Все это очень странно - Линк Келли (электронную книгу бесплатно без регистрации .txt) 📗
Хилди коллекционирует губную помаду. Два тюбика ей дала мама, третий она нашла под сиденьем в отцовской машине. Одна помада красного цвета, такая яркая, что на вкус кажется как леденец. Вторая розовая, а та, которая нашлась в машине, темно-лиловая — когда накрасишься, рот похож на сливу. Глядя на свое отражение в зеркале, Хилди учится говорить соблазнительные слова, складывает губы в блестящее красное «О». «О, дорого-ой, ты самый красивый, самый веселый, самый интересный человек во всем мире! Поцелуй меня, дорогой».
Может, посоветовать Дженни Роуз накрасить губы? Может, тогда люди начнут замечать ее? Может, кто-ни-будь влюбится в Дженни Роуз. В нее, в Хилди, обязательно кто-нибудь влюбится. Она целует свое отражение. Зеркало гладкое и холодное, будто вода в пруду. Если не закрывать глаза, видишь томное лицо и гладкую холодную щеку, прижавшуюся к твоей щеке.
В зеркале Хилди похожа на Дженни Роуз. Наверно, она так долго смотрела на свою странную сестру, что теперь та везде ей мерещится. Голова начинает кружиться, и Хилди прижимает лоб к стеклу.
Майрон больше не приходит к Хармонам. После уроков сидит в Молодежном Христианском клубе, играет в баскетбол, а вечером мисс Орцибел забирает его. В школе он обходит Хилди стороной. Тогда она сама звонит ему и говорит, что ей нужна помощь.
Встречаются они, конечно, в беседке. Даже в туалет к вам не зайду, говорит Майрон.
— Как дела? — спрашивает он.
— Нормально, — отвечает Хилди. Оба вежливы, словно дипломаты.
— Извини, что я обозвал твою сестру коммунисткой.
— Ничего. Смотри, — Хилди нажимает носком кроссовки на край рассохшейся половицы, и под ней обнаруживается стопка конвертов с дырками на месте вырезанных марок. На том, что сверху, стоит дата: 9 июля 1970.
— Это ее тайник. Письма от родителей.
— Надеюсь, ты их не читала? — строго спрашивает Майрон, словно и мысли не допускает, что можно читать чужие письма. Даже письма шпионов.
— Конечно, читала. Она не шпионка, понимаешь? Она просто очень скучает по родителям.
— Правда? Бедная девочка! — иронизирует Майрон.
Хилди вспоминает ощущение холодного зеркала у лба, как оно чуть не подалось под нажимом, будто вода в пруду.
— Майрон, она хочет домой. Хочет исчезнуть отсюда и попасть туда. Переключатель, свет и все прочее — это тренировки. Она собирается переместиться в Индонезию, к родителям.
— Шутишь? — недоверчиво щурится Майрон, но Хилди твердо уверена, что права. Так твердо, словно Дженни Роуз сама ей об этом сказала. В письмах полно рассказов о путешествиях, исчезновениях и внезапных появлениях, но важно другое, то, о чем в них нет ни слова.
— Родители все время пишут ей о том, как они ее любят, рассказывают о себе — что они делали, что видели, желают всего хорошего. Но они ни разу не написали, что скучают по ней, что им ее не хватает.
— Я бы о такой дочурке не скучал, — перебивает Майрон, но Хилди не обращает внимания.
— Они не пишут ей об этом, потому что знают — она тут же приедет. Дженни Роуз упрямее всех на свете! Только и ждет, когда они напишут, что соскучились, что она может вернуться.
— Ты сама скоро станешь такая же прибабахнутая, как твоя сестрица. Мне-то зачем все это рассказывать?
«Потому что ты мой друг», — думает Хилди и говорит:
— Потому что у тебя плохой почерк. Ты пишешь, как взрослый.
— Ну и что?
— Помоги мне подделать кое-что. Я стащу следующее письмо от ее родителей, а ты припиши пару фраз: что они соскучились, что они ждут ее. Я сама не могу. Вдруг она узнает мой почерк?
— Хочешь, чтоб я помог тебе ее сбагрить?
— Мне кажется, если она не попадет к ним в ближайшее время, ей будет плохо. Она заболеет, может, даже умрет. Она и сейчас уже ничего не ест.
— Так вызовите врача. Нет уж, я ничего такого делать не буду.
