Ключи к измерениям - Дрей Прескот (сборник) - Балмер Генри Кеннет (читаем книги TXT) 📗
Я испытывал немалое искушение вступить с Сегом в небольшую дискуссию относительно сравнительных достоинств изогнутых составных луков из рога и стали, которыми пользовались мои кланнеры, но предпочел отложить её до лучших времен. Ветер дул именно так, как требовалось. Подходящие деревья выбрали, согнули и закрепили в таком положении. Траву собрали.
Теперь оставалось только разжечь огонь.
— Спускайся к госпоже Пульвии, Сег. Проследи, чтобы все было готово. Где взять лодку, ты знаешь. Если я задержусь — не ждите меня.
— Но…
— Да ступай же…
Он с видом крайнего раздражения всучил мне лучок.
— При более подходящих обстоятельствах, Дрей Прескот, мне видно придется поучить тебя уважительному отношению к воину Эртирдрина.
— Охотно, мой друг. Надеюсь, добрый Зар поможет нам в этом…
— Языческие боги! — фыркнул он проявив на миг язвительность. — Горные вершины, откуда занавешенный Фройвил шлет божественную музыку, играя на своей арфе из золота и резной кости, быстро открыли бы тебе истинные ценности, мой мрачный несчастный друг.
— А что до этого, — ответил я, забирая у него лучок и принимаясь за работу, — то я не добиваюсь никаких особых права для Зара — кроме тех, на которые притязают его последователи. А они, — добавил я внезапно подняв голову, — как известно выражают свои притязания лезвием меча.
Он довольно сердито фыркнул и поспешил спуститься к пещере.
Я покачал головой, глядя ему вслед. Судя по всему слышанному мной об Эртирдрине, Сег Сегуторио был истинным сыном своего народа. Тамошние жители стяжали себе славу диковатых и бесшабашных людей, которые постоянно горланят свои сумасшедшие песни и бренчат на арфах. И все же я знал и о присущей им жилке практичности. Этот реализм делал их характер более уравновешенным и всегда вносил элемент рассчитанного риска в те их действия, который другие назвали бы безрассудными.
Значит, Сег — мастер большого лука. Это может оказаться интересным.
Крошечный лучок быстро заходил взад-вперед, вращая сверло из твердой древесины стурма. В дырочке, пробитой в куске того же дерева, ждали первой искры щепки и сухая трава. Затлел огонек, и я стал раздувать его — сперва осторожно, а затем все смелее. Вы, привыкшие добывать тепло, свет и голое пламя одним движением пальца, должны помнить, что я с детства привык пользоваться кремнем и кресалом и наверно поэтому мог добыть огонь таким способом гораздо быстрее и ловчее, чем любой из ваших современников. Впрочем… это не так уж важно.
Вскоре в моем распоряжении оказался хорошо разгоревшийся скрученный из травы факел. Его пламя казалось в свете двух солнц бледным и колеблющимся. К этому времени Сег, по моим расчетам, уже добрался до скальной пещеры и забрал наших спутников. И теперь он, если я не ошибся в нем, должен осторожно спускаться ползком к берегу, укрываясь за всем, за чем только можно. Я подошел к первой из наших импровизированных катапульт. Она представляла собой молодое деревце с развилкой на конце, прижатое вершиной к земле и закрепленное в таком положении. В развилке лежал камень, обмотанный и обложенный сухой травой. Я предоставил Сегу самостоятельно наводить эти орудия на цель и лишь потом проверил его работу. Судя по всему, он превосходно справился с этим делом. Свои познания в баллистике я приобретал у казенной части двенадцатифунтовой пушки, а позже освоил и другие калибры — от четырехфунтовой до тридцатифунтовой, с одним лишь исключением. Я не мог не морщиться, вспоминая неуклюжие старые сорокадвухфунтовые пушки. Вдобавок я управлял вартерами на борту санурказзских свифтеров. А если добавить к этому врожденную способность довольно точно на глаз оценивать дистанцию, угол возвышения и траекторию, то я без ложной скромности мог считать себя первоклассным стрелком и артиллеристом. Перерезав веревки, удерживающие деревца и проследив полет камня, обмотанного горящей соломой, я убедился, что Сег Сегуторио тоже отличный снайпер.
