Особое условие - Вудворт Франциска (серия книг TXT) 📗
И полностью погрузилась в созерцание. А я наблюдал, как она нагибается к цветам и осторожно втягивает аромат, чуть прикрывает глаза, точно смакует…
Великий Предок, глядя на эльфийку, я вдруг по-новому ощутил запахи вокруг.
Интересно, как быстро она добьется встречи с акифом? А когда добьется, поймет ли, с кем разговаривает?
Я всегда считал, что хороший аппетит — признак здоровья. Но мои жены и наложницы, напротив, на совместных трапезах или на пирах не ели, а клевали, точно птицы. В основном зелень и фрукты, очень мало мяса. И много напитков.
Что меня привлекало в Арджане, так это ее жизненная энергия, свобода. Я помню тот вечер, когда она пришла во дворец. Помню, как спокойно вела себя за ужином, с каким аппетитом ела. А я смотрел и понимал, что хочу продлить это мгновение, растянуть его на века.
Для обеда с Риналлией я выбрал небольшую таверну на окраине города. Здесь работал повар, которому место было во дворце, а не на простой кухоньке. Ибо мясо он готовил просто божественно!
И моя спутница оценила его талант. Я отметил про себя, что она совершенно спокойно отнеслась к простой обстановке, не стала морщить нос и брезгливо коситься по сторонам. Хозяева таверны поддерживали чистоту, но не старались ничего приукрасить. Три длинных стола, низкие сиденья, опоясывающие их, и пряный запах трав, развешенных по стенам. Вот и все.
— Не понимаю, — раздался голос Риналлии, когда принесли широкое блюдо. Ровные ломти жареного мяса со специями, печеные овощи и только что сделанные лепешки. В толстом кувшине темнела травяная настойка.
Я чуть выгнул бровь, показывая заинтересованность. Кивнул хозяину, поставившему перед нами две тарелки и приборы. Готовил и подавал гостям он лично или же два его взрослых сына. Жена и дочь помогали на кухне и поддерживали чистоту.
— Я безумно голодная, — мрачно произнесла эльфийка, — но не представляю, как есть в этой нар… в этой корфе.
— Благородные айны приподнимают край корфы, чтобы съесть или выпить что-то. Простолюдинки иногда пьют прямо через ткань. Но тогда остаются пятна.
На меня сверкнули глазищами, отчего вспомнились пантарры в предгорьях. Дикие белоснежные кошки, которых пока что никому не удалось приручить. Они бесшумно возникали в утреннем тумане, пристально смотрели, а затем так же отступали и точно растворялись в воздухе.
— Но дома, — добавил я зачем-то, — они, конечно, корфу не надевают.
Риналлия хмыкнула так, словно не оценила мои слова. Но я не злился. Наши законы порой с трудом воспринимались жителями других стран. Впрочем, и нам дико видеть, как женщины спокойно позволяют любоваться собой посторонним мужчинам.
Кроме нас, в таверне никого больше не было, чему я только радовался. Разгар дня, кто на работе, кто на учебе или отдыхает дома. Вот вечером сюда потянется народ.
— Здесь работает один из лучших поваров Игенборга, — пояснил я после непродолжительного молчания.
Надо же, Риналлия даже и взглядом не повела на свежую зелень, которую поставили на край стола. Зато с явным аппетитом уничтожала мясо и не забывала про лепешки. Я отметил ее безукоризненные манеры. Она вела себя так, точно обедала при дворе императора Асдора, а не в простой таверне, да еще с простым солдатом. Это не напускные манеры, а привитые с детства.
Род Свет Луны, говорите?
— Что такое? — спросил, когда она взяла в руки пузырек с приправами и начала его разглядывать.
— Странно, что вы не даете разрешения торговать специями другим странам.
— Вы интересуетесь еще и этим? — вырвалось у меня.
Что за женщина? Ее род наверняка знатный, это заметно по манерам, осанке, даже по взгляду и тону, которым она обращается со своими людьми. Тогда почему женщина знатного рода занимается торговлей? Даже если это ее невинное развлечение, то могла бы нанять мужчин для того, чтобы возить свои товары. К чему ездить самой и подвергаться опасности?
