Истории таверны «Распутный единорог» - Асприн Роберт Линн (читать книги без регистрации полные .TXT) 📗
— Я вспомнил истории Энлибара. Я скрывался там, когда впервые покинул этот город. С помощью энлибарской стали шпаги моих солдат соберут урожаи крови кочевников, и меня не будут считать трусом.
— Я нашел в Капитолии людей, которые выслушали мои планы. Они знают, что такое армия и что такое поле боя. Они не являются друзьями скудоумного Императора, который рассматривает Войну не более, чем учебный плац, и они стали моими друзьями. Они дали мне разрешение на поиски в развалинах с моими солдатами и предусмотрели здесь гарнизонные посты, когда все приметы сказали, что ответ находится в Санктуарии. Если я смогу вернуться с формулой, армия не будет козлом отпущения ленивых императоров. Когда-нибудь будут править люди, которые понимают, что такое сталь и кровь… но я не дождусь их. Подлое проклятие С'данзо опередило меня! Колдун пришел, когда я был здесь, и мои мечты отступали все дальше с каждым шагом, который я предпринимал.
— Уэлгрин, — начала Иллира, — С'данзо не столь могущественны. Посмотри на карты. Я не могу прочесть твои надписи, но я могу читать карты, и нет проклятья в твоей судьбе. Ты нашел то, за чем пришел. Красная глина дает сталь через Рудоправителя — Ртуть. Действительно, Ртуть — это обманщик, но только потому, что ее глубины скрыты. Ртуть позволит тебе превратить эту писанину в то, что тебе больше понравится, — она снова была С'данзо, раздавая мудрость среди своих свечей, но без ярких красок и толстого слоя косметики ее слова приобретали новую убедительность.
— Ты затронута тем же самым проклятьем. Ты спишь со своим мужем и еще не имеешь детей.
Иллира, пристыженная, отпрянула.
— Я… я использую дары С'данзо, и должна верить в их силу. Но ты стремишься к силе стали и войны. Тебе не нужно верить в С'данзо, тебе не нужно бояться их. Ты убежал — ты спасся! Единственное проклятие на тебе — это твоя собственная вина.
Она отвела взгляд от его лица и осторожно собрала карты, чтобы они не провалились через грубо сколоченные доски пола, выпав из ее дрожащих рук. Она встряхнула свою мантию, успокоив раздражение кнутоподобным щелканьем тяжелой ткани.
— Я ответила на твои вопросы. И хочу получить плату, если ты изволишь, — она протянула руку, не глядя ему в лицо.
Уэлгрин отстегнул от пояса замшевый кисет и положил его на стол.
— Я только возьму светильник, и мы можем отправляться на базар.
— Нет, я сама возьму светильник и пойду одна.
— Улицы — не подходящее место для женщины в темное время.
— Я пройду, я ходила до этого.
— Я дам одного из моих солдат сопровождать тебя.
— Хорошо, — согласилась Иллира, внутренне удовлетворенная таким компромиссом.
По быстроте, с которой появился солдат, Иллира предположила, что он был снаружи все время, пока происходило это. Солдат взял светильник и пошел немного впереди нее, внимательно выполняя свои обязанности, и не пытаясь начать беседу до тех пор, пока они не дошли до ворот базара, где Иллира вышла вперед, чтобы указать путь в лабиринте палаток.
Она покинула солдата, не попрощавшись, и проскользнула в темноту своего дома. Знакомая обстановка избавляла от необходимости в освещении. Она двигалась быстро и, тихо, складывая одежду в аккуратные стопки и, положив дорогой кисет вместе с другими своими ценностями, успокоилась в теплой постели.
— Ты возвратилась благополучно. Я готов был одеть брюки и пойти встретить тебя. Он дал тебе все, что обещал? — прошептал Даброу, обнимая ее.
— Да, и я ответила на все его вопросы. У него теперь есть формула энлибарской стали, что бы то ни было, и если его цели реальны, он сможет многого достичь. — Ее тело расслабилось серией небольших судорог, и Даброу крепче прижал ее.
— Энлибарская сталь, — размышлял он задумчиво. — Шпаги в легендах были из энлибарской стали. Человек, владеющий такой сталью, сейчас был бы человеком, который считался бы… ДАЖЕ ЕСЛИ БЫ ОН БЫЛ КУЗНЕЦОМ.
