Заклинательницы ветров - Линдхольм Мэган (читать книги без сокращений .TXT) 📗
– В гостинице, – ответил бывший рыбак. Резко выпрямившись, он протянул Вандиену широченную ладонь: – Я – Хелти.
– Вандиен.
Их руки соприкоснулись. Вандиену пришлось задрать голову, чтобы посмотреть новому знакомому в лицо. Сперва они очень серьезно смотрели друг другу в глаза, потом хозяин гостиницы расплелся в улыбке, и Вандиен улыбнулся в ответ.
– Я смотрю, – сказал Хелти, – ты парень крепкий и на язык острый, хотя и ростом не вышел, чистый юнец. Пошли, поешь да передохнешь. Народ скоро соберется, все захотят тебя видеть. Да и Зролан, верно, пожелает с тобой перемолвиться. И еще тебе надо познакомиться с Заклинательницей, которая будет колдовать против тебя.
Вандиен не сразу сообразил, что челюсть у него отвисла; когда же понял – поспешно захлопнул рот. Старый рыбак рассмеялся:
– Так я и знал: об этом она тебе и не подумала рассказать… Даже если она вообще вдавалась в какие-либо подробности насчет сундука, в чем я не уверен. Зролан любит сделать вид, будто и ныне все как в старые времена: мы против Заклинательниц… и все такое прочее. Она стара, так что не суди ее строго… Ладно, парень, я вижу, у тебя совсем подвело брюхо, да и по какой следует кровати, верно, соскучился. Пошли!
Вандиен поплелся следом за Хелти. Голова у него от всего услышанного шла кругом, он тщетно пытался привести свои мысли в порядок. Еще он предчувствовал, что весьма скоро ему уже полностью объяснят все обстоятельства, и они, эти обстоятельства, ему навряд ли понравятся.
Крылечко гостиницы было снабжено аж перильцами, а деревянная дверь была устроена так, как принято у людей. Два больших прямоугольных окна пропускали внутрь солнечный свет сквозь молочно-мутные стекла. Исцарапанный деревянный пол был сколочен из выброшенных морем старых корабельных досок. Общая комната заставлена столами, водруженными на козлы, и скамьями при них. На столах виднелись оплывшие свечи, утонувшие в лужицах собственного воска. Огромный камин в дальнем конце помещения зиял, точно пещера, стылая и черная. Какой-то подросток, склонившись, выгребал из камина золу. По людским меркам место вполне чистенькое. За широкой боковой дверью клубился пар и слышался лязг: там помещалась кухня. На верхний этаж вела лестница без перил, и там, наверху, было темновато.
– Присядь, – сказал хозяин гостиницы и добродушно огрел Вандиена по плечу, благополучно уронив его тем самым на указанную скамью. – Сейчас вернусь, еды принесу, тогда и поговорим.
До чего приятно было снова соприкоснуться с мебелью, вытесанной по человеческой мерке. Вандиен осмотрелся и был поражен: комната вообще выглядела так, словно ее предназначали исключительно для людей. Вообще-то, он был наслышан о замкнутых общинах, допускавших в свои ряды лишь одну какую-либо разумную расу, но сам до сих пор не бывал ни в одной. В столь ранний час гостиница была почти безлюдна – если не считать парнишки, чистившего камин. Потом появилась хмурая маленькая девушка-служанка. Она зло посмотрела на Вандиена, словно это по его вине ее послали с ведерком и тряпкой натирать маслом столешницы…
Больше в комнате никого не было. Вандиен вытянул шею и наклонился, пытаясь рассмотреть маленький столик, ютившийся в тени под лестницей. Там сидела женщина, облаченная в просторные одеяния. Однако это была не Зролан, – та, насколько он запомнил ее, вроде бы ростом пониже. Он почти придумал благовидный предлог подняться и пойти рассмотреть женщину повнимательнее, когда возвратился Хелти с подносом в руках.
