Портал на Керторию - Дихнов Александр (книга бесплатный формат TXT) 📗
— Жду с нетерпением.
— Первое. А не является ли его поведение продолжением игры для отвода глаз?
— Поняла, — перебила она. — Это возможно. Пока еще возможно. Но если он действительно начнет войну, как вы напророчили, то тут уж дудки — войн для отвода глаз не бывает!
— Я бы не был столь категоричен. История Кертории содержит в себе примеры весьма схожие.
— Но мы не на Кертории, герцог. Здесь начинается большая галактическая политика… Конфликт, даже локальный, будет затрагивать интересы многих власть и деньги предержащих, не говоря уже о миллионах, как их любят называть, простых людей. Поймите, я не оцениваю моральные аспекты проблемы; война — это слишком хлопотное мероприятие, оно потребует к себе все внимание и силы даже столь неординарной личности, как Принц… Ладно. Что второе?. Второй аргумент у меня был слабенький, а первый она разделала под орех, поэтому я поневоле скатился к обреченному тону, которым, бывало, пытался спорить с дядей…
— А почему нельзя допустить, что, даже имея в руках саму технологию, Принцу удобнее захватить уже имеющуюся станцию, а не строить новую?
— Ну, смотри выше, — она пожала плечами, как будто сочувствуя слабости моей позиции. — Но, самое главное, зачем бы Принцу именно эта станция?
— Ради экономии времени.
— Да ну? Герцог, вы сейчас рассуждаете как человек, на вас непохоже… Куда, скажите на милость, торопиться Его Высочеству, да и вообще любому керторианцу, имеющему в запасе несколько веков?
Надо заметить, почудилось мне, будто есть какое-то сильное возражение, чуть ли не использованное мной совсем недавно, но сообразить не удалось… А в остальном картина вырисовывалась совершенно неприглядная. К сожалению, я мог ответить вполне определенно (а именно утвердительно) на вопрос: «Хотелось бы мне, чтобы главным злодеем оказался Принц?» Только потому, что в противном случае мое поведение на Совете выглядело без всяких скидок дурацким. Существовал, правда, еще один вариант, при котором мои поступки имели определенный смысл, но тут я бы точно предпочел побыть идиотом… И все же я упомянул эту возможность:
— А как по-вашему, Гаэль, мог весь этот невообразимо сложный и разветвленный план быть продуктом ума барона Детана? Или это невероятно?
Гаэль не стала торопиться с ответом, а затем покачала головой с красноречиво поджатыми губами.
— Это вам лучше знать, герцог… Могу высказать свое мнение. Вашими же словами: мог, но это невероятно. Пояснить?
В данном случае ее мнение в точности совпадало с моим, но я все же махнул рукой — валяйте, мол!..
— Ни один из известных нам фактов этому не противоречит. Я, знаете, массу времени убила на изучение дел, которыми занимался барон, и не могла не отметить его склонности к артистизму. Даже в тех случаях, когда разгадка была сразу же ясна — ему ясна, разумеется! — и можно было действовать примитивно, он плел хитроумные сети, максимально долго пудрил мозги официальным властям, обыгрывал нюансы. В общем, его стиль очень похож на события вокруг, когда все является не таким, как выглядит. Особенно не в пользу господина барона говорит его попытка обмануть вас, давая Вольфару возможность спокойно добраться до своего убежища, — попытка, лично мне крайне неприятная… — с явным налетом мстительности подчеркнула она, но потом как будто устыдилась столь очевидного проявления эмоций и рассмеялась. — Но боюсь, герцог, что и тут главного препятствия мы не возьмем. Зачем вашему дяде все это затевать? В Галактике он достиг необычайной славы, пусть и в специфических кругах, денег может иметь сколько душе угодно, власть… Власть трудно измерить количественно, но если б он к ней стремился, то вряд ли столкнулся бы с проблемами — добрая половина крупнейших политиков и военных нашей части Галактики почла бы за счастье оказать ему любезность. Что остается? Игра ради самого процесса, с сильными противниками? Но он, по-моему, вовсе не спортсмен…
— Это верно. Так же, как и все остальное… — со вздохом подтвердил я, про себя подумав, что могу даже кое-что добавить… Моему дяде никакие противники априори не показались бы сильными. Поэтому, предоставленный самому себе, он с большим удовольствием составлял бы шахматные этюды, чем лелеял коварные замыслы. Его действия всегда носили ответный характер; он получал удовольствие от проникновения в мысли и чувства других, а не от манипулирования ими…
М-да. Настроение в этот момент стало у меня совсем безрадостным. Сидя в камере на «Прометее» и высасывая из пальца свои теории, я к моменту освобождения настолько проникся недобрыми чувствами к Принцу и дяде, что потом только и пытался испортить им игру. Нет, вели они себя по отношению ко мне по-скотски, но это все же не повод помогать настоящему противнику, которому я был обязан всеми неприятностями… И помог-то как удачно, черт бы меня побрал! Приковал всеобщее внимание к «Бантаму», на поверку стоившему не больше выеденного яйца, плюс настроил общество против. Принца… Очень было противно, одним словом.
