Золоченая цепь - Дункан Дэйв (читаемые книги читать TXT) 📗
– Что, писал завещание? – поинтересовался Парсвуд, который был еще моложе, но уже зарекомендовал себя отменным саблистом, да и обстановку схватывал, похоже, на лету. – Ты ведь ничего нам не скажешь, дылда этакая, правда?
Прежде, чем Дюрандаль смог придумать достаточно язвительный ответ, дверь отворилась, пропуская в приемную самого последнего из пополнивших их ряды Клинков. Впрочем, и его опыт службы уже исчислялся несколькими месяцами – наглядное свидетельство того, как долго Его Величество приберегал означенного Волкоклыка. Несмотря на августейшее неодобрение, сэру Змею вполне подходило его имя, ибо он был высок и гибок, как и подобает Клинку. Он гордился своими тонкими усиками, длинным аристократичным носом и манерой держаться в седле. Он вполне подойдет.
Дюрандаль вскочил и перехватил его прежде, чем он подошел к их группе. Он отдал Змею письмо.
– Доставь это Великому Магистру, и только ему, лично в руки.
Парень удивленно вскинул бровь.
– В Старкмур? Сегодня ночью?
– Вчера. И держи рот на замке. По возвращении доложишься Вожаку.
– Но сегодня же… – Змей снова взглянул на лицо заместителя командира. – Будет исполнено тотчас же, сэр.
Когда он вышел, на смену ему явился Чефни. Отлично! Ему продолжало везти.
– Подежурь за меня здесь, пожалуйста, брат.
Чефни кивнул. Он явно удивился, но вопросов не задавал. Дюрандаль вышел следом за Змеем, едва не столкнувшись с вернувшимся пажом. Кэт в коридоре уже не было, но этого следовало ожидать.
Монпурса он отловил, когда тот выходил из фехтовального зала. Откровенно ледяной взгляд позволял предположить, что коммандер уже понял: что-то происходит, но не знал, что именно. Он по-прежнему выглядел лет на пятнадцать.
– Я уезжаю по особому поручению, – сказал Дюрандаль. – Возможно, довольно надолго. Можешь ты это сохранить – это мое завещание – и присмотреть за тем, чтобы мои пожитки перенесли в надежное место? Кубки стоят неплохих денег.
Лицо коммандера посуровело.
– Переговори с людьми из архива. Это их работа, а Клинкам не всегда удается держать обещания. Друг… мне будет тебя не хватать.
– Такое бывает. Он все решает.
– Да, – светлые как лед глаза Монпурса спрашивали, насколько все плохо.
– Я хотел бы, чтобы ты пока носил мой кинжал.
– Я прослежу, чтобы с ним ничего не случилось, – конечно же, он не будет носить кинжал – как его заместитель не будет говорить, куда собрался. – Это прощание?
– Я выезжаю завтра, – Дюрандаль сообщил ему про Змея и про изменения, которые необходимо внести в график дежурств. А потом говорить было уже не о чем и делать тоже нечего, кроме того, чтобы пойти и отыскать Кэт.
6
Первым делом он направился в обитель Белых Сестер. Пересекая западный двор, он увидел, что она идет ему навстречу. Они бросились друг к другу, изрядно шокировав нескольких пожилых нюхачек и пару разодетых придворных. Еще издалека он увидел, как надежда погасла в ее глазах; интересно, все ли с такой легкостью догадываются обо всем по его лицу, или просто женщины более восприимчивы, чем мужчины?
Они обнялись, столкнувшись с такой силой, что шляпа только чудом не слетела с ее головы. Задохнувшись, она наконец высвободилась, и они пошли куда-то, так и держась за руки. Встречные осуждающе покашливали.
– Не вышло, – сказала она. Утверждение, не вопрос.
– У меня даже не было возможности попросить. Он вызвал меня и тоже услал с поручением.
Она вглядывалась в его лицо.
– Опасным. И надолго. Если бы это было ненадолго, ты бы еще на что-то рассчитывал.
Лгать ей он не мог. Он никогда не лгал женщинам, да и поводов лгать мужчинам у него тоже не было.
– А у тебя что?
– Всего лишь занудная гильдия купцов в Бримиарде. Они боятся, как бы какой-нибудь заклинатель не украл их деньги, – Она задрожала. – Их дома, должно быть, просто провоняли заклинаниями. Ладно, не бери в голову. Это правда, что Клинки никогда не спят?