– Все по выбору повара! – объявил он, со стуком разгружая поднос. Состав блюд можно было предвидеть заранее. Пирожки с рыбной начинкой, приправленной водорослями, густая похлебка-чоудер из рыбы и моллюсков с мясом и овощами (в которую явно попало всякой твари по паре из выловленных накануне) и хорошая кружка горьковатого эля. Пока Вандиен расставлял перед собой миски, Хелти выложил на стол свежевыпеченные хлебцы, завернутые в чистую тряпочку. От запаха съестного изголодавшегося Вандиена слегка замутило. Хелти, видимо, понял это по его лицу. Он звонко расхохотался:
– Ты давай ешь, а говорить предоставь мне, – сказал он. Дальнейших приглашений Вандиену не понадобилось. От горячих рыбных пирожков валил пар, они жгли пальцы, но ему было все равно. Откусив пирожок, Вандиен принялся жевать, свободной рукой размешивая и слегка остужая похлебку. В ней плавали кубики корней кара, моллюски-блюдечки, вышелушенные из раковин, мидии и еще не пойми что. На дне миски его ложка звякнула о ракушки. – Что касается Зролан… – Хелти покачал головой. – Наверное, ушла наверх. Страсть не любит даже сидеть в одной комнате с ЭТИМИ. – Он мотнул головой в сторону закутанной фигуры за столиком под лестницей. Нет, и зачем только я отпустил Зролан? Бродить по дорогам в поисках возчика – это все же занятие для молодых. Она, однако, настаивала, ну а у меня кишка оказалась тонка сказать ей «нет». Она приходится бабушкой половине деревни, а остальным – теткой. Поди скажи ей, чтобы не смела уходить. Вот она и отправилась. Я, в общем, знал, что она смотрит на Храмовый Отлив не так, как все мы, остальные, но кто ж предполагал, что она тебе до такой степени голову заморочит? Пойми, парень, ей много лет. Больше, чем ты, верно, думаешь. Надеюсь, ты не затаишь на нее зла?..
Вандиен проглотил очередную порцию еды и вздохнул, чувствуя приятное тепло, разливавшееся по всему телу со стороны желудка. Он неторопливо разломил горячий хлебец. Пористый мякиш пахнул домом, уютом, довольством.
– Сперва объясни мне, – сказал он, – за что я мог бы держать на нее зло, и тогда уж я решу, сердиться или нет.
Хелти явно смутился. Он показался Вандиену похожим на рыбу, которая мечется в луже, оставленной отливом, в напрасных поисках выхода.
– Храмовый Отлив… он… ну… в общем, я помню его с детства, и всегда это был веселый праздник… пряники там, лучшие овощи горькухинских земледельцев… Рыбакам на какое-то время удавалось забыть, что скоро наступит лютая зима и до весны им придется натерпеться всякого в море. Мы отрешались от нашей суровой повседневной жизни и с головой окунались в праздник… смотрели на мулов, обученных счету, на голубей, вылетающих из-под перевернутой миски… И самое главное, гвоздь всего празднества, – мы всласть любовались тем, как кто-то другой полной чашей хлебает сырость, холод, тяжелую работу… все то, что нам предстоит в течение зимы…
Хелти умолк. Вандиен кивнул, продолжая жевать и наблюдать за тем, как ерзает на скамейке рослый рыбак. Молча прихлебывая холодный эль, он ждал, что Хелти скажет еще.
– Попробую пояснить тебе, как мы тут смотрим на вещи, – продолжал тот.
– Верно, есть такая легенда о сундуке Заклинательниц, погребенном под слоем тины и ила, который нанесло в храм. Но насчет того, что кто-то должен прийти и выудить его из-под воды, это… ну… вроде сахара с пряностями на макушке сдобной булочки. На самом деле все совершается ради зрелища. Представь себе: возчик со своей упряжкой влезает до подмышек в холодную воду, волны хлещут его по роже, он пытается что-то там такое нашарить, а на берегу, на вершине утеса, стоит Заклинательница, и вихрь, который она сама накликала, раздувает ее синие одеяния, пока она всячески старается возчику помешать. Как выразился однажды забредший к нам рифмоплет: древнейшая, мол, битва человека со стихиями ветров и воды. Ужас сколько стихов он по этому поводу сочинил. Он-то, между прочим, и объяснил нам, что во всем этом деле с сундуком мы, здешние, всего пуще ценим именно показуху. Зрелище, вот оно что! Да что пересказывать: надеюсь. Колли уже починил свою арфу, так что ты сам эту песню услышишь, здесь, в этой самой комнате, и не далее как нынче же вечером!
Вандиен поймал себя на том, что снова кивает. Он порадовался, что здесь не было Ки, которая уселась бы по другую сторону стола, и стала бы насмешливо ухмыляться, и была бы, прах побери, совершенно права. Он продолжал есть, но еда неожиданно утратила всякий вкус. Значит, показуха! А он, Вандиен, – наемный шут! Все-таки он тихо сказал:
