Мир-ловушка - Орлов Антон (книга регистрации TXT) 📗
– Ты страдаешь, брат, и я страдаю вместе с тобой. Ничего не поделаешь, таков многострадальный путь нашего Ордена. Ну, давай!
Титус вслед за ним проглотил свою порцию. Дозы были небольшие, в самый раз, чтобы встряхнуться после исповеди. Зародилась сия традиция в незапамятные времена, и руководство Ордена всегда смотрело на нее сквозь пальцы. Без этого нельзя. Слишком много невольных и непреднамеренных прегрешений выпадает на долю каждого афария.
Жидкое пламя опалило глотку, у Титуса перехватило дух, и снедающая его душевная боль на шаг отступила. Надо еще к наставнику с докладом… Титус сознавал, что это жестоко, но Магистр должен наконец узнать правду о женщине, которую на протяжении долгих лет идеализировал! Брат-исполнитель обязан известить его о том, что Эрмоара До-Энселе опустилась до мести и заказала магическое убийство Атхия. Дело слишком серьезное, чтобы и дальше молчать, щадя его чувства.
Магистра Титус не нашел: того еще до утренней трапезы вызвали в Палату для консультаций. Ладно, потом. Вечером. Взяв кошелек, набитый золотыми скерами и серебряными барклями, Титус отправился в лавку модной одежды. Выбирал он долго и придирчиво, наконец остановился на платье, отделанном черными кружевами, и шелковой накидке с вуалью из дымчатого газа, усыпанной блестящими звездочками. Он видел похожий наряд на одной из вольных слушательниц, дочери богатого аристократа. Хорошо, если Роми понравится. Это будет его прощальный подарок.
Какой бы она ни была, Титус так и не смог до конца вытравить из своей души романтическую влюбленность. О, если б ее суть соответствовала внешнему облику… Ничего, скоро она исчезнет из университета, из Верхнего Города – и заодно из его жизни.
– Ваша дама будет в восторге, уж вы мне поверьте, – тараторила, улыбаясь, хозяйка лавки, полная смуглая женщина в небесно-сиреневом платье с воротником из павлиньих перьев. – К сожалению, я могу показать вам этот великолепный туалет только на манекене. Вольнонаемные демонстраторши слишком капризны, я с ними не связываюсь, а за рабынь в прошлом месяце опять повысили арендную плату, так нам от половины пришлось отказаться! Вы слыхали, появилась новая политическая лига «Рабство для народа»? Ее члены будут добиваться, чтобы каждый гражданин Панадара мог иметь собственных рабов! А то все рабы казенные, и мы должны платить за них аренду, да еще компенсировать государству убытки, если у кого-то вдруг сломался нос или вылетели зубы, – это же форменный грабеж! Ну, теперь-то в оппозиции появились умные люди. Лига «Рабство для народа» подготовила петицию от имени всего народа, и я обязательно ее подпишу и всем своим знакомым буду говорить, чтобы подписывали, а не отсиживались по углам…
– Упакуйте, пожалуйста, – вставил Титус, когда она на мгновение умолкла. – Я тороплюсь.
В университет он попал во время большого перерыва. Роми нашел в галерее на четвертом этаже: подобно множеству других студентов, та сидела у стены, прямо на полу, и ела лепешку с апельсиновым мармеладом (съестным приторговывали здешние рабы, которые официально не имели на это права, а неофициально отстегивали часть выручки своим надсмотрщикам, те делились с университетским начальством – и недовольных не было, а значит, и проблем не было).
Взгляд Титуса мгновенно выхватил Роми из массы молодежи в одинаковых студенческих рубашках и шароварах. Чуть склоненная голова, прямые волосы до плеч, безупречно белые, разделенные ровным пробором. Тонкое сосредоточенное лицо, подростковая фигура. Из-под рукава выглядывает краешек ожога, изуродовавшего левую руку.
Подойдя ближе, он заметил у нее на шее свежий синяк. И нижняя губа не то разбита, не то прокушена.
Его кольнуло чувство вины. Да, он жалел ее… но все равно не одобрял ее отношения к житейским невзгодам. Если девушку обижают, достойный ответ мучителям – терпение, а не агрессия. Ничего, скоро все уладится. В кармане у Титуса лежала коробочка с золотой булавкой Эрмоары, в заплечной сумке – купленный в лавке наряд. Наверное, Эрмоара завтра же увезет ее домой, на Идонийские острова.
