Верравия 2. Сумеречный пет (СИ) - Билик Дмитрий (книги полностью .txt) 📗
Палец-в-рот-не-клади обычно не высовывался из своего дома, заменяющего ему мастерскую, поэтому его уход из города воспринимался как событие. Сначала на нас бегали смотреть только дети, а позже стали подтягиваться и зрители постарше. К тому же не знай я мастера-лучника и увидь его сейчас в первый раз, то тоже не смог бы сдержать улыбки. Маленький, даже по местным меркам, гно, весь седой, но с черными, как мгла тоннелей, усами, с огроменным рюкзаком, за которым не видно его самого, и шипящий, как рассерженный гусь, на детей, что подбегали и дразнили Глостера.
Дружным гоготом нас провожали даже стражники нижних врат (которые, кстати, не в пример верхним были в два раза больше, и вместо пары баллист к бойницам придвинулись мощными клювами тяжелые стрелометы), поэтому, выйдя на пастбище, я наслаждался тишиной. Палец-в-рот-не-клади негромко спорил с Крушиголовом, но у меня не было никакого желания влезать в чужие разборки, пусть сами выстраивают отношения между собой.
– Семья, женщины, – пренебрежительно отмахнулся Глостер. – Они лишь отбирают драгоценное время. Я видел множество мужчин, которые могли стать великими, если бы не женились.
– А стали счастливыми, – ловко парировал Борг. – Я же видел много семей, где благодаря жене муж добивался многого.
– Что говорит лишь о его никчемности. Если бы эта женщина не распыляла себя на это недоразумение природы, по ошибке называющееся мужчиной, то сама достигла всего. Одиночество – лучшая метода, чтобы сконцентрироваться на деле, которому можно посвятить жизнь.
– Ага, ковыряние в этих скляночках твоих уж куда лучше, чем спокойная и счастливая семейная жизнь.
– Главное не скляночки, а знания! – поднял палец вверх коротышка. – Вся моя жизнь всегда строилась вокруг получения знаний, приобретения новых навыков, постоянного развития. Всего лишь к ста тридцати я стал мастером-лучником, научился ловко орудовать алебардой, постиг секреты лечебных трав Тойрина, учился у лучшего плотника острова, путешествовал до сердца Империи, видел последнего из убитых драманами драконов. Каждый раз увлекаюсь новым делом и занимаюсь им, пока не достигаю в нем высот. И знаешь, как я всего этого добился? Не связывался с проклятыми женщинами!
– Может, я видел меньше тебя в жизни, не выбирался дальше тоннелей и пещер, но у меня никогда не возникало вопроса, ради чего я живу. Моя жизнь в моем ребенке.
– Обычный примитивный гно, – презрительно сплюнул Глостер. – Рассуждаешь как глупый дурак! Я женился, потому что все женились, – он растягивал слова, передразнивая неторопливую речь Борга, – я зачал ребенка, потому что женился. Так надо, так делали мои родители, так будут делать мои дети. Живи для собственного развития. Отделался от жены и ребенка, тем лучше, забудь и живи полноценно.
– Еще слово о моей семье, и я сверну тебе голову, – грозно насупился Крушиголов.
– Какие мы нежные. Просто я говорю правду, женщины абсолютное зло!
– Глостер, – я решил вмешаться, пока диалог не перетек в драку. – Судя по твоим годам, у тебя же были женщины.
– Ну были, – нахмурился мастер-лучник.
– И ты, скорее всего, любил…
– Ну… – речь Палец-в-рот-не-клади стала еще короче.
– Так вот сдается мне, что когда-то тебе попросту не ответили взаимностью.
– Кто впереди пойдет? – Резко сменил тему Глостер.
– Ты и пойдешь, – принял я правила игры, перестав давить на больное. – От тебя требуется одним выстрелом отсечь руку в области запястья, чтобы лич не мог держать посох. У тебя как с Ночным зрением?
– Неплохо, но оно мне не понадобится.
С этими словами Глостер скинул рюкзак, запустил туда свою загребущую пятерню, пошарил с самым задумчивым выражением лица и извлек вытянутый металлический прямоугольный предмет, который держал за ручку. Все стенки были глухими, за исключением последней, где располагалось стеклянное окошко. Сигнальный фонарь, дошло до меня.
– А на чем он горит?
