Повелительница Мордора - "Эльфарран" (чтение книг .txt) 📗
– Утю-тю, какая хорошенькая рыбка, — это молоденькая демонесса, придерживая роскошные крылья, присела рядом с нами. — А она желания исполняет?
Ротан подобравшись, исподтишка шлепнул её плавником — давно я не получала таких оплеух…
– Это не я!
– Кто же?!
– Рыбка!!!
– Сумасшедшие!!!! — явно разочарованная в лучших чувствах, демонесса покинула нас, и монетка, что была зажата в её изящной ручке, так и не стала нашей.
– Как не стыдно, а ещё ротан, — водяной хозяин, был бы страшно недоволен.
На другом конце площади вампир рассказывал героический эпос недавнего прошлого.
Подхватив кастрюлю, я присоединяюсь к своему напарнику. У него дела идут куда лучше — собрав возле себя кружок подростков с остро оточенными клыками, он пересказывает моргульскую битву
– … Мы закрыли все небо и бесстрашно обрушились на вооруженных до зубов людей. Вы не поверите — мы славно дрались с превосходящими силами противника и не отступили ни на полкрыла. Да, это была величайшая битва, уцелели лишь немногие. Отяжелев от выпитой крови, мы с трудом нашли дорогу к родным насестам, и нас еще долго мутило, потому что вися вниз головой, очень трудно переваривать такое количество жидкости. Некоторых даже…
– Про что он говорит? — спросила я, сидящего крайним вампиреныша.
– Про драку в моргульском трактире, когда трем подвыпившим вампирам выбили напрочь все зубы, только за то, что они назвали вино медвежья кровь отвратительным пойлом, не имеющем ничего общего с настоящим напитком. Все бы обошлось, но медведи страшно обиделись.
– Вечная слава нашему вампирскому братству, — сверкая вставной челюстью, он протянул кружку с двумя голубыми незабудками к равнодушным зрителям. И сделал круг почета.
– Не мог придумать что-нибудь поновее, — молодежь была разочарованна.
Праздно шатающейся нечисти становилось все больше, обходя лавки немногочисленных торговцев, они приобретали на память сувениры вроде оторванных пальцев давно почивших героев сказок или пузырьки со слюной дракона — как гласила криво прилепленная к бутылочке бумажка, это очень помогает при приступах жадности (основные покупательницы — женщины).
Ротан уже расправился с хрущиками и вопросительно посматривал на пирожок. Я быстро запихала его в рот и не жуя проглотила — есть хотелось ещё с позавчерашнего дня.
– Логово после обеда все равно пустует, они такие милые, ты сразу их полюбишь, если разглядишь, конечно.
С такими напутствиями мы подошли к входу в низкую пещеру. В пространстве теплого сумрака, ещё дышавшего полуденными снами, слышалось лишь тихое попискивание. Просунув голову в расщелину, я поначалу решила, что попала в лавку антикварных зонтиков. Пригнувшись, мы проскользнули внутрь, при этом, дабы не испачкать чужие юбки, я придерживала их одной рукой.
– Отличное место, выспишься как у мамочки. — Вампир заводит длинный пересвист с крайним зонтиком, и кивая в мою сторону, что-то объясняет. Зонт раскачивается, и я вижу заостренную мордочку, потом ещё одну, только, поменьше. Блестящие глазки живо изучают меня, в них и интерес, и сострадание. Затем мордочка кивает, и мне освобождают место на насесте. Подпрыгнув, я беспомощно болтаю ногами в воздухе, чем вызываю негромкий, дружный смех.
– Не так, — хохочут крыланы, — надо зацепиться ногами.
Я, согнув колени, повисаю вниз головой. Пара юбок падает на лицо, остальные, прижатые ногами, остаются в более приличном положении. Мои волосы устилают шершавый пол, закрывая грязные следы. Вампир подает мне кастрюлю:
– Смотри, не пролей во сне, жалко рыбку, — и махнув мне на прощание, он идет искать следующих жертв своих плоских рассказов. Прижав в груди тяжеленный «аквариум», я пытаюсь забыться беспокойным сном. Мешает мелкая дрожь ротана, от которой по воде идут круги, а кастрюля немного колеблется в руках. Ноги постепенно затекают, и перекладина уже не так больно впивается под коленки.
