Замок лорда Валентина - Сильверберг Роберт (читать книги полностью без сокращений .txt) 📗
— Да, знаю. Но не моя вина в том, что лорд Диввис выбрал именно этот день, чтобы отправиться в лес. Нам нужно так много обсудить и сделать, что, я считаю, мы должны начать до его приезда. Лорд Стазилейн, вы разделяете мое мнение?
— Полностью.
— Тогда двое регентов из трех согласны. Достаточно, чтобы начать совещание. Итак, мои лорды, через час в зале.
Все уже собрались, когда пятьдесят минут спустя Хиссун, успевший привести себя в порядок и переодеться, вошел в зал. Заняв место за высоким столом рядом со Стазилейном, он оглядел собравшихся принцев и начал:
— Я беседовал с Хорнкэстом и видел собственными глазами понтифекса Тиевераса…
По залу прошел шумок, общее напряжение возросло.
— Понтифекс все еще жив. Но не в нашем с вами понимании. Он больше не разговаривает, даже посредством стонов и вскриков, как то было до недавнего времени. Он живет в другом мире, далеко от нашего, в мире, который, по моему мнению, расположен перед мостом Прощания.
— И когда же он может умереть? — спросил Нимиан Дундилмирский.
— О, не скоро, даже в его теперешнем состоянии,— ответил Хиссун — Имеются средства, способные, как мне кажется, удерживать его от перехода в мир иной еще несколько лет. Однако, на мой взгляд, дальше откладывать нельзя.
— Решать лорду Валентину,— заметил герцог Халанкский.
Хиссун кивнул.
— Верно. Мы поговорим об этом чуть позже.— Поднявшись, он подошел к карте мира и накрыл ладонью центр Зимроэля,— Во время поездки в Лабиринт и обратно я регулярно получал сообщения. Я знаю, что некий пиуривар Фараатаа объявил нам войну; мне известно и то, что метаморфы уже не ограничиваются заражением сельскохозяйственных культур, они выпускают орды каких-то мерзких тварей и тем самым сеют панику и страх. Знаю я и о голоде в районе Кинтора, об отделении Пилиплока, о волнениях в Ни-мойе. Пока у меня нет сведений об обстановке к западу от Дюлорна — думаю, по эту сторону ущелья ими не может похвастаться никто. Я знаю также, что западный Алханроэль стремительно приближается к тому же хаотическому состоянию, в котором погряз Зимроэль, и что беспорядки быстро распространяются к востоку, вплоть до подножия Горы. Кризис нарастает, а мы до сих пор предпринимали слишком мало конкретных действий. Создается впечатление, что правительство совершенно не работает, герцоги провинций ведут себя так, будто они полностью независимы друг от друга, а мы сбились в кучу здесь, на Замковой горе, высоко над облаками.
— А что вы предлагаете? — спросил Миригант.
— Мой план таков. Во-первых, мобилизовать армию, чтобы окружить границы Пиурифэйна, полностью перекрыть провинцию и прочесать джунгли в поисках Фараатаа и его сторонников. Уверяю вас, это задача не из легких.
— Кто встанет во главе армии? — поинтересовался герцог Халанкский.
— С вашего позволения, я вернусь к этому вопросу чуть позже,— ответил Хиссун,— Далее: нам нужна еще одна армия, собранная тоже на Зимроэле, для занятия Пилиплока — по возможности мирно, а если не получится, то с применением силы — и восстановления его подчиненности центральному правительству. В-третьих, мы должны собрать Генеральную ассамблею всех правителей провинций, чтобы обсудить рациональное распределение запасов продовольствия и уговорить провинции, еще не затронутые бедствием, поделиться с теми, кто уже голодает. Естественно, необходимо четко разъяснить, что мы призываем к жертве, но не чрезмерной. Провинции, которые не захотят сделать свой вклад, если таковые найдутся, будут заняты войсками.
— Чересчур много армий для общества, в котором не слишком сильны военные традиции,— высказался Манганот.
— Когда требовались армии,— ответил Хиссун,— нам как-то удавалось их собрать. Так было и во времена лорда Стиамота, и во время борьбы за реставрацию лорда Валентина, ныне опять возникает подобная необходимость, поскольку выбора у нас нет. Впрочем, должен обратить ваше внимание на то, что уже существует несколько неофициальных армий под предводительством различных самопровозглашенных короналей. Мы можем воспользоваться ими, да и самими новыми короналями.
— Воспользоваться услугами изменников? — воскликнул герцог Халанкский.
— Услугами любого, кто может оказаться полезным,— ответил Хиссун.— Мы предложим им присоединиться к нам; мы присвоим им высокие чины, хотя, разумеется не те, которые они сами себе присвоили; мы дадим им понять, что, если они откажутся от сотрудничества, мы их уничтожим.