Как нередко бывает, вслед за дурным расположением духа подтянулась и подозрительность, напомнившая, что все рассуждения Гаэли, приведшие к столь печальным выводам, построены на достаточно зыбком фундаменте — ее собственном утверждении, будто со станции «Бантам» исчезли все бумаги…
— Гаэль, а откуда вы вообще узнали, как обстоят дела на станции? Вы же были в плену.
— Герцог Венелоа доложил, — хищно улыбнулась она.
— Что-то на него непохоже.
— Зато на меня похоже. Ладно, герцог, когда у вас на лице появляется такое вот казенное выражение, только полная дура не поймет, что на слово ей не верят… Очень жаль. Пребывание на «Прометее» тоже относится к той категории воспоминаний, которые я стараюсь лишний раз не ворошить, но вы все равно не отстанете… — В этой фразе прозвучало что-то удивительно знакомое, но я смолчал. — Собственно, начать стоило бы даже с той части, когда я… гм… путешествовала с Вольфаром, но сказать про тот период нечего. Моя природная наблюдательность оказалась совершенно бесполезна — он все время продержал меня в дурмане, и я даже не видела его ни разу. Но вот потом… Потом, но не сразу. Для любителей подробностей могу уточнить, что когда я очнулась на «Прометее», то первые несколько дней провела, по расхожему выражению, между жизнью и смертью. Поделиться опытом?
— Да нет, спасибо. А мне ваша рана не показалась настолько опасной.
— Значит, у вас было меньше поводов для тревоги, — съязвила она, но все же добавила:
— Вероятно, наложился отходняк от наркотиков, которыми меня пичкал Вольфар. Да и вообще, это лишь мои ощущения, а в реальный ход лечения меня никто не посвящал… Но могу задним числом поблагодарить дубину герцога, что он подождал с допросом, пока я слегка очухаюсь, — видимо, какая-то крупица милосердия в нем еще сохранилась.
— Тогда он здорово подобрел от общения с людьми. Но скорее, дело тут в кодексе чести, большим поборником коего считает себя герцог: на Кертории тяжелораненых не допрашивают, и тем более — не пытают…
— Ну, до пыток не дошло, — быстро вставила Гаэль и тут же призналась:
— Знаете, когда он все-таки приступил к допросу: кто да откуда, я сперва решила молчать, но потом испугалась. У этого ублюдка было такое лицо, будто он только и ждет случая, чтобы начать руки выламывать… Пугал, наверное?
— Не думаю. У Реналдо скверная репутация.
— Она бы не улучшилась, если бы мне довелось написать про него статейку-другую. Короче, я стала жаворонком заливаться, но — ни слова правды…
— А он, конечно, не врубился?
Гаэль глянула на меня чуточку снисходительно:
— Отчего же? Врубился — я не особенно старалась. Как раз ждала, чтобы он меня на чем-нибудь поймал, и можно будет использовать испытанный прием: предложить меняться. Он мне вопросик, я — ему…
— Ага, это мы проходили, — желчно припомнил я. — Только почему он-то согласился? Со мной ясно — я вообще миролюбив, а Реналдо мог бы упрямо продолжать давить.
Ей до чертиков надоели мои придирки, но она была на редкость терпелива и только поморщилась.
