Имеющие Право (СИ) - Семенова Вера Валерьевна (книги онлайн без регистрации полностью txt) 📗
Пару минут Эстер вяло представляла себе, что будет в полночь. С удивлением осознала, что долгих размышлений не получится — ей даже завещать нечего, да и некому. Незавершенных дел тоже не было, если не считать пары дизайнерских заказов — но этим с радостью займутся ее приятели-конкуренты. "Молодец, — пробормотала она, подбирая несколько камешков и бросая в воду, — а Нежданову устроила выволочку — да что останется после вас! Да подумайте об этом! А что останется после тебя?"
Камешки были шелковые, выглаженные волнами, и прежде чем бросить, Эстер долго катала их в руках. Ей было так приятно до них дотрагиваться, приятно, как до…
Внезапно она вскочила, словно подброшенная единственной, но от этого не менее ужасной мыслью. Развернувшись, она метнулась обратно на аллею "Платинум Бич", даже не позаботившись надеть туфли, но налетела на Лафти, спускавшегося к воде и задела его плечом.
— Очень торопишься? — спросил он, сощурившись.
— Не до тебя, — буркнула Эстер, но он, оказывается, держал ее за локоть.
— Хочешь, угадаю, куда ты спешишь со всех ног? Если догадаюсь верно, уделишь мне пару минут? До полуночи все равно еще целый час.
— Ты же у нас всезнайка, — Эстер выдернула руку.
— Да в общем не то, что семи, трех пядей во лбу иметь не надо, — Лафти откровенно веселился. — Эстер Ливингстон падает на колени перед предводителем Непокорных и умоляет его, заламывая руки, отпустить ее возлюбленного Вэла Гарайского, позволить ему выйти невредимым за ворота "Платинум Бич" и отъехать на безопасное расстояние. Взамен она обещает открыть ему тайну матрицы Бессмертия, поскольку ей доподлинно известно, где ее прячут. Разве Харри Бродяга не заметил, какими необычными силами окружена она, Эстер?
— А не имеет ли смысл тебе… — Эстер на секунду задумалась, потом договорила длинную фразу.
— Обалдеть! — воскликнул Лафти. — Я это запомню на будущее, очень выразительно! Но чтобы ты могла в этом самом будущем еще больше пополнить мои скудные познания в добрых человеческих пожеланиях друг другу, пора сматываться.
Внезапно вытащив откуда-то длинную веревку, он моментально накинул ее на Эстер, обмотав ее, как кокон, а второй конец с потрясающей беспечностью бросил на песок и через некоторое время подтянул к себе. Эстер, какое-то время сосредоточившаяся на том, чтобы вырваться из внезапной петли, замерла. Рядом с ними остановился, раскинув крылья, большой дельтаплан, из тех, которые использовали гости отеля, чтобы полетать над пляжем. И теперь она была прикручена к его внутренней раме, а Лафти без особых усилий поднял его и оттолкнулся, готовясь взлетать.
— Отпусти! — закричала она, кусая губы до крови, настолько бесполезны были все ее попытки ослабить веревки. — Пусти меня! Я… никогда не буду вам помогать, если не отпустишь!
— Ну, о нем позаботится Тирваз, если захочет, — Лафти усмехнулся, проверяя стропы. — Он вроде как теперь под его покровительством.
— Не смей, пусти меня!
Дельтаплан взлетел. И вовсе не так, как положено похожим на него конструкциям — качаясь на потоках ветра, ловя крыльями воздух. Он полетел словно выпущенное ядро, набирая скорость с каждой секундой, рассекая пространство. Если бы не заслоняющие пассажиров легкие стенки из ткани, которые непонятно как держались на такой скорости, встречный ветер исхлестал бы лицо до крови.
Эстер изогнулась как могла, ударяя пятками по корпусу. Она начала колотиться еще сильнее, когда повернула голову на запад и увидела аккуратно раскрывающийся на горизонте цветок — ярко-оранжевый снизу и черный по краям. Взрывная волна долетела даже до них, заставив дельтаплан закачаться. Кричать она не могла, потому что ветер сразу залеплял рот и уши.