— Уничтожим? — переспросил Стазилейн.
— Да, именно это я и имел в виду.
— Даже Доминин Барджазид был помилован и отправлен к своим братьям. Но лишить жизни, пусть даже предателя…
— Дело нешуточное,— продолжал Хиссун.— Но я собираюсь использовать этих людей, а не убивать их. Тем не менее нам придется их убивать, если они не согласятся на наши предложения. Но умоляю вас, давайте обсудим этот вопрос в другой раз.
— Вы собираетесь использовать этих людей? — спросил принц Нимиан Дундилмирский.— Вы говорите почти как корональ!
— Нет. Я говорю как один из тех двоих, из которых должен быть сделан выбор, согласно нашей прежней договоренности. И при достойном сожаления отсутствии лорда Диввиса я, возможно, говорю слишком резко. Но могу сказать, что я очень долго думал над этими планами, и не вижу других вариантов, кто бы ни был у власти.
— У власти лорд Валентин,— заметил герцог Халанкский.
— В качестве короналя. Но мы, я думаю, согласились на том, что при нынешнем кризисе нам нужен настоящий понтифекс, чтобы вести нас, а также и корональ. Лорд Валентин, как вы мне сообщили, плывет на Остров для встречи с Повелительницей Снов. Я предполагаю отправиться туда же, поговорить с короналем и попытаться убедить его в необходимости стать понтифексом. Если он увидит резон в моих доводах, то выскажет свои пожелания по поводу преемника. Я полагаю, что новый корональ должен взять на себя задачу умиротворения Пилиплока и Ни-мойи, а также привлечения на свою сторону лжекорона-лей. А второй из нас возглавит армию, которая вторгнется на земли метаморфов. Что касается меня, то мне безразлично, кто наденет корону, Диввис или я, но важно, чтобы мы безотлагательно открыли военные действия и начали восстановление порядка, с чем мы уже изрядно запоздали.
— А мы будем бросать монету, чтобы определиться? — вдруг послышался чей-то голос от входа.
У дверей стоял и смотрел на Хиссуна потный, небритый Диввис, все еще в охотничьем костюме.
— Рад снова видеть вас, лорд Диввис,— с улыбкой приветствовал его Хиссун.
— Сожалею, что пропустил значительную часть совещания. Сегодня мы собираем армии и выбираем короналя, да, принц Хиссун?
— Короналя должен выбрать лорд Валентин,— Хиссун оставался по-прежнему хладнокровным.— А после этого вам и мне придется собирать и вести армии. И думаю, пройдет немало времени, мой лорд, прежде чем у нас появится время для развлечений — таких, например, как охота.— Он указал на свободное кресло рядом с собой.— Прошу садиться, лорд Диввис. Я высказал собравшимся здесь несколько предложений, а теперь хочу повторить их для вас, если вы уделите мне несколько минут. А потом мы должны принять какое-то решение. Итак, займите свое место и выслушайте меня, лорд Диввис. Прошу.
Глава 4
Опять в море: сквозь духоту и дымку нагретого воздуха, когда в спину дует яростный ветер с Сувраэля, а мощное безостановочное течение с юго-запада подталкивает корабли к северным землям. Валентин ощутил и другие течения, водоворотом проходящие по его душе. Слова главного спикера Хорнкэста на банкете в Лабиринте все еще звучали у него в мозгу, будто он слышал их только вчера, а не десять тысяч лет тому назад: «Корональ — это персонификация Маджипура. Маджипур находит свое воплощение в личности короналя. Он есть мир, а мир есть корональ». Да, именно так.
И по мере того, как он передвигался по поверхности планеты с Замковой горы до Лабиринта, от Лабиринта до Острова, с Острова в Пилиплок, затем в Пиурифэйн, потом в Беллатул, с Беллатула на Сувраэль — теперь с Сувраэля опять на Остров,— душа Валентина все больше открывалась навстречу боли Маджипура, его разум становился все восприимчивей к муке, замешательству, безумию, страху, которые теперь разрывали на части мир, бывший когда-то самым мирным и счастливым из миров. День и ночь на него изливались мучения двадцати миллиардов душ. И он с радостью принимал их, и стремился воспринять и постичь все, что исходило от Маджипура, и с готовностью искал возможности ослабить эту боль. Но напряжение утомляло его. Слишком многое на него нахлынуло; он не мог все постичь и свести воедино, и часто оно затопляло и ошеломляло его; но возможности уклониться не было, поскольку он являлся одним из властителей и не мог отказаться от возложенной на него миссии.
