Последний дракон - Тимофеева Лина (версия книг TXT) 📗
— Постой, если у тебя и впрямь столько слуг, зачем нанимать на службу нас? — пробурчал молодой воин, стоявший рядом с Хельви.
Лицо Ахара, и без того искаженное гримасой оскорбленного самолюбия и уязвленной гордости, приобрело какой-то сиреневатый оттенок, как будто командир был готов вот-вот задохнуться от сдерживаемого гнева. Пожалуй, его могла бы сейчас утешить только быстрая и максимально мучительная смерть проклятого водяника, однако об этом можно было только мечтать. Сталь и вправду совсем не действовала на князя, а мага в дозорном отряде не было — они вообще не любили покидать столицу, особенно для похода в южном направлении. Слишком уж невелики шансы вернуться с берегов Хмурой реки целыми и невредимыми. — Ты сказал, что отдашь нам двух пленных, — глухо бросил Ахар. Остайя только пожал плечами. На поверхность воды всплыла еще одна ладья, третья. Было видно, что в ней кто-то лежит.
— Я всегда выполняю свои обещания, — не повернувшись к гнилой посудине, ответил князь.
— По ладьям! — крикнул Ахар, понимая, что ему пока нечего ответить гнусному водянику.
Воины стали запрыгивать, в ладьи, которые оказались, довольно устойчивыми, правда, и воды в них было налито порядочно. Впрочем, большой течи не было, и альвы начали устраиваться на покрытых зеленой плесенью лавках. Ахар шагнул в ту ладью, где лежали выданные пленники, больше похожие на утопленников. Хельви тоже не терпелось взглянуть на бывших товарищей, однако он дотронулся до золотой цепи, привычно висевшей на шее, и счел своим долгом обратиться к водяному князю:
— Я хочу поблагодарить тебя за возвращение моей вещицы. Немногие на твоем месте поступили бы столь благородно.
— Ты очень мало знаешь о вещах, которые тебя окружают, наместник. Я бы ни за какие сокровища мира не позволил, чтобы эта цепь находилась рядом с моими подданными. Слишком много несчастий приносит она своим владельцам и тем, кто их окружает.
Хельви, которому была частично знакома история великанши Онэли, только склонил голову перед князем.
— Я восхищен твоей мудростью и заботой о благе подданных, Остайя. Единственное, что кажется мне странным, — это твое желание получить живого дракона. Разве ты не знаешь, что крылатые чудовища давно перевелись в этих местах? Или ты просидел так долго под водой, что не ведаешь, что творится на поверхности? Та земля, которую ты называешь своим владением, давно принадлежит империи Младших. И драконы давным-давно считаются персонажами детских сказок, а не опасными врагами.
— Ты прав в одном — и я, и мои подданные вот уже несколько веков не покидали этих вод. Мы удалились сюда, когда сильфы отравили Хмурую реку своим гадким колдовством. Они уничтожили все живое на поверхности, они разрушили наши дома. Лишь малая толика моего народа смогла выжить, скрывшись в подземной реке. Но ты ошибаешься, если считаешь нас оторванными от мира каждая капля живой воды из горного потока, которая стекает сюда, несет нам сведения о том, что творится наверху. Я не адагу ошибаться насчет драконов —даже если сейчас их нет в горах. Когда ты поднимешься туда, они обязательно появятся. Принеси мне голову чудовища, и я отпущу тебя и твоих друзей с миром. А пока прощай, принц. — И Остайя отвернулся, закончив разговор.
Хельви невольно подивился осведомленности живущего на отшибе империи князька и поспешил запрыгнуть в последнюю отплывающую ладью. Пес прыгнул вслед за ним. Воины взялись за весла, и ладья тяжело поплыла от уступа, на котором маячила одинокая фигура водяника. Он даже руки не поднял, чтобы проводить бойцов, но, возможно, у водяных князей это было не принято. Остайя стоял еще пару минут и вдруг фонтаном рухнул в водную гладь. Хельви покачал головой — он хотел задать несколько очень важных вопросов водянику: откуда он знает об истинных целях Ахара и наместника, почему не может организовать экспедицию силами своего народа и, наконец, зачем существу, не чувствующему ни холода, ни сырости, ни ран, понадобилась голова дракона?
