Ночь оборотней - Тертлдав Гарри Норман (книги онлайн полные txt) 📗
Баламунг между тем призывал все проклятия на голову Лиса. Тот, в свою очередь, надеялся, что они его не заденут. А колдун все не унимался, пока совсем не выдохся и не скис. Сделав вдох, он продолжил уже более спокойным тоном:
— Еще сильнее я тебя возненавидел за то, что сегодня ты погубил душу прекрасного воина. Я выпустил ее, словно пташку, чтобы она вселилась в тело могучего зубра. Ни на мгновение я не сомневался, что он растопчет тебя и оставит твой труп валяться в лесу. Будь проклята твоя хитрая душонка! Как тебе удалось от него ускользнуть? Дух, заключенный в зверя, погиб, поскольку я не сумел вовремя его вызволить. Когда этот огонек угас, исчезло и тело. Бедняга.
Теперь понятно, почему зубр преследовал его с такой суровой настойчивостью! Возможно, у зверя и впрямь были зеленые глаза, там, на лугу. Это мог быть какой-нибудь побочный эффект колдовства Баламунга. Ему и вправду крупно повезло.
— Но будь уверен, я отомщу! — воскликнул Баламунг.
Музыка за его спиной стихла, плясуны замерли в ожидании.
По-видимому, Баламунг заранее подготовил заклинание, потому что стоило ему прокричать его на грубом наречии кидзуватна, как из земли вдруг возникла клетка с прочными прутьями и медленно поплыла к костру. Увидев ее, дух Джерина дрогнул. Он знал, что трокмуа сжигают своих преступников заживо. Вот и в этой клетке человек отчаянно, но безуспешно пытался освободиться.
— Умри, предатель, умри! — кричал Баламунг.
Собравшиеся дружно подхватили его крик. Ужас сковал Джерина, когда он неожиданно для себя узнал приговоренного. Им оказался Дайвико, один из вождей трокмуа, которому он сохранил жизнь в Айкосе. Теперь он безумно жалел о том, что не позволил Вэну его прикончить.
— Смотри же, что становится с теми, кто восстает против меня, — прошептал Баламунг, — смотри внимательно, ибо ты — следующий! — Голос его был холоден как лед и тверд как камень.
Колдун говорил, а клетка тем временем оказалась в объятиях пламени. На прутья было наложено какое-то защитное заклинание, поэтому огонь их не трогал. Но когда языки пламени касались самого Дайвико, они вспыхивали так ярко, будто его тело, подобно факелу, пропитали смолой.
Пребывая во власти чар Баламунга, Джерин в ужасе наблюдал за тем, как огонь расплавляет глазницы Дайвико, превращает его уши в бесформенные куски мяса, сползающие вниз по щекам, а с самих щек объедает плоть, оставляя лишь выступающие белые кости. Пламя плясало вокруг тела трокмэ, но черная магия Баламунга не позволяла ему умереть. Он продолжал трясти запертую дверь, пока в огне не исчезли его сухожилия. Кричать вождь не мог, так как пламя давно поглотило его гортань.
— С ним мне надо было разделаться побыстрее, — сказал Баламунг. — Но когда дело дойдет до тебя, Лис, когда ты наконец попадешься мне в руки, я придумаю нечто действительно достойное, можешь не сомневаться!
И он махнул рукой, словно бы прогоняя его от себя. Джерин очнулся в спальном мешке, обливаясь холодным потом.
— Дурной сон, капитан? — спросил Вэн.
В ответ Джерин лишь пробурчал нечто нечленораздельное. Он был слишком потрясен, чтобы нормально изъясняться. Лицо Дайвико, пожираемое пламенем, все еще стояло у него перед глазами, причем более отчетливо, чем тонущий в сумрачном свете бивак. Он думал, что больше никогда не сможет заснуть, однако телесное изнеможение пересилило страх.
Его разбудил какой-то шорох. Не успел он открыть глаза, как чьи-то сильные руки пригвоздили его к земле. До рассвета все еще было далеко. Неужели южные разбойники не побоялись темноты или это новые происки Баламунга? Он принялся извиваться, пытаясь приподняться на локте и посмотреть, кто или что на него напало.
— Не дергайся, не то я раскрою тебе череп на месте.
Голос был тихим, нежным и принадлежал женщине, явно сумасшедшей. Еще несколько рук, полных небрежной безумной силы, прижали к земле его ноги. Они предупреждающе потянули за них, и он почувствовал, как хрустнули его суставы.
