Золотая свирель - Кузнецова Ярослава (бесплатные версии книг .txt) 📗

На рынке в городе я купила два шерстяных одеяла, суконный плащ цвета еловой хвои, клетчатую шаль в два оттенка серого, мягкие сапожки, на размер больше чем мне требовалось и благоухающий сандаловый гребешок. Еще я купила зеркало — такое, как мне хотелось. Хрустальную пластину, запаянную в серебряную рамку, с решетчатой ручкой, украшенную кораллами и бирюзой. Одно это зеркало стоило в три раза дороже всех остальных моих покупок вместе взятых, включая комнату и обед в трактире "Королевское колесо".

Теперь же, сидя на постели в запертой комнате, я смотрелась в зеркало. Искала в отраженном лице следы того, что так пугало беднягу Кайна, но ничего подозрительного и беспокоящего не углядела. Лицо как лицо, обычное простоватое лицо амалерской девушки. Вот только кожа не тронута даже тенью загара — это в конце лета! И веснушки как-то выцвели, стерлись, словно от многочисленных стирок. И губы побледнели — я помнила точно, что рот у меня был яркий, большой, Каланда все надо мной посмеивалась — а теперь губы сделались совсем бескровными. Словом, бледная моль смотрела на меня из зеркала. Выполосканная в воде и вылинявшая до полной прозрачности.

Гадость какая. Может, купить румян и сурьмы и накрасится как те девочки что сидят внизу, в трактирном зале?

Далеко, в Бронзовом замке на скале, ударили колокола. Звон поплыл волнами, сверху вниз, перекатываясь через крыши. Пошла четвертая четверть.

Я отложила зеркало. Поднялась с кровати и вышла, заперев дверь на ключ. Комнату я взяла на полных двое суток, и собиралась эту ночь провести в постели как все нормальные люди. Я ведь не обязана торчать в гроте день и ночь, правда? А мантикор не подохнет, если я один вечер его не навещу.

Внизу, в зале, ко мне привязались какие-то подвыпившие парни. Их ничуть не смущало что я бледная моль, видимо, после третьей-четвертой кружки любое существо в юбке становилось для них прекрасным и желанным. Меня ухватили за рукав и попытались усадить за залитый вином стол. За столом, в обнимку с парнями уже сидела пара раскрашенных красавиц.

— А ну пусти! — рявкнула я и ударила по руке какого-то кудрявого верзилу.

— Ыг-ыкк! — обрадовался он.

Красавицы захихикали. Верзила ляпнул меня пятерней по груди, я рванулась и врезалась спиной в его соседа. Кружка соседа грянулась мне на платье, заливая белоснежный подол пенистой жидкостью цвета венозной крови с резким уксусным запахом. Компания захохотала, а кудрявый уцепил меня за пояс и потащил к себе.

— Ки-иска… ик! Не шали!

— Пшел вон, урод!

— Уро-о-од? Да я тебя…

Обеими руками я перехватила летящую мне в лицо ладонь.

— Стой! — я жутко вытаращила глаза на его раскрытую руку. — Вижу, вижу! Опасность! Ярый огонь пересекает твою линию жизни! Сегодня вечером тебя встретит пламя! Спасайся или не доживешь до ночи!

— Что? — опешил верзила.

Пользуясь моментом, я отскочила. Компания пораскрывала рты.

— Берегитесь! — продолжала вещать я. — Этот человек обречен, сегодня вечером его пожрет пламя! И любого из вас, — я ткнула в каждого пальцем, — если вы окажетесь рядом! И тебя, красавица! И тебя, рыженький, и тебя, лопоухий. И тебя, девочка, а ты так молода, чтобы сгореть заживо…

— Сумасшедшая. — почти трезвым голосом заявил лопоухий с младшей из красавиц на коленях.

А младшенькая вдруг взвизгнула и уставила на меня дрожащий пальчик. Я быстро окинула себя взглядом — ну конечно! Платье мое сияло первозданной белизной — не единого пятнышка. Словно и не проливалась на подол полная кружка кислого вина. Я засмеялась — негромко и как можно более омерзительно.

Все. Теперь быстренько за дверь.

Спектакль, конечно. И не очень красивый. Могла бы и посидеть шестую четверти в веселой компании, выпить пару кружек кровавого уксуса, потискаться с кудрявым верзилой, потом попроситься во двор и смыться. Обо мне бы и не вспомнили. А теперь… да ладно. Они все там уже хороши, кто им поверит.

К тому же я в самом деле увидела знак огня на ладони верзилы. Прямо поперек линии жизни. Насчет сегодняшнего дня — это, наверное, слишком, но парню действительно в ближайшем будущем грозит гибель от пламени. Может, поостережется…

Жара уже спала. С реки тянуло прохладой, тени из исчерна-синих превратились в голубые, и пыль, весь день висевшая в воздухе, мягко устелила брусчатку. Начинался вечер, покойный и блаженный. Почти все двери были раскрыты, в дверях стояли хозяйки, уже без передников, в свежих ярких косынках, и вели беседы с соседками. В вынесенных на улицу креслах сидели старушки, а вокруг крутились дети.

За городскими воротами воздух был нежен и свеж, и чуть-чуть пах морем. Я прошла по пустой в этот час дороге и остановилась перед спуском на причал. Паром стоял здесь же, и два каких-то загорелых дочерна мальчугана удили с него рыбу. Над крышей дома курился дымок — там, наверное, ужинали. Я отошла подальше на косогор, и села на мелкую кудрявую травку, которая не жухнет до глубокой осени, я даже название ее вспомнила — спорыш птичий. Некоторое время я следила за дверью, потом перевела взгляд на освещенное окошко. Забавные звери люди, без огня им никуда. Солнце еще не село, а уже зажгли свечу.

— Почему ты никогда не разводишь костер, Ирис?

— Мне хватает тепла моего плаща. А тебе холодно?

— Нет. Просто с костром уютней. Когда горит огонь, любое место становится жилым.

— Ты так считаешь? — он искренне удивился. — Для меня все наоборот. Огонь — это длинная дорога к пустому дому. Чем больше огня, тем страшней и тоскливей место, где он горит. Мой брат любит огонь, но он волшебник, и его дорога бесконечна.

— Чем же тебе огонь не угодил?

— Не только мне. Впрочем, огонь тут не при чем, он просто напоминает нам о войнах и бедствиях, и о том, кто не посчитался ни с кем и ни с чем, чтобы стать величайшим. Его следы не погасли до сих пор, но теперь ни что, кроме любопытства, не заставит их искать.

— О ком ты говоришь?

— Об Изгнаннике. — Ирис поднялся с песка. — Если тебе интересно, я покажу его следы.

Он пошуршал в зарослях, потом вернулся. В руке у него была палка, обмотанная сухим мхом как паклей. В другой он нес два камешка.