Слезы на камнях - Суренова Юлиана (читать книги онлайн без .TXT) 📗
В нем не было не только внешней физической силы привыкшего к лишениям и испытаниям странника, но и духовной – того, что с лихвой заменяет первое.
Единственно, что выделяло его, была цель и решимость следовать ей до конца – исполнения задуманного…или смерти.
При приближении бога солнца, караванщики, обступавшие чужака со всех сторон, не столько заинтересованные его приходом, сколько настороженные этим, расступились.
– Здравствуй, горожанин, – первым заговорил с ним небожитель. – Зачем ты искал Айю?
Тот даже не шевельнулся, не слыша, не видя ничего, так глубоко погрузившись в себя, что, казалось, потерял нити, связывавшие его душу, дух с реальным, живым миром людей.
Торговцы, поглядывая на чужака недобрыми взглядами, зашумели, осуждая поведение чужака, который не только не обращал внимания на людей, принявших его на свою тропу, спасая от верной смерти в холоде снежной пустыни, но даже делал вид, что не слышит слов небожителя, которые откликнулись бы гулом в душе даже глухого.
– Отвечай, когда тебя спрашивает… – начал Атен, с трудом сдерживая возмущение и гнев, что сквозили разгневанными ветрами в его душе.
– Подожди, – резким взмахом руки остановил его Шамаш. Его сощуренные глаза были устремлены на гостя.
Только теперь, внимательнее приглядевшись к нему, он понял, что в этом совершенно обычном человеке было особенного, что отделяло его от всех остальных, ставя на ту грань, когда ничто происходящее, ни жизнь, ни смерть не имеют никакого значения, отходя в сторону, освобождая от своей власти и, вместе с тем, от своего огня.
Он наклонил голову. Последним из людей, подобных этому горожанину, которых он встречал на своем пути, был хозяин придорожного трактира в том, прежнем мире – маленький, незаметный человечек, которому надлежало стать связующим звеном между прошлым и будущим. И вот вновь перед ним был человек, отмеченный судьбой, призванный исполнить ее.
Чужак стоял на месте, глядя себе под ноги, не обращая внимания, или, может быть, лучше сказать, не замечая ни обступивших его торговцев, ради этого прервавших свой путь, ни повозок каравана, которые, не имея на то приказа, продолжали движение, управляемые своими безучастными к происходившему возницами. Он казался тем придорожным камнем, что стоял на развилке, открывая правду о каждом из предстоявших путей, предостерегая от беды и, вместе с тем, обрекая на нее…
И тут незнакомец вдруг вздрогнул, словно только вспомнив о том, что должен дышать, втянул в себя полную грудь морозного пьянящего воздуха снежной пустыни, а затем медленно, борясь с накатившими на него волнами оцепенения и дремы, поднял голову. …Рур огляделся. Вокруг него были какие-то люди. Судя по всему – караванщики.
Он ощутил некоторую растерянность, не понимая, почему золотые волки – слуги госпожи Айи привели его не в ледяной дворец своей повелительницы, а в караван. К чему ему помощь таких же смертных, как и он сам, когда он искал небожительницу, не просто веря, но зная, что только Она способна что-либо изменить в судьбе города и его жителей!
"Но почему-то ведь они привели меня сюда, – и он начал присматриваться к окружавшим его, ища ответ на свой вопрос. – Может быть, это не простой караван и в нем идет посвященная госпожи… Или тот, кто знает дорогу к Ней… Может быть…" Его взгляд скользнул по чужакам, не задерживаясь ни на ком, пока не увидел стоявшего, смотря прямо ему в глаза, мужчину. Среднего роста, черноволосый и смуглолицый, он, даже будучи одет в обычную для караванщиков одежду, не походил на своих спутников, резко выделяясь среди них не внешней, но внутренней силой.
На миг их взгляды встретились и Руру показалось, что посреди черной ночи он заглянул на дно бесконечного колодца, в котором вместо воды плескался огонь. И горожанин, поспешив отвести взгляд, сглотнул, пытаясь справиться с вдруг накатившим на него душевным трепетом.
"Да, это необычный караван и в нем идут необычные люди…" Он уже успел заметить золотого волка, стоявшего у ноги этого странного караванщика, подобно обычному псу. Остальные торговцы держались от них на некотором расстоянии, глядя с трепетом и уважением, даже большим того, с которым горожане смотрят на Хранителя.