Джерина охватило отчаяние. После того как ему удалось избежать стычки с Баламунгом, было бы несправедливо умереть от рук почитательниц Маврикса. И зачем только неистовый культ оргий в честь бога вина распространился за пределы Ситонии?
Очень медленно барон повернул голову, пытаясь оценить всю сложность положения. Возможно, хоть одному из его друзей удалось скрыться. Но нет: в лунном свете он увидел Вэна, напрасно напрягавшего мускулы. Его держало еще большее число женщин. Остальные схватили Элис.
Пламя отражалось в глазах мавриад, походивших на стаю волчиц. Свет костра был единственным горевшим в них блеском. Они не знали ни сострадания, ни пощады, их наполняло божественное безумие. Пышные наряды, в которых они начали свое путешествие по лесу, были разорваны и выпачканы в грязи, а волосы спутались, из них торчали веточки и сучочки. Одна из женщин, явно высокого происхождения, судя по обрывкам прекрасной материи, свисавшим с ее тела, прижимала к груди искалеченное тельце какой-то зверюшки и причитала: «Мой малыш, мой малыш!»
Из леса выплыло голубое свечение с сияющим ореолом вокруг. «Божественным» — вот единственное подходящее для него слово, подумал Джерин.
— Что тут происходит? — спросило видение.
Голос у него был глубоким и сладким, как напиток, который готовят кочевники пустынь, чтобы не спать.
— Маврикс! — воскликнули женщины в экстазе.
Джерин почувствовал, как руки их задрожали и ослабли. Он приготовился к рывку, но стоило ему напрячься, как божество махнуло рукой, и его снова крепко схватили.
— Что здесь такое? — повторил Маврикс.
Вэн удивленно крякнул.
— Откуда ты знаешь мой язык?
Лис же был уверен, что бог говорил на элабонском.
— Он не…
Его захватчицы зарычали, не позволив ему возразить.
Маврикс картинно развел руками.
— У нас есть свои хитрости, — сказал он… и вдруг раздвоился.
Оба видения взмахнули руками, и бог опять остался один.
Джерин пристально, насколько позволяли обстоятельства, изучал Маврикса. На нем была оленья шкура, мягкая и податливая, на голове — венок из виноградных листьев. В левой руке он держал ивовый прут. Джерин слышал, что при случае это оружие может быть пострашнее любого копья. Светлые кудри Маврикса доходили до плеч, щеки и подбородок были выбриты. Нежные черты лица сделали бы его мечтой любого педераста, если бы не глаза: две черные бездонные пропасти, не излучавшие ничего, кроме темноты. От него исходил слабый запах забродившего винограда и чего-то еще, чему Джерин не знал названия.
— Такие трюки могут быть весьма полезны, — произнес Лис на плохом ситонийском, пытаясь привлечь внимание бога и продлить себе жизнь хотя бы еще на пару минут.
Маврикс перевел взгляд своих бездонных глаз на Лиса, на застывшем лице его появилась улыбка. Он ответил на том же наречии:
— Как приятно слышать настоящий язык, пусть даже из уст жертвы.
После этих слов Джерин понял, что судьба его решена.
— Значит, ты в сговоре с Баламунгом? — закричал он, зная, что ему уже нечего терять.
— Чтобы я водил дружбу с каким-то варварским шарлатаном-бездельником? Да какое мне до него дело? Однако, мой смертный друг, будь уверен, тебе это не поможет. Нельзя перечить безумию мавриад. Иначе наше празднество потеряло бы всякий смысл. Ведь обычная жизнь — это лишь череда мелких неисполнимых банальностей.
— Нет, это несправедливо! — выкрикнула Элис. — Смерть можно понять, все мы умрем, этого не избежать. Но после того, как барон Джерин в одиночку разделался с зубром, умереть от рук фанатичек, пусть даже за ними стоит сам бог…
«Не самое удачное время для философствований», — подумал Лис, но промолчал.
Маврикс перебил ее, причем его глубокий голос надломился:
— Джерин убил громадного дикого быка? — Улыбка бога сменилась выражением неописуемого ужаса. — Бык-бог снова пришел! — заверещал он. — Но теперь в образе человека!
Издав напоследок истошный вопль, Маврикс скрылся в лесу. Его почитательницы, встревоженные состоянием своего господина, бросились следом. Все, кроме важной госпожи, продолжавшей умиротворенно сидеть и баюкать свое несчастное «дитя».