Мой вопрос вызвал едва заметный смешок. Интересно, она бы так же смеялась, узнав, с кем разговаривает? Я улыбнулся в ответ и приподнял бокал с настойкой. Прохладная и терпкая на вкус, она отлично утоляла жажду и дарила силы.
— Я интересуюсь многими вещами. И мне всегда было любопытно: почему акиф не поставляет тому же Асдору специи Игенборга. Они уникальные.
Признаться, я чуть было не проговорился и не сказал так, как сказал бы акиф. Наверное, все дело в том, что засмотрелся на глаза. Зеленые, огромные и сверкающие. Такую зелень можно увидеть после дождя. Умытую, блестящую от капель…
Эльфы, будь они неладны, без зазрения совести пользуются магией обольщения. Я подавил укол раздражения и ответил резче, чем хотел:
— Думаю, айна, вы можете спросить об этом у акифа, если попадете к нему на прием.
— А сами вы над этим не задумывались? Такой источник дохода! И все-таки, — Риналлия снова ткнула пальцем в приправы, — почему акиф запрещает торговлю чужими специями? Их не запрещено привозить для личного пользования, но в ограниченном количестве.
— Ну, тут секрета нет, — пожал я плечами. — Заветы нашего Великого Предка говорят, что Игенборг должен хранить свои традиции в еде и нарядах.
— Оу. Но вы же не навязываете приезжим свои верования, а позволяете им сохранять веру в тех богов, которых почитают на их родине.
— Вопрос веры слишком сложен. Никто не волен… — Я осекся, так как опять забылся, и сказал уже более спокойно: — Думаю, акиф знает, что делает. Не мне его осуждать. Но пока существуют традиции, существует и Игенборг. Наверняка в Асдоре есть похожие взгляды.
— Вопрос слишком сложен, — парировала эльфийка. — Но я действительно не понимаю, почему нельзя поставлять другие приправы в те же постоялые дворы. Это не торговля, а всего лишь проявление уважения к гостям Игенборга. Ведь сами вы не отказываетесь от традиций.
— Я думаю, что подобные ограничения введены еще и потому, чтобы за одним послаблением не последовало и другое.
Я многозначительно взглянул на ее корфу. И Риналлия машинально провела по ней пальцами. Длинными, изящными, как и у всех эльфов. Без многочисленных украшений, одно лишь скромное серебряное кольцо с бледно-зеленым камнем.
— Корфа защищает чужестранок, — мягко проговорил я, вспомнив, как протестовала против нее Арджана.
— Мужчины Игенборга настолько слабые волей, что не могут удержать руки на месте при виде открытого женского лица? — фыркнула Риналлия.
Она определенно напрашивалась на неприятности! Арджана была более сдержанна в суждениях.
«Она воительница, — напомнил себе, — а эта… эта женщина не знает, что такое дисциплина. Избалованная эльфийка, решившая поиграть в торговлю и возомнившая себя мастером парфюмерии».
— Мужчины Игенборга ценят красоту, — ответил сухо. — И своих женщин предпочитают прятать от чужих взглядов, чтобы не провоцировать. За настоящих женщин стоит порой сражаться.
— Вы меня перепутали с одной из таких?
— Это была случайность, — сообщил я. — Со спины вы напомнили мне любимую женщину.
— Любимых невозможно спутать ни с кем.
Я скрипнул зубами и с трудом удержался от желания сжать руки на тонкой шее. Такой изящной, такой…
— Айна, вы судите о том, чего не знаете.
— Уверены?
Ее тон выводил из себя. Где уважение женщины к мужчине? Где природная скромность? Что за дикая кошка рядом со мной?
Время, которое я выделил для прогулки, подходило к концу. Пора было возвращаться во дворец. По дороге доставить айну Риналлию к постоялому двору и постараться не придушить ее. И перевести тему беседы подальше и от любимых, и от специй.
Оставив несколько крупных монет на столе, я встал первым и увидел, как Риналлия протянула мне руку. Машинальный жест, на который я в первое мгновение не отреагировал. Потом вспомнил: в Асдоре мужчина помогал спутнице встать, подавая ей руку. Жест вежливости, которого сейчас требовали от меня.
Это все магия эльфов! Только подобным можно объяснить то, что я не отошел вежливо, давая ей возможность встать, а сжал тонкие пальцы, потянул айну к себе.
