Девятнадцать стражей (сборник) - Пратчетт Терри Дэвид Джон (книги полностью TXT, FB2) 📗

У всех девушек была ошеломительно-светлая кожа, глаза святых грешниц, и каждая звала Мигеля «сладеньким».

Форфакс чувствовал себя там, словно у себя в аду, но метис оставался зажатым и неуверенным в себе. Таращился на все вокруг глазами испуганной коровы, садился на самый краешек кресла и был не в силах выдавить из себя ни слова в присутствии женщин.

– Да расслабься, старик, – повторял демон, постукивая кубиками льда в стакане с дринком. – Ты ведь именно сюда и хотел попасть, верно? Погляди на того типа, у столика на углу. Сидит с тремя телочками, видишь? Это министр финансов. Первостатейный мерзавец. Не глазей, словно лама на кактус. Спокойней.

Изысканно одетый седеющий джентльмен перехватил, видимо, взгляд Мигеля, потому что вопросительно поднял бровь. Форфакс поздоровался с ним кивком и широкой улыбкой аллигатора. Министр в ответ тоже оскалился и вернулся к поглаживанию бедра ближайшей девушки.

Демон затянулся сигарой.

– Может, оно и к лучшему, – пробормотал. – Он тебя увидел и теперь будет считать завсегдатаем. Сюда кто попало не приходит, Мигель. Но тебе стоит слегка укрепить уверенность в себе, парень. Сидишь, как фигурка в святочном вертепе. Расслабься. Ну, или хотя бы попытайся.

– Я пытаюсь, сеньор, – пробормотал Диас.

Атмосфера клуба его угнетала. Все это красное дерево, хрусталь, красивые женщины. Он не был уверен, нужна ли ему такая карьера.

Форфакс с неудовольствием скривился.

– Не называй меня постоянно «сеньором». Тут я Генри. Понимаешь? Просто Генри.

– Да, сеньор, – выдавил из себя Мигель.

Демон раздраженно махнул рукой.

– Я, Диас, стараюсь стать твоим другом. Не каким-то гребаным учителем. Может, тебе стоит это оценить, а? Когда ты выскакиваешь с тем «сеньором», я чувствую себя старше Земли. Ладно, мне и правда пару тысяч лет, но внешне мы выглядим почти ровесниками. А ты превращаешь меня в старика. Ну ладно. Как-то да будет. Слушай, у меня есть идея. Молодежные организации, Мигелито. Это – как раз для тебя. Ты уже немного пообтерся, повидал пятое-десятое, и я, наверное, скоро познакомлю тебя с Пепе и Худым. Парни твоего возраста, может, установишь контакт. Хорошо бы вам подружиться. – Он задумчиво подпер подбородок ладонью. – Да. Молодежные организации – прекрасная мысль. Так-то ты прямиком доберешься до цели. Только постарайся, лады?

– Да, сеньор Генри, – пробормотал Мигель.

Форфакс вздохнул. Он полюбил паренька, но и думать не думал, что будет настолько тяжело.

Идея демона оказалась гениальной. Пепе и Худой были обычными парнями, как и Диас, происходящими из бедноты и желающими любой ценой обеспечить себе хорошую жизнь. Диас впервые в жизни повстречал братские души. Молодежные деятели знали и уважали Форфакса и поэтому охотно приняли в свои ряды его протеже. Пепе был ловким, разговорчивым и веселым. Худой немного походил на мулата и выказывал темперамент, скорее, флегматичный. Кроме этих двоих, был еще Хосе, стопроцентный горец. Кожа его была цвета меди, волосы жесткие и черные, словно конская грива, а в венах не текло и капли испанской крови. Но его совершенно не мучили комплексы – напротив, казалось, он горд своим происхождением.

– Я – с гор, – говорил он, пожимая плечами, если Пепе и Худой начинали слишком много болтать об испанском наследии и общественной выгоде.

Когда парни решили, что Мигель – свой парень, они перестали секретничать. Быстро стало ясно, что и Хосе, и Худому глубоко наплевать на идеалы народной революции, социальной справедливости и неравного распределения благ. Оба юноши не скрывали перед новым своим коллегой, что, как и он, рассчитывают на приличное место и на кучу денег. Только Пепе казался по-настоящему увлеченным – или, по крайней мере, таким притворялся.

– У богатых есть все, а у бедных – ничего, – горячился он. – Нужно силой отобрать средства у капиталистов, мучителей нашей прекрасной земли, и раздать все людям.

– Ясное дело, Пепито, – хихикал Худой – Я охотно выступлю от имени народа, когда будут что-нибудь раздавать.

– Я тоже! – смеялся Мигелито.

Пепе раздраженно отмахивался.

– Вы социально несознательные личности, – бурчал гневно, но через миг и сам начинал хихикать.

Диас полюбил своих товарищей из молодежки. Вместе они составляли тексты выступлений, читали Маркса и Ленина, печатали листовки и брали из кассы организации столько, сколько удавалось оттуда выдавить.

Пока все шло как по маслу.

Форфакс часто наведывался к ним, помогал шлифовать тексты посложнее, порой даже забавы ради стоял за печатным станком. Всегда приносил хороший виски и кубинские сигары. Однажды Мигель из чистого интереса спросил, отчего они терпят рядом с собой этого гринго из мерзкой капиталистической Америки и не мешают ли контакты с чужеземцем в глазах партии, но Пепе только постучал себя пальцем по голове.

– Брат, что ты плетешь? Какой такой гринго? Это же наш человек, крупный делец и крутой пацан из самой Франции! Родины социальной революции!

Худой глянул на Диаса каким-то размытым, масляным взглядом.

– Может, из Франции он и приехал, но он – испанский боевик, настоящий коммунист, сражался с режимом Франко. Не обижай его этим «гринго», Мигелито. Что тебе вообще в башку ударило?

Мигель хотел спросить, каким таким образом Генри Форфакс, который выглядел на тридцать пять, мог участвовать в антифранкистском подполье, но предпочел прикусить язык. Как видно, здесь в ход пошли дьявольские фокусы, а он своего благодетеля выдавать не собирался.

Прошло немного времени, и Диас стал членом партии. Тогда он напился вместе с новыми друзьями до потери сознания. Вместе с ними праздновал и Форфакс, который в бане пел «Марсельезу» и цитировал Мильтона[8]. Демон, сколько бы он ни выпил, до положения риз не напивался, чего, увы, нельзя было сказать о молодых членах коммунистической партии.

На следующий день в страшном похмелье Мигель узнал, что ему придется ехать в провинцию, говорить речи перед народом. В панике он мигом протрезвел и до вечера ходил, словно отравленный.

В апартаменты демона он приволокся ближе к полуночи, несчастный и обессиленный.

– Я не смогу! – стонал, разбитый, в отчаянье разводя руками. – Я не хочу никаких речей! Я из себя и слова не выдавлю, когда на меня глядят! Это катастрофа, сеньор Генри!

– Спокуха. – Форфакс сидел в глубоком кресле, уперев ноги в столешницу. – Не дергайся так. Я поеду с тобой.

– И что? Даже если бы вы влезли со мной за трибуну и держали за руку, словно ребенка, я бы все равно не справился, сеньор!

Демон затянулся сигарой.

– Расслабься, парень. Сколько раз тебе повторять? Не пори горячку. Я всем займусь. Выйдешь туда, откроешь рот и – фью… слова сами польются. Ты ведь, думаю, слышал об одержимых, да? Я просто безболезненно проникну в твой мозг и все решу. Вот увидишь, заговоришь, как апостолы в Пятидесятницу, Мигелито. Как истинный коммунистический пророк. Я очень даже недурной оратор, поверь.

Диас с сомнением глянул в прищуренные зеленые глаза гринго. До этого времени демон ни разу не подводил его, но как знать? В конце концов, это ведь дьявол. Да и идея с одержанием не слишком-то ему нравилась.

– Ну, что за лицо, а? – засмеялся Форфакс. – Не бойся, я уйду, как только все закончится. Поверь мне, братишка. Захоти я тебя одержать всерьез, сделал бы это уже тысячи раз. Да и зачем мне это? Твоя физиономия мне не к лицу. Нынче я выгляжу ровно так же, как и тысячи лет назад, – и меняться не собираюсь.

Мигель закусил губу. Гринго говорил правду. И он уже столько для Мигеля сделал. Зачем бы ему утруждать себя, не будь он настоящим другом? Диас никак не сумел бы заставить его выполнить обещание, запечатленное в договоре.

И этот несчастный язык. Без помощи Форфакса его выступления точно завершатся катастрофой.

– Ладно, – согласился он со вздохом. – Будешь за меня говорить.