Тот первый пламенеющий снаряд прочертил дугу в пронизанном солнечными лучами воздухе, оставляя за собой короткий дымовой след, а через несколько секунд ревущий обширный и всепоглощающий огонь взметнулся ввысь и охватил всю палубу первого сорзартского судна.
Я пустился бегом вдоль строя туфф, изогнувших свои стволы изящными дугами и казалось почти физически ощущал все напряжение этого изгиба и пружинистый рывок, когда они, освобожденные мной, снова выпрямлялись. Как мне казалось, в этих гибких стволах заключалась самая суть природы данных деревьев.
Один за другим мои импровизированные снаряды взлетали, оставляя дымовой шлейф, и врезались в палубы сорзартских дромвилеров. Внезапно я понял, как же у меня легче на душе оттого, что к скамьям этих кораблей не прикованы рабы. Пламя уже злобно лизало мачты и оснастку, рвалось из весельных портов. Огонь, этот самый страшный враг моряка, пожирал деревянные суда. Я не мог не испытать укола совести, так как видел: теперь уже ничего нельзя поделать. Дромвилеры сгорят до самой кромки воды — а все они лежали кормой на берегу…
Мне не требовалось задерживаться глядя на подобное зрелище. Я вообще не желал видеть это пиршество огня. Меня тошнило от него.
Лишь необходимость данного действия могла заставить меня поджечь корабль. На полдороге к пещере, спускаясь по утесу, я остановился и посмотрел на берег. Пылали все одиннадцать кораблей, хотя на стоявшем дальше других, до которого нам пришлось добираться снарядом поменьше, борьба с огнем давала какие-то результаты. Стаи сорзартов носились с ведрами как сумасшедшие и заливали пламя морской водой. Другие стояли на помпах, извергавших потоки воды. Однако я сомневался, что они справятся с пожаром. Коль скоро огню удалось захватить плацдарм на борту, спасти деревянный корабль, со всей его смолой, краской, парусиной и высохшим в сердцевине деревом, уже практически невозможно.
У пещеры я снова задержался — просто с целью удостовериться, что мои спутники ушли. Об их пребывании уже ничего не напоминало. Теперь — снова вниз, держась вне поля зрения возможных наблюдателей, стоящих на берегу. Моей целью был последний выступ утеса за рыбацким молом.
Там, внизу, три фигуры медленно двигались к выбранной нами лодке. Госпожа Пульвия упала, и Сег, сунув ребенка Кафландеру, подхватил хозяйку и перекинул её через плечо — должно быть, так он носил на её ферме мешки с кормовым овсом. Я было с облегчением подумал, что они доберутся до лодки целыми и невредимыми. И тут мое внимание привлекла группа сорзартов, спасающихся от жара и дыма их же подпаленных стоп.
Я прикинул расстояние до берега.
Путь немалый — сто пятьдесят футов, [59] если пользоваться земными мерами. Голубое море выглядело спокойным и мирным. Ветер уносил клубы дыма, и их тени пробегали по его поверхности. Два солнца сияли во всем своем великолепии. И где-то там, в далекой Вэллии, меня ждала моя Делия Синегорская…
Вы, вероятно, читали об экспериментах, в ходе которых выяснялось, с какой высоты человек может без опаски прыгать без парашюта. Есть данные о замечательных случаях. Человек может остаться в живых при падении со скоростью порядка ста футов [60] в секунду — а насколько этот человек окажется цел, в значительной степени зависит от угла столкновения с твердой поверхностью или вхождения в воду. Тогда я ничего об этом не знал. Я знал лишь одно — мне надо очень быстро оказаться на берегу. Если я задержусь и не смогу сделать то, что требуется, это навлечет на мою смертную голову гнев Звездных Владык.
Без долгих размышлений я сложил руки над головой и прыгнул в воду.
Даже сейчас я помню те ощущения.
Затяжной прыжок с самолета — вид спорта, появившийся не так давно.
Я им занимался и получил большое удовольствие.
Но тогда, на утесе в Проконии, над пантелонской рыбачьей деревней, мимо которой бежали с обнаженными мечами сорзарты, я просто прыгнул и нырнул, вручив свою судьбу в руки игравших мной сил.
