Лысый... шиноби? (СИ) - "GelioLex" (читать книги полностью без сокращений .txt, .fb2) 📗
Пейн? Тот самый таинственный лидер Акацуки? Неужели Сайтаме удалось его одолеть? Хм… Это хорошо. Очень хорошо. Одной проблемой меньше. Но удивляло другое. Как лысый смог так быстро вернуться в Скрытый Лист. Ещё и доставить Пейна-Нагато в госпиталь. Он владеет какой-то пространственной техникой? Он об этом не распространялся. Впрочем, Хирузен о таком у лысого и не спрашивал. Также было непонятно, по какой причине свиток призыва у жаб показал смерть Джирайи. Сайтаме нет смысла врать. Но в то же время и свитки зверей тесно связаны с призывателями, потому смерть контрактора отображается на свитке практически сразу, как душа покидает тело. Столько вопросов. И вряд ли лысый сейчас сможет дать внятные ответы.
Пока в голове хокаге проходил активный мозговой штурм, в зале повисла звенящая тишина. Все уже знали, кто такой Пейн. И то, что лысый доставил его в Коноху, оказалось новостью сродни грому среди ясного неба.
Впрочем, тишину вскоре нарушила одинокая рулада, вырвавшаяся из живота Сайтамы.
— Ох, блин, — Сайтама схватился за живот. — А пожевать у вас не найдётся чего? А то я с утра так и не жрамши…
***
Тусклый зеленоватый свет ламп горел в лаборатории, погрузив её в зыбкий полумрак. Лампы помимо свечения излучали особый фон чакры, позволяющий полностью дезинфицировать помещение и приостановить разложение неудачных образцов, если саннин удалялся на короткий перерыв.
Уже пять минут прошло с тех пор, как Орочимару покинул свою личную лабораторию. Вход он ранее заблокировал фуин-ключом, оставив на время труп Мизуки прямо в лужах крови и желтоватой жиже, мелкие пузырьки которой до сих пор так и не полопались. Он спешил по вызову Цунаде, и ему уже было не особо важно, что представляет собой тело бывшего учителя Академии, предателя Конохи и по совместительству его бывшего шпиона. Разделать его он успеет. А запечатывать труп в свиток не было смысла. Ибо саннин считал, что скоро вернётся. Гостей же в его лаборатории быть не должно. Его контролируют. И тщательно следят за ним. Однако в эксперименты не влезают. Ибо из персонала так называемых «исследователей» АНБУ нет никого, кто подошёл бы ему по требованиям в помощники. Был бы Кабуто под рукой, было бы шикарно, тем не менее столь талантливые кадры встречаются крайне редко. Сплошь — одни идиоты попадаются. Потому ассистируют ему обычно его собственные змеиные (либо теневые) клоны.
Однако сейчас Орочимару здесь не было, он уже пребывал в госпитале Конохи. Зато был труп Мизуки.
Тело предателя не шевелилось. Бледное, худое, полностью обнажённое. Поза не менялась. Как Орочимару его бросил, так он и лежал.
Глаза Мизуки резко открылись, показывая ядовито-жёлтую светящуюся радужку с вытянутым зрачком-веретеном, что постепенно расширилось в тёмном помещении до размера чёрного круга, практически сливаясь с радужкой. А рот широко раскрылся, с хрипом втягивая воздух. Он схватился за сердце и застонал.
Дрожа всем телом, он перевернулся на бок. Рёбра резануло болью. Он поднялся на четвереньки.
— Биджу… — прохрипел он, порезавшись ладонью о стекло от разбитых колб. В боку аналогичным образом застряли стеклянные осколки, впиваясь на добрую треть, а порой и на половину от их длины.
Кряхтя и поскальзываясь на полу, что был покрыт его кровью и желтовато-коричневой дурно пахнущей жидкостью, он осмотрелся. Вместо привычной аккуратной лаборатории Змеиного Саннина, где каждый элемент находится на своем месте, взору открылся бедлам.