Придется, однако, отложить избавление. Или похищение?.. Ему не хотелось думать об этой операции как о похищении: Роми вернется в привычную среду, к своим родственникам, в этом нет ничего плохого. Но вокруг полно народу, в том числе рабы-надзиратели. Сейчас даже с помощью булавки не получится переодеть ее и незаметно вывести на улицу.
– Здравствуй. – Он уселся рядом, заставив подвинуться белобрысого узкоглазого манглазийца, который устроился слева от Роми.
– Здравствуй. – Взглянув на него с некоторым удивлением (не ждала, что он опять подойдет?), она проглотила последний кусочек лепешки, стряхнула с одежды невидимые крошки.
– Роми, мы больше не увидимся, – заговорил Титус после неловкой паузы. – Потому что… Ну, в общем, не увидимся. Не прогуляешься со мной сегодня вечером? В последний раз.
– Меня не выпустят, – подумав, сказала Роми.
– Не проблема. У вас многие убегают гулять в учебные дни, я знаю. После лекций, ладно?
– Если будет настроение.
Титус видел, что она колеблется, но это его не беспокоило, ведь у него есть магическая булавка. Ему хотелось перед окончательным расставанием поговорить с девушкой на другую тему.
– Роми, в тебе слишком много неправильного. Обещай мне, что ты постараешься исправиться! Ты должна научиться переносить страдания терпеливо, без ненависти к тем, кто тебе их причиняет. Такова наша жизнь, и протестовать против этого – все равно что протестовать против самой жизни. Так написал Луиллий Винабиус в трактате «О пользе тягот». Это был один из первых афариев, древний наставник и мудрец.
– Мудрецы тоже иногда ошибаются.
– Ты еще не заслужила права критиковать мудрецов! Ты девчонка, тебе семнадцать лет. Люди поумнее нас с тобой называют трактаты Винабиуса вершиной человеческой мысли. А тебе надо научиться прощению и терпению, тогда страдания будут для тебя не столь тяжелы.
– Я не хочу страдать, – отрезала Роми. – Для тебя твой Винабиус, может, и прав, а что правильно для меня – я решаю сама.
Титус нахмурился. Его обескуражило даже не то, что она не хочет страдать (если честно, никто не хочет, но нельзя же вот так безапелляционно заявлять об этом!), а ее непробиваемая самоуверенность. Она не должна решать сама.
– Роми, ты ничего не знаешь о жизни, о настоящей боли…
– Знаю. – Она резко повернулась и теперь смотрела на него в упор. – Когда я была маленькая, я три дня просидела под развалинами дома, пока меня спасатели не откопали. Потом мне сказали, что мамы с папой, бабушки и сестры больше нет. Я знаю, что такое боль. И знаю, что она не нужна! Насчет того, что страдания необходимы, – это чья-то злая выдумка. Они необходимы так же, как проказа или геморрой, но почему-то никто из твоих мудрецов до сих пор не посмел сказать об этом вслух!
Титус не сразу сумел найти достойный ответ. Он никогда не сомневался в правильности идей, привитых ему наставниками в Доме афариев. Он привык к тому, что это самые лучшие идеи, воистину мудрые и гуманные, едва ли не единственный светлый островок в жестоком мире Панадара. А Роми их в грош не ставит! Он не был готов к подобной дискуссии.
– Ты очень недобрая! – нашелся он наконец. – Это потому, что твоя голова забита вот такими мыслями!
– Почему ты считаешь, что я недобрая?
– Ты хочешь убить тех, кто тебя обижает. – Титус понизил голос до шепота, чтоб не услыхали другие студенты. – Разве это добрый поступок?
Роми пожала плечами, но потом так же тихо ответила:
– Если они ни над кем больше не смогут издеваться – добрый. Из-за них один парень с нашего курса порезал себе вены. Три дня назад, когда тебя не было. Его спасли, раб вовремя привел целителя.
Она смотрела исподлобья, и Титус не мог угадать, что таится в глубине ее темных янтарных глаз. Это все равно что разглядывать другой янтарь, неживой, хранящий в своей толще неведомо какие древние тайны.
Разговор все больше тяготил его. Резко поднявшись, он сказал:
