Поиск неожиданного - Басов Николай Владленович (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗
— Констан, тебе бы следовало посоветовать светлейшему, чтобы он приказал уже и знамена победные шить… Представляешь, как будет здорово, когда мы этот город одолеем и сразу же развесим свои вымпелы!
— Да, Разноцветным это очень понравится, — буркнул Плахт и отошел подальше от стола с картами. Его роль на сегодня была, по всей видимости, исполнена.
Хотя получить поместье, которое можно передавать по наследству и управлять, добиваясь дохода в свои, а не армейские сундуки, было бы, конечно, здорово. Кто же с этим будет спорить?
Леса на этом широком, раскидистом плато были реденькие, невысокие, какие-то обветренные и почти лишенные подлеска. И грунт был твердый, допускающий лишь нечастые ручьи, бегущие между глинистых берегов, вдоль которых росла трава, доходящая до брюха коней, по сути, место оказалось очень удобным для боя, как решил Плахт, хотя ничего об этом никому не сказал. Армию он развернул фронтом к противнику, настаивая, чтобы она шла вперед тремя колоннами, расстояние между которыми не превышало полчаса ходу для каждого из отрядов. В этом редколесье такое было возможно, хотя и топать приходилось не по дороге, а пробивая пути по зарослям.
Обозам армейцев он разрешил тащиться сзади как вздумается, но отрядил им охрану, чтобы неожиданный удар не оказался для противника успешным. А вот что происходило с невероятно громоздким обозом герцога и его приближенных, командующего вовсе не интересовало. Он даже был бы рад, если бы весь этот неуклюжий караван с дорогим скарбом отстал наконец и на него не приходилось бы тратить слишком много внимания.
Впрочем, из неуклюжести герцогского обоза Суровый сумел извлечь выгоду, он не гнал армию, а заставлял ее идти неторопливо, в чем получил одобрение маршала-интенданта Белама. Того-то как раз весьма заботило, чтобы гвардейцы герцога и слуги все же прибывали к месту бивака основных сил и предоставляли повелителю и всем его прихлебателям хоть какое-то подобие комфорта и уюта.
На четвертый день кентавры доложили, что армия лесных роллов находится в четверти дневного перехода, вот тогда-то Плахт и решился. Собственно, он давно задумал этот трюк, потому что когда-то в юности, которая у него, как ему самому начинало казаться, пролетела неожиданно быстро и незаметно, вычитал о нем в древних учебниках стратегии и давно хотел использовать. Хотел применить, попробовать и посмотреть, что получится и как именно получится.
Он предложил чуть не всей коннице во главе с Постуком, которому офицеры этого подразделения все чаще и все явственнее подчинялись, почти в открытую игнорируя строевых командиров, которыми командовал Плахт, выдвинуться… на удобную якобы для общего наблюдения возвышенность. Она была не очень велика, с крутыми склонами, так что атаковать ее врагам было бы трудновато.
Там Постуку было приказано приостановиться и подождать… Это был трюк с выдвинутым якобы малосильным отрядом, слабым и не очень защищенным подразделением, которое провоцировало противника на атаку с целью отщипнуть и уничтожить частичку общих герцогских сил.
А тем временем остальные отряды армии Плахт за этой возвышенностью выстраивал для большого сражения. Конечно, опытные и много послужившие офицеры понимали, что и как он делает, и втихомолку, без всяких внешних проявлений, его одобряли. А вот герцог со своими избранными сослуживцами… Со своим штабом, если это так можно было определить, ничего не поняли, даже не разобрались в том, что из этого должно произойти, и почему-то решили рвануть вперед. А это было уже нежелательно.
Плахту едва удалось догнать его пресветлость герцога на своей колясочке, на которой командующий привык перемещаться, потому что не любил скакать верхом. Он вообще не любил лошадей, и это было всем известно, по лагерю даже байки ходили, мол, когда карлик забирается на коня, ему кажется, что он едет на слоне — и падать высоко, и ног не хватает, чтобы этим конем управлять… На самом деле что-то подобное действительно имело место быть.