Раны защипали и зачесались. Он вытащил осколки сначала из ладони, затем из кровоточащего бока.
Каково же было его удивление, когда порез на ладони начал медленно, но верно затягиваться буквально на глазах.
— Что за?.. — он втянул носом воздух. Его обоняние однозначно усилилось. И могло различать даже самые незначительные оттенки запахов. В мозг ударили новые ощущения. Он постарался отрешиться от них.
Поведя головой, он вдруг осознал, где-то за толстой обитой листами металла дверью определённо улавливалось нечто новое.
Где-то там далеко… он слышит чей-то шёпот. Учитывая звуконепроницаемость лаборатории, это казалось невозможным. Слов разобрать он не мог, но звук однозначно раздавался откуда-то из-за двери. Через несколько коридоров. Вибрации шли по полу и стенам, и он их мог различать. Там были люди. Видимо, те, кто охранял лабораторию, или, скорее, кто следил за Орочимару. Хотя Мизуки не мог сказать наверняка.
Взгляд поднялся наверх. Кожа улавливала лёгкое движение воздуха.
Вентиляция. Верно, в подземельях всегда должна быть вентиляция. Шиноби должны дышать, как и любой нормальный человек. От того, насколько ход вентиляции широк, зависит многое. На самом деле — от этого зависит всё. Его дальнейшая судьба, свобода и жизнь.
Пытаться взломать дверь будет опрометчиво. Тем более АНБУ не дремлют. И если он пойдёт сквозь них боем, то наверняка поднимется тревога.
Мизуки казалось, что сейчас вечер. Нет, он знал это. Его биологические часы различали это точно. Ночь — время хищников… Где-то под толстой трубой однозначно был выход. И ночью его побег будет провернуть реалистичнее. Одного он делать не собирался — ждать Орочимару. Против Змеиного Саннина у него нет ни единого шанса. Он ощущал, что стал гораздо сильнее, но этого не хватало не то, что для победы, а даже для короткого противостояния с ним. Мизуки помнил, как лишь одного удара хватило, чтобы сломать ему едва ли не половину рёбер.
— Хм… — он попытался провести чакру по стопе, чтобы приклеиться к стене, однако тщетно. Контроль чакры упал на порядки. Он даже с трудом мог её циркулировать по телу. Словно она вмиг стала тяжелее и неповоротливее, словно ртуть плескалась в его чакроканалах. Тогда, потеряв контроль после принятия сыворотки, он совсем этого не заметил. Он не мог даже усиливать мышцы при помощи чакры. — Это плохо. Очень плохо.
Мизуки вновь перевёл взгляд наверх. Потолок был очень высокий. Около десяти метров, как минимум. Под ним виднелось множество труб, за которые теоретически можно зацепиться. В прошлом, будучи слабым чунином, он мог прыгать максимум на пять-шесть метров вверх. А что теперь?
Теперь, без помощи усиления чакры он хоть бы метра на три-четыре прыгнул.
Выругавшись, Мизуки от злости и досады глухо зарычал и ударил в стену. По внутренней стороне ладони потекли струйки крови.
Он поражённо замер. Его удивили две вещи. Первая — от его удара по стене прошли трещины. От простого удара, не усиленного чакрой. От простого удара никчёмного, ни на что не годного чунина. А вторая…
— Проклятый Орочимару! Что за нахрен? — он смотрел на свою когтистую ладонь. Длинные чёрные когти венчали его пальцы, что стали толще и покрылись коротким серым мехом, как и кисть. Но остальное тело было без видимых изменений.
Отойдя на несколько шагов в сторону, он заглянул в чудом уцелевший в сегодняшнем инциденте с Орочимару шкафчик с каким-то препаратами, где было небольшое зеркало. Его глаза в свете зеленоватых ламп сияли жёлтым, а острые клыки выпирали из-под губы.