Иллира натянула простыню на уши и притворилась, что не слышит.
— Сладости! Сладости! Лучшие на базаре! Лучшие в Санктуарии!
Снова было обычное утро с Хаконом, катившим свою тележку мимо палатки кузнеца. Иллира, у которой один глаз был уже накрашен, а другой еще не тронут, выскочила, чтобы купить к завтраку лакомство.
— В городе новости, — сказал продавец, положив три пирожных в миску Иллиры. — Прошлой ночью вся стража гарнизона покинула город, и даже калека-писец, который жил на Улице Оружейников, был уведен среди большого шума и суматохи. Конечно, стражи не оказалось, чтобы ответить на вызовы. А цербер смотрел на все происходившее, думая, что это связано с патрулированием законопослушной части города.
Недовольство Хакона отчасти объяснялось его проживанием на верхнем этаже дома по улице Оружейников.
Иллира взглянула на Даброу, который медленно кивнул в ответ.
— Может быть, они связаны между собой? — спросила она.
— Тьфу! Что может хотеть убегающее войско от человека, который читает на пятнадцати вышедших из употребления языках, но не может перейти лужу, если кто-нибудь не подаст ему руку.
— Что же в действительности произошло?
Даброу вернулся в кузницу, а Иллира посмотрела поверх базарных стен на дворец, находящийся в северной части города. Хакон, ожидавший менее таинственной реакции на свои новости, что-то проворчал на прощание и покатил тележку к другой палатке с более подходящей публикой.
Все утро можно было видеть горожан, споривших с продавцами. Иллира поспешила назад под крышу палатки, чтобы закончить свое ежедневное превращение в старуху С'данзо. Она вытащила из колоды три Рудных карты Уэлгрина и положила их в кисет с драгоценностями матери, зажгла лампаду и встретила первого в этот день посетителя.
Альфред ВАН ВОГТ
СОН ЯСНОВИДЯЩЕЙ
Разбудил Сталвига душераздирающий крик, пронзивший кромешную темноту ночи. Он решил, наверное, как и любой другой житель этого древнего разрушающегося со временем города, что услышал вопль очередной жертвы ночного мародерства, случающегося время от времени в Лабиринте. Дикий крик нарастал, приближался и вот уже почти достиг его жилища, его оранжереи-теплицы на втором этаже, когда…
Сознание как бы отключилось, а затем из мрака мучительных рефлексий и угрызений совести пришло понимание происшедшего.
Опять, уже в который раз!
Ставший привычным для него ночной кошмар возникал, видимо, в том укромном уголке его подсознания, где хранилось не до конца осознанное воспоминание, которое, возможно, было не совсем реальным. А началось все в ту самую ночь, три года и четыре месяца тому назад, когда услышал он в полусне предсмертный крик своего отца. Вот и сейчас, сидя на краю постели, он вновь и вновь, в который раз, с непроходящим чувством вины, возвращался к одной и тон же мысли:
— Если б я тогда, в тот самый момент, вошел к нему и все выяснил!
Лишь утром обнаружил он труп отца, с жестоко перерезанным горлом и вызывающей ужас предсмертной гримасой на лице. Недоумение вызывало то, что не было видно никаких видимых следов борьбы или сопротивления при этом. Дело в том, что в свои пятьдесят лет его отец являл собой, с точки зрения искусства целителя, в которой успешно практиковали как отец, так и сам Альтен, образец физического здоровья. И на следующий день после смерти беспомощно распростертое тело отца выглядело таким же сильным и мощным, как тело его тридцатилетнего сына.
Постепенно живые картины воспоминаний о прошлом несчастье стирались в его сознании. Откинувшись на спину, Сталвиг удобно разлегся на овечьих шкурах, которыми потом и укрылся. В нескончаемой тьме ночи прислушивался он к порывам ветра, сотрясавшим стены его теплицы, всего его жилища. Какой сильный ветер! Сталвиг чувствовал, как ходуном ходит вся его спальня. Прошло еще какое-то время, Сталвиг начал дремать, когда услышал где-то в отдалении чей-то сдавленный крик — опять кого-то убивали в этом городе?