– На лимфе, – в один голос ответили Палец-в-рот-не-клади и Крушиголов.
Бедные киши, судя по всему, тут все производство на них держится.
Мастер-лучник открыл стенку с окошком, запалил фитиль и закрыл обратно. Темноту тоннеля прорезала мощная полоса света.
– Волшебный луч в кромешной тьме, – еле слышно промурлыкал я,
– Чего? – Нахмурился Глостер.
– Ничего. В общем, слушай указание: близко к личам не подходить, иначе они вас обездвижат. Надо одним выстрелом перебить руку с посохом. Самое слабое место – запястье. Это уже проверено. Сможешь?
Глостер утвердительно кивнул, поднимая фонарь перед собой. Весь его вид будто говорил – да я десять мертвяков до завтрака убиваю, еще пять после и пару, пока несут кофе.
Впрочем, мастера-лучника, при всех его отрицательных качествах, хвастуном назвать было нельзя. В чем я скоро убедился. Длинный тоннель, изредка вихляющий по сторонам и соседствующий с такими же темными и мрачными ходами, должен был привести нас прямиком к омам. Если, конечно, карта разведчиков не врала. Злополучный обвал, который помешал им вернуться, мы уже обошли, не встретив ни одного мертвяка, что немного тревожило. Но выйдя на прямой оперативный простор, тут же увидели в сорока метрах впереди неподвижного лича.
– В руку с посохом, – то ли спросил, то ли подумал вслух Глостер.
– Ты только не свети так на него, вдруг заметит.
– И что? Даже дети знают, что мертвяки не чувствительны к свету. Если только он не волшебный, – он ненароком посмотрел на кольцо Светоча, но я ничего не ответил. – Дело в другом. Чем ближе живое существо, тем агрессивнее неупокоенные становятся. Вон, смотри, почуял нас, но мы еще далеко.
Лич и вправду стал неторопливо вертеть головой, точно оглядываясь. Глостер тем временем по-хозяйски поставил фонарь так, чтобы он освещал неприятеля, примерился к болту, поцокал языком и достал из рюкзака другой, с широким, как у стрелы, наконечником. Покряхтел и лег, примериваясь для выстрела, совсем как заправский снайпер, немного поводил арбалетом, замер, затаил дыхание и плавно нажал на спусковой крючок.
Звуки удара болта о стену и сочного падения культи разлетелись по тоннелю. Лич двинулся на нас, безошибочно определив в какой стороне скрываются его обидчики, а вперед, переступив через крохотное тельце мастера-лучника, вышел Крушиголов. Я с удовольствием смотрел, как Борг мутузит растерявшегося от такого натиска лича, и отметил, что план удался. По-хорошему еще бы не помешал хотя бы слабенький хил, с другой стороны, у меня не совсем обычный рейд. Да и Крушиголов в лечении не нуждается. Последняя массированная атака, в которой он рубил топороносцев, сняла с него не больше трети жизни.
Вы убили гнома-лича.
Мы с Боргом по отработанной схеме разделили добычу: мне пошла большая часть монет – 21 золотом, сердце и зачарованный камень от посоха, гно забрал сапоги и долю денег. И тут подал голос Глостер.
– Я не совсем понял, где мои деньги?
– Какие деньги? – с лицом мальчика из «Ералаша», который не купил кефир, ответил я.
– Я полноправный член отряда. Я требую свою долю с добычи.
– Твое слово будет в день Взятия Бастилии, – решил сразу поставить на место зарвавшегося мастера-лучника. – Ты у нас не на проценте, а на окладе, уясни это сразу. Выполняешь свою часть сделки, получаешь Жидкий огонь. И никак по-другому.
Ваши отношения с Глостером улучшились, теперь вы Никто друг для друга.
Этот коротышка меня с ума сведет. Где нормальный человек, ну или гно, обиделся бы, он воспринимает как должное, и там, где репутация должна упасть, с ним она повышается. Что ж, логика понятна – чем хуже, тем лучше.
Палец-в-рот-не-клади воспринял отпор довольно спокойно, мне даже показалось, что в его хитром взгляде стало проскакивать нечто вроде уважения. Мы прошли еще около четырехсот метров, набив по отработанной методе семерых личей, когда кольцо Светоча неожиданно нагрелось, ярко подсветившись, и из соседнего тоннеля вывалилась новая партия неприятностей.