Князь умудрился даже назвать наместника давно позабытым титулом — принц. Так его звал в последние годы только Базл, и то в строго приватных беседах. Этот Остайя знает слишком много, чтобы я поверил в сказочку о брызгах, которые приносят какие-то сведения. Вот про шпионскую сеть, которую хитрый водяник протянул не только по берегам Хмурой, но и в столице империи, — пожалуй, поверю. Взглянуть бы на этих наймитов, подумал Хельви и рассмеялся. Он, как и все воины отряда Ахара, в данный момент как раз и был наемником водяного. Кстати, вполне возможно, что Остайя вербует шпионов из бойцов дозоров. По этому поводу нужно будет переговорить с командиром, однако его ладья плыла далеко впереди. Может, некоторые вопросы удастся разрешить после разговора с Вепрем и Таром. Однако кто знает, владеют ли его бывшие товарищи еще членораздельной речью? Бедный Ноки частично лишился рассудка, проведя в плену загадочных существ всего несколько минут. Наверное, сейчас Ахар пытается их допросить, прикинул Хельви.
Если алхин и альв были в нормальном состоянии, из допроса получится фарс, был уверен Хельви. Вытащить информацию из Ожидающего не проще, чем достать с неба звезду. А Вепрь настолько плутоватый и изворотливый малый, что прижать его к стенке не удалось в свое время и самому императору. Впрочем, таким человеком он был когда-то, до момента ухода в гибельный поход в Черные горы. Захотел проведать штольни, брошенные гриффонами, а попал в рабство на мельницу к водяным, с горечью подумал Хельви. Как же они могли дышать под водой, работая на князя и его соплеменников?
И еще одна мысль не давала наместнику покоя — чудесное перо, найденное Паргом в пещере-западне. Ни Ахар, ни десятник не проронили о нем ни слова. Один из свидетелей чудесной находки, Свард, погиб, и теперь только трое знали о ее существовании. Кому могло принадлежать это перо? Была ли гибель Сварда случайной, или это водяной князь показывал альвам свою силу, или еще кто-то, потерявший как раз эту чудесную вещицу, напал на воина? От всех этих вопросов у Хельви закружилась голова.
Он дотронулся рукой до нагрудной цепи, которая сияла в тумане довольно ярко. Рука почувствовала привычное тепло. Нужно быть начеку, и все обойдется, понадеялся человек. Он не был смущен или раздосадован мрачными рассуждениями водяника о бывшем ожерелье Онэли. Почему-то в нем росла убежденность, что его-то древнее проклятие, наложенное на цепь, минует. Украшение тихонько звякнуло, словно соглашаясь с мыслями владельца. Ну хотя бы об одной вещи я имею довольно точные представления, усмехнулся наместник. Он был уверен в своей цепи, да еще, пожалуй, в чувствах принцессы Сури. Пес, лежавший в ногах человека, жалобно взвизгнул.
Тем временем ладья скользила по волнам. Воины дружно налегали на весла. Поскольку наместник был освобожден от гребли за неимением пятого весла, он присел рядом с рулевым — светловолосым, безусым и безбородом альвом. Едва ли ему минуло шестьдесят лет — возраст юношеский для Младших, которые жили в среднем лет двести—двести пятьдесят. Хельви вспомнил имя воина Кифр. Именно он вручил человеку длинный кинжал для обороны, который сейчас был заткнут за пояс наместника.
— Интересно, куда мы попадем, следуя по этой реке? — начал разговор наместник.
— Понятия не имею, — охотно ответил Кифр. — Кажется, мы движемся к Черным горам, но драконы знают, где именно заканчивается эта река. Никто из нас никогда здесь не плавал, можешь поверить мне на слово. Будем надеяться, пленники сумеют что-то подсказать. Я знаю только, что от дельты Хмурой реки до взгорья — четыре дня пешком. Это если считать с остановками.
Рулевой и наместник разговорились. Хельви узнал, что Кифру и впрямь немного лет — пятьдесят пять, что аналогично примерно двадцати годам по человеческому счету. Это всего только третий поход, в котором молодой альв принимает участие. В прошлый раз ему удалось убить гарпию, а в самый первый дозор Кифр участвовал в сражении с гарудой. Он так простодушно и живо рассказывал об ужасе, пережитом им во время схватки, что Хельви не выдержал и поведал Младшему историю своей первой встречи с речным чудовищем. Альв охал, цокал языком и уважительно поглядывал на пса, не забывая направлять ладью. Тирм отнесся к героическому рассказу хозяина презрительно, даже морды не повернул, словно вся эта история была ему малоприятна.
