, поддерживаемой различными шестами и кольями, как главный тент цирка Багардо. Так что зрелище было знакомое. Под ним собрались более пятидесяти вождей племени и прочих должностных лиц, и все вместе они воняли круче, чем заперазхи.
Когда я был препровожден к своему месту, то оказалось, что напротив меня сидит чрезвычайно высокий, очень сильный на вид молодой хрунтинг с блестящими волосами цвета золота, спадавшими ему на плечи. Это был принц Хваеднир, племянник чама. Поскольку он принадлежал к тому же королевскому клану, что и Теорик, и являлся самым сильным и красивым мужчиной клана, он был выбран следующим правителем хрунтингов. Так как по-новарски он знал едва ли несколько слов, мы с ним обменялись лишь любезными кивками.
Сосед с другой стороны, принц Шнорри, был низеньким толстяком. Он тоже принадлежал к королевскому клану. И что гораздо важнее, он бывал в Новарии, так как учился в Академии в Оттомани. С ним я заговорил о знакомом мне по внешнему виду шатре.
– Ничего удивительного, – сказал Шнорри. – Если я не ошибаюсь, это тот самый шатер, которым владел хозяин цирка. Когда его собственность была отправлена на аукцион, странствующий торговец купил шатер, перевез через Эллорну и продал чаму. Он спорил, что под этим шатром можно собрать больше людей и что он меньше весит, чем наши традиционные круглые кибитки из шестов и шкур.
Эта сделка вызвала огромные споры среди хрунтингов. Некоторые говорили: «Покупай тент, потому что он являет собой прогресс. Прогресс неизбежен, и единственная наша защита от него – это держаться с ним рядом». Другие говорили: «Нет, старые и испытанные пути лучше. Кроме того, использовать новарские предметы – значит поставить себя в зависимость от новарцев, которые постепенно при помощи всяких фокусов могут превратить нас в просителей». Как видите, победила та партия, что стоит за прогресс.
Совет начался с обеда. В отличие от новарцев швены жуют громко, широко открывая рты. На столе стояли огромные кувшины, и женщины заполняли их вином. Чам и его вожди начали пьянеть. Пришло время тостов. Швенский обычай отличается от новарского. Новарцы пьют за других, тех, кому они хотят оказать честь. Тот, кому оказывается честь, сидит и не пьет, пока его сотрапезники по очереди встают и пьют за него. Швены же, наоборот, встают и пьют сами за себя. Например, один плотный парень со сломанным носом встал и провозгласил:
– Кто ведет своих соратников вперед в каждой битве? Я, бесстрашный и неуязвимый Шраген! Кто единым ударом убил пятерых гендингов в сражении под Умееле? Я, могущественный и доблестный Шраген! Кто стал победителем турнира по борьбе между кланами, проведенного в честь пятидесятилетия чама Теорика, да улыбаются ему всегда боги? Я, свирепый и неутомимый Шраген! Кто никогда не забывает о своей чести? Я, благородный и доблестный Шраген! Может ли любой другой воин сравниться с незапятнанным и всеми любимым Шрагеном? Нет, и потому я пью за свое здоровье!
Сосуды с вином неустанно пополнялись. Когда великолепный Шраген сел, встал другой и произнес в честь себя не менее хвалебную речь, которую Шнорри перевел мне. Но, как говорят у нас дома, не хвались, идучи на рать, а хвались, идучи с рати. Или срати?..
Проведя таким образом примерно час, вожди хрунтингов неимоверно быстро назюзюкались. Наконец чам Теорик постучал по столу рукоятью кинжала.