Я закрываю глаза — темнота, коридор, вдали мерцает маленькая звездочка. Возле горна работает гном, выковывая острый кинжал, он неотрывно смотрит на меня. Его руки безостановочно постукивают молоточком, он силится что-то сказать, но от волнения губы сводит судорога. Вот он попадает себе по пальцу, и первые слова сами вылетают на свободу. Из темноты кто-то пихает его в спину. Гном переходит на более цивилизованные высказывания.
– Ты это, Солнечная, рот закрой. Я говорил им — не надо, но они — давай, Гимли, не трусь, ну не убьет же она тебя…
От стены отделяется оркиха, она, опираясь на грубый меч, нагло рассматривает меня. Человек появляется сзади. Все окружают меня. Я затравленно верчусь в центре, и до моего понимания только сейчас доходит, что всех их я сейчас вижу вверх ногами — и гнома, и оркиху, и человека. Непостижимым образом они не падают вниз, а только сужают кольцо.
– Сама виновата, — ворчит гном, — выдумала спать как летучая мышь. — Он шарит в необъятном кармане, наружу падает кисет табака.,
– Быстрее, — торопит его оркиха.
– Давайте, я скажу, — лезет в разговор человек.
– Э, нет, важно сказать правильно, а ты опять напортачишь, как с приворотным зельем, — гном переходит почти к колену, — шпаргалка где-то здесь была.
Оттолкнув его, оркиха кричит:
– Мы с тобой не дружим!
Волшебник дергает её за рукав
– Замолчи! — И уже сам кричит, — мы с тобой не дружим!
– Сам замолчи, — они начинают переругиваться.
– Нашел! Темно здесь, — гном щурится, — ага, вот: мы с тобой не дружим, не дружим и все тут. Слышала, можем повторить.
Они берутся за руки, и из их сомкнутых пальцев образовывается кольцо света, оно сжимается и подбирается ко мне все ближе. Я машу руками, но светлый обруч уже охватывает мою шею, задыхаюсь, кричу и оказываюсь на полу, прямо посреди лужи. Шум хлопающих крыльев разбуженных крыланов — кажется, сейчас они обрушат потолок. Ротан меланхолично подперев плавником толстые губы, сидит во влажной ложбинке пола.
– Поспали называется. И часто у тебя так?
Я молча сгребаю его в пустую кастрюлю и тащусь на поиски воды. В соседней пещере по стене бежит ручеек. Рыбка облегченно вздыхает. Тупо гляжу в зеркало воды — от меня уходят друзья: не оборачиваясь, они просто растворяются в бликах водяных струй.
– Да, пожалуйста, — совершенно не огорчаясь, кричу им вслед, — кому вы нужны, нищие оборванцы.
Схватившись рукой за скалу, бессильно сползаю на пол пещеры. И повторяю:
Да кому вы нужны! Вот я… я… только я.
Боль, зародившись в голове, охватывает загоревшийся лоб, я припадаю им к холодной скале, и тихо плачу… Становится легче.
– Дальше двигайся сам, — поддав кастрюлю, ногой, я двинулась к выходу.
– Подожди, — ротан беспомощно запрыгал, — я тебе пригожусь.
– В качестве начинки в пирог?
– Нет, но я могу выполнить одно твое желание.
– Ты что, золотая рыбка?
– Нет, конечно, но я хочу тебе помочь.
– С чего бы ты такой добренький?
– С того, что еще немного, и ты превратишься в монстра — погляди на себя, в тебе нет доброты, нет сострадания, тебе уже недоступна дружба, а о любви я вообще молчу, её из твоего сердца увели давным-давно. За что с тобой так расправились не знаю, но я верну тебе память. А ты ещё немного понянчишься со мной, идет?
– Едет!
Подпрыгнув и сделав два оборота в воздухе, он с размаху шлепнул хвостом меня по лбу и просто крикнул:
– Вспомни все!
Память вспыхнула болью — я, действительно, все вспомнила.
– Называется, прогулялась в Мордор!
Подхватив рыбку, ощупью двинулась на выход.
Сегодня же возвращаюсь в Валинор и все выскажу всем, кого встречу. Почему меня, как куклу, дергают за ниточки? Я свободная эльфийка!
Гром пещерного обвала вначале не привлек моего внимания — занятая своими гневными мыслями, я не заметила, как покатились первые камни. Даже когда задрожала земля, и небо вскрикнуло от ужасной картины расколовшихся гор, я просто брела по краю пропасти и разговаривала сама с собой.