— И почему все бабы такие дуры? — Лафти пожал плечами, лавируя в воздухе и заставляя дельтаплан подняться чуть выше. — Если ты так ищешь смерти, ну потерпи еще пару недель — и все в мире будут одинаково смертны, если ты нам поможешь. И тогда поступай, как тебе заблагорассудится. Что такое несколько десятков дней для настоящей любви, ты ждала и дольше. В чем проблема-то?
Они летели над океаном, ровно и уверенно, и тень от маленького дельтаплана на фоне луны, почти неразличимая, бежала вслед за ними по волнам.
Но Эстер казалось, что все вокруг звенит от ее беззвучного вопля. Что он катится вслед за ними, поднимаясь над кромкой воды и вырастая, как цунами, и скоро накроет их с головой.
Картина вторая
Сумерки — самое красивое время дня в Венеции потому, что больше всего подходят вечно умирающему городу. Под ярким солнцем совсем по-другому смотрятся декорации из домов с облупленной штукатуркой, торчащих из воды деревянные свай с бородой из водорослей и бесконечных мостов, повторяющих изгибы друг друга, как волны. Лучше всего бродить по городу в краткое время распада дневного света, когда воздух становится тонким и чуть колеблется, как на грани перехода в другой мир, но зажигать фонари еще рано. Тогда ощущение нереальности происходящего вокруг становится полным, и не удивляет любое странное видение, мелькнувшее в просвете между домами, или на ступеньках у густо-зеленой воды, или в мерно качающейся лодке, проплывающей внизу.
Поэтому частых прохожих совершенно не удивляло, что молодая женщина в длинном плаще, край которого был наброшен на голову, но не скрывал длинных светлых локонов, шла по набережной без туфель. Напротив, для ее облика это казалось совершенно естественным — она и должна была идти бесшумно, словно танцуя на старых камнях, когда одно движение плавно перетекает в другое. Каждому, кто на секунду заглядывал ей в лицо, хотелось зажмуриться от сияния распахнутых зеленых глаз, а потом смотреть снова и снова, но женщина передвигалась слишком быстро. Темно-фиолетовый плащ мелькнул на одном горбатом мосту, затем на другом, она прошла вдоль канала по узкой дорожке без перил, оглянулась и свернула в арку. Хлопнула неразличимая в темноте дверь.
Женщина легко поднялась наверх по узкой лесенке и вошла, не постучав. Ставни в мансарде были раскрыты настежь, впуская шум вечернего города и неповторимый запах воды, водорослей, специй и рыбы из ресторанчика под окном и цветов, оплетающих подоконник. Заметно стемнело, но обитатели комнаты не торопились зажигать лампы, поэтому небо в проеме окна еще казалось светлым.
Обитателей было двое — невысокий лысоватый субъект неопределенного возраста сидел у окна, нацепив старомодные очки в темной оправе и делал вид, будто стучит по клавишам ноутбука, хотя на самом деле разглядывал проходящую под окнами толпу, особое внимание уделяя девицам в коротких майках. Девушка с рыжими растрепанными волосами сидела на застеленной кровати, подобрав ноги и отвернувшись к стене, и очевидная напряженность ее позы заставляла трижды подумать, прежде чем завести непринужденный разговор, например, весело спросить: "Привет, как дела?"
— Привет, как дела? — поздоровалась обладательница белокурых локонов, закрывая за собой дверь. Ее лицо было одновременно безмятежным и печальным, если такое сочетание вообще возможно.
— Все нормально, — ответил человек у окна, пожимая плечами. У него была очень странная манера улыбаться — словно он заранее издевался над собеседником и подвергал сомнению все, что тот скажет. — Мы пребываем в жесточайшей депрессии. Нам ни что не мило, жить мы не хотим и предпринимать какие-либо осмысленные действия тоже. Особенно в присутствии мерзкого и злобного Лафти, отравляющего своим существованием этот дивный город… И я не уверен, что прекрасная Фэрелья принесет утешение нашей исстрадавшейся душе. Скорее наоборот, поэтому не пойти ли прекрасной Фэрелье куда-нибудь в… нет, Стелла, это несерьезно, там она много раз была, и потом это не оскорбление, ей это даже понравится.
— Не смей меня так называть!
Девушка резко повернулась. Ее глаза, в отличие от глаз прекрасной белокурой гостьи, были не очень большими и не особенно примечательного светло-серого цвета, но из них словно ударило ледяное пламя.