Однако в конце концов он соглашается. В декабре М.М., занятая приходскими делами, отменяет уже вторую встречу с учительницей Дженни Роуз. Никто особо не беспокоится — учителя забывают про нее, никогда не вызывают на уроках, даже на перекличках отмечают, не глядя в ее сторону. Только Хилди присматривает за ней и иногда оборачивается на Майрона, чувствуя на себе его взгляд. Во вторник он шлет ей записку: «Я не могу на нее смотреть. Как ты это выдерживаешь?» Хилди едва разбирает его почерк, но не сомневается, что Дженни Роуз прочла бы его без труда. Дженни Роуз может все.
Утром М.М. едва не врезалась в нее. Хилди на кухне ела кукурузные хлопья, Дженни Роуз открыла холодильник, взяла апельсин и пошла обратно к себе. В дверях она столкнулась с М.М. — та обогнула племянницу, как стоящий на дороге стул или шкаф.
— Мам, — позвала Хилди.
— Что? — М.М. взяла у нее чашку и поставила в раковину, хотя Хилди еще не доела.
— Я хотела поговорить о Дженни Роуз.
— О сестренке? Хорошо она у нас погостила, да?
— Ага. Ну ладно, пора уже, — и Хилди пошла одеваться в школу.
Три человека сидят в лодке. Вода ярко-зеленая, лодка ярко-зеленая, — иногда, открывая глаза, она удивляется, что ее руки и ноги другого цвета. Иногда беспокоится — почему нет родителей? Иногда в лодке появляется другая девочка, старше ее, вечно хмурая. Хочется ей сказать, чтоб не хмурилась, но лучше не обращать на нее внимания и сосредоточиться на родителях. Вернуть их в лодку. Уходи, говорит она мысленно другой девочке, но это неправильно. Уйти должна она сама. Как зовут ту, что сидит в лодке? Девочка не хочет сидеть спокойно — встает, машет руками, подпрыгивает, даже не замечая, что вот-вот свалится в воду.
Уходи, мысленно говорит она девочке. Уходи, мне некогда. Один раз я сдула крышу тюрьмы, опрокинула стены, чтобы увидеть звезды. Почему я не могу заставить тебя уйти? Я умею ходить по воде, а ты? Я скоро уйду и заберу с собой лодку — где ты будешь сидеть, глупышка?
Хилди любит слушать, как молится мать — такой сильный, торжественный, чистый голос. Они с отцом теперь постоянно ругаются, и М.М. сидит в кухне допоздна, шепотом разговаривая по телефону с Мерси Орцибел. Хилди не слышно слов, но если тихонько встать возле кухонной двери, будешь невидимкой, как Дженни Роуз. Все равно что залезть под стол для пинг-понга. Никто тебя не заметит.
По ночам, когда М.М. кричит на мужа, Хилди зажимает уши ладонями и нахлобучивает на голову подушку. На этой неделе она ни разу не проиграла в пинг-понг, хотя старалась поддаться отцу. Глаза у мистера Хармона стали красные, с мешками на нижних веках. Через несколько дней он уезжает на конференцию по американской литературе.
М.М. за кафедрой прямая, как спица, но Хилди вспоминается другая женщина: скорчившаяся на кухонном полу с телефонной трубкой в руках, курящая сигарету за сигаретой. Ночью Хилди стояла в дверях и ждала, пока мать ее заметит. М.М. швырнула трубку на рычаг. «Вот сука», — сказала она и глубоко затянулась, глядя куда-то в пространство.
Отец сидит рядом с хором и внимательно слушает проповедь жены. Хилди вспоминает, как за ужином у него в руках дрожала ложка, которую он нес ко рту под тяжелым взглядом М.М. Вот отец, вот мать, вот Дженни Роуз, которая тоже обычно смотрит в пространство и которую никто кроме Хилди не видит.
Теперь Хилди легче смотреть на Дженни Роуз, чем на всех остальных членов семьи. Дженни Роуз сидит на деревянной церковной скамье рядом с ней, касаясь коленом ее колена. Хилди знает, что сестра держится здесь только огромным усилием воли. Это все равно что сидеть рядом с гигантской спичкой, которая чиркнула о коробок, но не стала загораться. Дженни Роуз теперь настолько сильна, что может сдвинуть церковную крышу, превратить в вино сок из трапезной, ходить по воде. Как может М.М. не видеть этого, глядя с кафедры на их скамью и не замечая племянницу, будто Дженни Роуз уже нет? Будто ее никогда не было?
А Хилди видит Дженни Роуз, даже закрывая глаза во время благословения. Дженни Роуз сидит, сложив руки в каком-то выжидательном жесте. Нога ее рядом с ногой Хилди мелко дрожит. Или, может быть, это нога Хилди дрожит под тяжестью голоса матери и невыносимой умоляющей улыбки отца. В этот момент она все на свете бы отдала, чтобы стать невидимой для всех, как Дженни Роуз. Такой же сумасшедшей путешественницей.