– Почти никогда.
Она заставила себя улыбнуться.
– Тогда у нас впереди целая ночь…
Они разговаривали. Они любили друг друга. Они повторяли это снова и снова. Луч лунного света сполз со стены, пересек кровать и забрался на противоположную стену, неумолимо таща за собой утро.
– Я буду ждать тебя, – повторяла она.
Сердце его разрывалось от боли. Он всегда считал, что это просто расхожее выражение, но в груди действительно болело.
– Нет, милая, ты не должна. Клинка вообще не стоит любить, ибо первое место в его сердце все равно принадлежит Королю. Я ведь мог сказать ему про тебя. Он мог бы отменить свой приказ или отложить его. Он ведь по природе не жестокий человек. Я просто не смог. Как бы я ни любил тебя, я должен повиноваться. Найди кого-нибудь получше и забудь меня.
– Ты вернешься? Ты вообще рассчитываешь вернуться?
– Я надеюсь вернуться, но не раньше, чем через несколько лет.
– Я буду ждать тебя, все равно как долго.
– Ты говорила мне, – сказал он как-то после долгого поцелуя, – каковы Клинки на слух, на ощупь и на вид, а каковы они на вкус?
– Как крепкое вино.
– Надо же, как странно! Белые Сестры – тоже.
– Я буду ждать тебя.
– Нет, не надо, но если я вернусь, а ты все еще будешь свободна, я буду сидеть на ступенях у твоей двери до смерти или до тех пор, пока ты не согласишься выйти за меня.
Он не сказал ей ни слова о своем поручении, но упомянул раз об инквизиторах – возможно, это было неосторожно, да только голова его была занята другим. Это было в одну из тех минут, когда женщинам хочется поговорить, а мужчинам – нет, но и они не прочь пошутить.
– Жуткие люди! – сказала она. – Только Время, Земля и Смерть. Ни Любви, ни Воздуха.
Он сидел, скрестив ноги, и восхищался ее телом, освещенным лунными лучами, осторожно проводя пальцами по его изгибам, не особенно прислушиваясь к тому, что она говорила.
– Ты можешь сказать, какие стихии использовались при наложении заклятия?
– Обычно могу. У тебя шрамы! Я не замечала их прежде. Покажи мне спину.
– Нет, я занят. И какие стихии ты ощущаешь в Клинке?
– В основном Любовь, – она тоже села. – Я хочу взглянуть на твою спину.
– Нет. Ляг и покорись. Любовь, говоришь? Я убийца, и ты считаешь, что я создан духами Любви?
Она поцеловала его и продолжала целовать, обвившись вокруг его тела.
– Любовь – это не только мужчина и женщина. Это еще и многое другое: мать и дитя, господин и слуга, брат и сестра, братья по оружию, просто друзья. Повернись, а то у тебя спина в тени. Вот они. На спине, они ближе друг к другу. Любовь – это даже смерть за кого-то. Понимаешь?
– Любовь еще и это. – Он опрокинул ее на спину. Она уже нашла его чувствительные места. Борьба делалась все горячее.
– Теперь я вижу, почему Клинки такие замечательные любовники, – сказала она. – Потому, что они связаны, мммм…
Ее губы были слишком хороши, чтобы тратить время на слова.
Занимался рассвет.
– Я буду ждать тебя.
– Я буду верен тебе.
– Ты только возвращайся, и я не буду спрашивать тебя о… мммм!
7
– Мы уже встречались, сэр Дюрандаль.
– Да, встречались. Я был тогда не в лучшем виде.
Дюрандаль узнал узкое лицо, бесцветные губы, блеклые волосы, ибо они до сих пор являлись ему в страшных снах про Наттинга. Он не знал только полного имени: Айвин Кромман.
Зловещий кабинет Великого Инквизитора представлял собой комнату, переполненную бумагами, папками, книжными полками, пухлыми томами и недобрыми предчувствиями. Даже пыль и клочья паутины, казалось, шептали о загубленных жизнях и похороненных тайнах. Сама Мать Паучиха сидела спиной к окну – массивная, скрюченная темная фигура на фоне света. Дюрандаль сидел напротив нее, и лицо его было освещено. Кромман сидел, сбоку, так, что тоже мог следить за лицом Клинка. Должно быть, заставлять людей чувствовать себя неуютно заложено в инквизиторские инстинкты, как, скажем, лай – в собачьи.