"Но маг среди снегов пустыни… – Рур чувствовал исходившую от незнакомца силу, и, не мог принять нечто столь невероятное – встретить Хранителя вне городских пределов. Однако душа, верившая на пути к небожителям в легенды куда сильнее, чем в реальный мир, уже не могла остановиться, заставляя разум предполагать самое невероятное: – Он словно великий Гамеш путешествует в сопровождении священного волка…" Горожанин огляделся, ища подтверждения самых невероятных из предположений.
Вторым, после наделенного силой, кто привлек его внимание, была еще совсем юная караванщица – девочка-подросток, которая, отделившись от остальных торговцев, подошла к незнакомцу, остановилась позади его, осторожно поглядывая на горожанина из-за спины своего спутника. Было видно, что она чувствовала себя спокойнее и увереннее под защитой мага, а также священного зверя, который не только подпустил ее к своему хозяину, но поспешно приблизившись к ней, чуя ее душевный трепет, ткнулся носом в руку, словно хозяйке.
Рур решил приглядеться к ней. Но что он мог увидеть под небом снежной пустыни, где одежда не подчеркивала достоинства фигуры, а скрывала все, что возможно, от дыхания стужи? Широкий меховой полушубок стирал очертания, надвинула на самый лоб шапка и поднятый воротник не позволяли рассмотреть лица.
Взгляду чужака был открыт лишь прямой нос, разрумянившиеся на морозе щеки и поблескивавшие любопытством глаза. Большие, насыщенно синего цвета, они притягивали к себе, завораживали и восхищали. Казалось, что они – осколки небесных сводов, наполненные солнечным блеском и позабытым небесами теплом.
Рур сразу понял, что в ней есть сила, но сила не мага, а какая-то иная, особенная и такая далекая, словно она принадлежала не этому миру, но иному, небесному. Ему показалось, что во тьме души забрезжил какой-то свет, поманил к себе. И, не сводя с девочки взгляда широко открытых глаз, он шагнул к ней навстречу, движимый не собственной волей, но чем-то высшим, священным, божественным… Может быть, это и была та самая судьба, встречи с которой он так искал.
Ойкнув, девочка в страхе спряталась за спину своего спутника.
Волк, увидевший в поведении чужака угрозу, сдержанно зарычал, предупреждая и веля остановиться. Тотчас солнечным бликом по снегу мелькнула быстрая желтая тень и на пути горожанина между ним и юной караванщицей возник второй священный зверь – золотая волчица. В ее взгляде была злость, губы раздулись, обнажая острые белые клыки. Мощное мускулистое тело собралось, готовясь к прыжку.
Рур видел, понимал: еще мгновение, еще один шаг и волчица прыгнет на него, защищая свою подругу от опасности, которую, как ей казалось, нес в себе горожанин. Но он уже не мог остановиться. С трудом разлепив онемевшие на морозе губы, сиплым сдавленным голосом он произнес, обращаясь к синеглазой караванщице:
– Не бойся меня! Я ничего тебе не сделаю! Я хочу лишь поговорить с тобой!
– О чем? – та, все еще испытывая страх, но уже сраженная любопытством, которое было сильнее всех остальных чувств, осторожно высунулась из своего укрытия. …"Вот еще! – донеслось до Мати хмурое ворчание волчицы. – Говорить с чужаком!
Скажи ему, пусть остановится или, да простит меня хозяин, я заставлю этого смертного остановиться навсегда!" -Шуши, перестань! – недовольно поморщившись, воскликнула девушка. – Вы с Ханом сами привели его! Чему же теперь недовольны?
"Привели…" – та злобно глянула на пришельца, однако, не имея чем возразить, отступила от своего первоначального замысла. Расслабившись, она выпрямилась, отодвинулась чуть в сторону, ближе к брату, не спуская однако при этом ни на мгновение пристального взгляда внимательных, пронизывавших насквозь глаз с горожанина, словно говоря ему: "Я слежу за тобой. Одно неверное движение – и…" -Ты ведь горожанин? – дождавшись, пока чужак приблизится к ней достаточно близко, чтобы не повышать на морозе голос, спросила Мати, по-прежнему держась возле бога солнца. Рядом с Шамашем ей легко было быть смелой. И, все же, прежде чем заговорить, она на мгновение оглянулась на отца, прося его разрешения.
