Билет в 1812 (СИ) - Корьев Сергей Юрьевич (мир бесплатных книг .txt) 📗
— Держи, — протянула её Женевьеве.
Не успели мы воспользоваться зажигалкой, как вспыхнул свет, и голос из динамика сообщил, что произошло временное отключение электричества, и состав сейчас тронется. Действительно состав дернулся, и мы наконец-то поехали.
— Жэка, ты ничего не помнишь?
— А я должна?
— Ну, как же, мы вроде спасали твоего родственника, встретили какого-то мужика, Владимиром Николаевичем звали.
— Не, не помню. В вагоне пахнет чем-то, вот ты и надышалась, видимо тебе всё привиделось. Надо на свежий воздух, а то и мне что-то нехорошо стало.
Объявили Кропоткинскую, и мы поспешили на выход. Вышли у храма Христа Спасителя, перешли на противоположную сторону и оказались у входа в музей Пушкина. Громадный баннер сообщал об открытии выставки французской живописи 19 века.
— Зайдём, — предложила Женевьева.
— Давай, всё равно пришли.
Перед нами проскочила бойкая группа иностранных туристов, мечтавших ознакомиться с шедеврами французской живописи.
Мягкий полумрак вестибюля принял нас в свои объятия. Пристроившись в хвост французам, в скором времени любовались привезёнными шедеврами.
Мы следовали по пятам за группой туристов, благо по-французски худо-бедно понимали. Да и гид попалась бойкая, с любовью относившаяся к своей профессии.
— А теперь обратите внимание на этот женский портрет, — донёсся до нас её голос, — он долгое время хранился в одной из частных коллекций Парижа и лишь двести лет спустя владельцы согласились представить картину на широкое обозрение.
Я оторвалась от созерцания очередного пейзажа и, взглянув на портрет, едва не вскрикнула от удивления. Опять та же самая картина, которую мы видели в музее 1812 года.
— Женька, смотри, — толкнула я подругу, — опять наша Зинаида засветилась.
— Что, кто, где? — очнулась от размышлений Женевьева.
Между тем туристы прошли в соседний зал, а нам представилась возможность разглядеть полотно поближе.
— Точно наша Зинаида и к гадалке ходить не надо, — подтвердила Женевьева, — смотри, у неё в руках письмо. Интересно, что там написано?
В это время полумрак выставочного зала разорвал, заглянувший в окно лучик света, и письмо ожило, появились буквы, сложившиеся в строки, но тут же исчезли вместе с лучом солнца.
— Что это было? — удивилась подруга, — нет, ты видела? Там было что-то написано. Интересно, что? Вот бы прочитать!
— Ничего не выйдет, нужно, чтобы яркий свет попал на эту часть картины и осветил письмо.
— Жаль, пошли дальше, здесь царит вечный полумрак.
Нехотя мы покинули зал. Спустившись вниз, в вестибюле купили каталог выставки. У самого выхода я заметила небольшой бумажный рулон. Не знаю, что на меня нашло, но оглянувшись, я убедилась, что на нас никто не обращает внимания, прихватила этот самый рулон и пулей вылетела на улицу, где меня встретил ясный солнечный день. У входа толпилась очередная группа туристов, желавших прикоснуться к прекрасному. Женевьева, увидев столь поспешное бегство, удивлённо спросила, куда меня понесло. На это я лишь показала похищенный мной свёрток.
— Пошли, не видишь, у меня ценный приз, присвоенный в музее, а что там, лишь богу известно. Плакат какой-то.
— Зачем он тебе понадобился?
— Сама не понимаю, что на меня нашло. Схватила вот и дёру дала. Давай, поехали, пока не поймали. Мы перешли на противоположную сторону, прошли полсотни метров и спустились в прохладу метрополитена. На этот раз никакие неожиданности и неприятности не атаковали нас и минут через сорок мы входили в мою квартиру.
Пройдя в гостиную, развернула рулон и увидела, что мне удалось стать обладательницей постера, на котором был напечатан тот самый портрет, который нас так заинтересовал. Подойдя к окну, развернула рулон и стала его разглядывать, ведь зачем-то я его прихватила. Свет, попав на постер, высветил письмо, на котором вновь проступили буквы.
— Женька, давай скорее. Я кое-что нашла.
— Ты чего орёшь
— Я прочитала письмо.
— Какое письмо? — удивилась подруга.
— То самое, что мы видели в музее.
Наконец-то смысл слов дошёл до Женевьевы и она с удивлением посмотрела на меня.
— И где тебя угораздило это самое письмо прочитать?
— Смотри, — я развернула плакат, показывая его Жэке.
— Ничего не вижу, то есть письмо в руках Зинаиды вижу, а того, что там написано — нет.
— Иди к окну, — скомандовала я и вновь развернула постер к свету.
— Читай!
Женевьева зашевелила губами и с удивлением посмотрела на меня.
— Я права, там написано, что Зинаида решила остаться там, в 1812 году и вышла замуж за своего раненого. Как бишь, его звали?
— Вроде бы Мишель.
— Точно. Значит, мы никогда её не увидим?
— Думаю, ты права.
Ничего себе, послание из прошлого.
— Маш, это, что шутка такая? Я всё поняла, это всё ты придумала. Не зря всю дорогу домой так нежно поглаживала свой свёрток. Пока я приводила себя в порядок, ты написала на плакате письмо и теперь меня решила разыграть.
Ладно, колись. Как тебе это удалось?
Пламенную речь Женевьевы прервал телефонный звонок. Я осуждающе покачала головой и подбежала к аппарату:
— Вас слушают, говорите.
На другом конце раздалось покашливание, затем какое-то шипение и мужской голос поинтересовался, не у меня ли находится некая Женевьева Турмонова. Я с удивлением взглянула на подругу и передала ей трубку:
— Это тебя.
— Как же, ври больше, опять разыграть решила. Не поддамся на провокацию, — Женевьева демонстративно плюхнулась на диван.
Неизвестный абонент вновь поинтересовался, не у меня ли Женевьева, на что я ответила, что та не хочет ни с кем разговаривать. Тогда незнакомец заявил, что речь пойдёт о её родственнике. Услышав эту новость, подруга вскочила с дивана, выхватила у меня трубку, перед этим успев предупредить, если это розыгрыш, то мне явно не поздоровится. По мере разговора лицо Женевьевы менялось от подозрительно недоверчивого к вопросительно растерянному.
— Всё, собирайся, поехали, — скомандовала она.
— Куда поехали?
— В Первую городскую.
— Зачем?
— Ты не представляешь, что мне только что сообщили.
— Конечно, не представляю, ведь потрясающую новость, а судя по выражению твоего лица, действительно потрясающую, сообщили именно тебе, а я всё ещё пребываю в неведении. Давай, колись, что там случилось, если ты так спешно засобиралась в больницу?
Между тем Женевьева, проигнорировав мой вопрос, развила кипучую деятельность, в результате которой квартира за считанные минуты превратилась в подобие цыганского табора.
— Машка, у тебя деньги есть? — донеслось с кухни, затем послышался звон разбитого стакана подвернувшегося Жэке под руку.
— Эй, подруга, что произошло, — я остановила попытку сломать дверцу холодильника, — ау, к тебе обращаюсь.
Престав терзать многострадальный холодильный аппарат, Женевьева наконец-то обратила на меня внимание.
— Ты о чём-то хотела спросить? — протиснувшись в прихожую, подруга стала искать ключи от входной двери, — Машка, копуша этакая, ты всё ещё не одета? Давай поскорее, мы торопимся. Чёрт, куда же запропастился ключ?
— Жэка, — остановив наконец-то подругу, я попыталась узнать причину столь кипучей деятельности.
— Что? — Женевьева вышла из ступора, — а я тебе ничего не сказала?
— В том-то и дело, что нет.
— Слушай, — опустившись на пуфик, продолжила она, — только что позвонили из Первой городской и сообщили, что к ним поступил мужчина в крайне тяжёлом состоянии. В кармане у него нашли записку с его именем и твой номер телефона, а также там была приписана моя фамилия.
— Ну, ладно, позвонили, а в чём подвох?
— Имя того мужчины Поль де Турмон.
— Может, совпадение?
— Нет, не совпадение. Откуда тогда у него в кармане нашли листок с твоим номером телефона?
— Ты сказала, что мужчину доставили в больницу в тяжёлом состоянии?
Откуда доставили? Если из какой-то квартиры, находящейся по какому-то адресу, возможно, объявился твой дальний родственник по линии твоего прапрадеда.