А вот в неширокой колясочке, в которую были запряжены всего-то два некрупных пони и которой неизменно правил верный Несвай, можно было и расположиться с удобством, и соснуть немного, если приходила к тому охота, и покушать можно было на специальном откидном столике… А если требовалось, то можно было и пригласить к себе в коляску кого-нибудь и поговорить, почти не опасаясь, что разговор кто-либо подслушает. В общем, коляска имела массу преимуществ по сравнению с верховой-то ездой.
Вот как Плахт, еще в бытность молодым офицером, обходился без нее, он и сам теперь сказать не мог, просто не представлял себе, как справлялся, совершая многомильные переходы верхом, и не уставал почти… Хотя, если подумать, наверняка уставал, вусмерть уставал, вот только молод был, а потому и восстанавливался быстро, и незаметно для себя поутру почти всегда приходил в норму.
На этой-то колясочке Плахт по прозвищу Суровый и догнал герцогский кортеж, когда они решили было двинуться в сторону ушедших вперед кентавров.
— Государь, — предложил он, с вежливым поклоном, — прошу не побрезговать, а расположиться у меня, в моем экипаже. Я имею что-то тебе сообщить, в чем мне нужно твое одобрение… И позволение.
Герцог спешился, с некоторой неохотой залез в экипаж Плахта, а тот — рад стараться — принялся расписывать ему армию противника, согласно данным разведки, чуть не поротно, что требовало немалого времени. Собственно, этого командующий и добивался, герцог был в безопасности и не мог сдуру, вырвавшись вперед и ничего не соображая, испортить Плахту план боя.
Герцог, не понимая, зачем ему Плахт это все рассказывает, начал нервничать все сильнее, а потом и вовсе разозлился, но время Суровый рассчитал верно. Как раз в момент, когда терпение герцога иссякло, между деревьями впереди идущей уже по заметному подъему на выбранный холм армии замелькали кентавры. Они двигались споро, сильно, развернутым строем… И отступали. Герцог привстал в коляске, глядя в свою новомодную подзорную трубу, сделанную восточными умельцами, попробовал разобрать, что происходит… Ничего не увидел, конечно, а что увидел — того не понял.
— Командующий, что это?
— Сражение, светлейший, начинается. — Плахт для верности еще разок осмотрел окружающие его колонны солдат. — На встречных направлениях.
— Какое, к чертям, сражение, Плахт, если мои кентавры пятятся?
— Верно, пресветлый, пятятся, и должны пятиться, чтобы… чтобы противник их атаковал. — Вот тогда-то он и попробовал объяснить: — Заметив это отступление, противник обязательно попробует атаковать, а так как его порядки растянуты, они будут подходить к месту сражения постепенно, таким образом, государь, их десять тысяч бойцов, даже если они все и получат приказ вступить в драку, обернутся для реального-то боя тысяч в пять, а то и меньше. И когда мы с ними расправимся, подойдут следующие тысячи три, но наши собранные в кулак войска и с ними расправятся… Все будет хорошо, государь, сегодня ввечеру мы будем праздновать первую победу. Если Боги позволят, мы варваров сегодня до половины уничтожим или рассеем.
— Я буду праздновать победу, — немного неуверенно, но довольно высокомерно поправил своего командующего герцог Дрон Дего, и Плахту осталось с этим только согласиться.
Хотя позже он об этом немного подумал и пришел к выводу, что он-то, офицер и служака, не умел говорить об армии иначе как «мы», подразумевая и коллективные усилия, и множественность исполнения долга, обязательно в нормальной армии присутствующих. А вот герцог, похоже, никогда, даже подразумевая свои владения, не думал обо всех разом, не понимал этой множественности, потому и требовал, чтобы победу признали за ним, хотя его-то личный вклад в нее был до смешного жалок и незначителен.
Вот тогда, подозвав к себе адъютантов, Плахт стал отдавать приказы, а герцог благоразумно остался в его коляске, никуда и ни во что более не решаясь соваться. Тем более что этот лесной бой был в общем-то не очень ясен и самому командующему, вязким он получился, не очень правильным, каким-то на редкость кровавым, с обилием разных мелких неожиданностей.
