Мечи Пурпурного Царства - Говард Роберт Ирвин (библиотека книг бесплатно без регистрации .TXT) 📗
— Череп, вроде, цел, — проворчал пикт, — хотя уверенно не скажу, конечно. Он был уже без бороды, когда ты нашел его?
— Нет, это я случайно потянул за нее...
— Тогда, похоже, это работа какого-то головореза, не признавшего его. Я предпочитаю думать так, потому что, если сразивший его человек представлял себе, кто перед ним, значит, в Валузии зреет черная измена. А ведь я предупреждал его, что эти переодевания и блуждание по городу не доведут до добра. Но разве убедишь в чем-нибудь канцлера? Он утверждал, что таким образом может узнавать обо всем, что происходит, “держать палец на пульсе империи”, так он говорил.
— Но если это были разбойники, — удивился Далгар, — почему же его не ограбили? Вот его кошелек, в нем осталось несколько медяков. Да и кому придет в голову грабить нищего?
Копьебой выругался.
— Верно. Но кто, во имя Валки, мог знать, что это — Ту? Он никогда не принимал одного и того же обличья дважды, и помогали ему с этим лишь Дондал и доверенный раб. И чего добивался тот, кто оглушил его? Валка! Да ведь он умрет, пока мы стоим здесь, болтая. Помоги-ка мне поднять его на лошадь.
С безвольно поникшим в седле канцлером, поддерживаемым стальными руками Брула, они поскакали по пустынным улицам ко дворцу, въехали в ворота, проскакав мимо изумленного стража и внесли раненого во внутренние покои, положили на ложе, где им занялись рабы и служанки. Скоро канцлер начал приходить в себя, сел и, обхватив голову, застонал.
Ка-ну, пиктский посол и самый хитрый человек в царстве, склонился к нему:
— Ту! Кто напал на тебя?
— Не знаю, — отвечал канцлер, еще не вполне очухавшийся. — Я ничего не помню.
— У тебя были с собой какие-нибудь важные документы?
— Нет.
— Но у тебя что-нибудь отобрали?
Ту неуверенно принялся ощупывать свое одеяние, его замутненные глаза постепенно прояснялись и вдруг в них вспыхнул огонь внезапного понимания:
— Кольцо! Перстень с царской печатью! Он исчез!
Ка-ну в сердцах выругался:
— Вот что значит носить такие вещи с собой! Я же предупреждал тебя! Быстро — Брул, Келкор, Далгар, затевается грязное предательство — поспешим в покои царя!
У дверей царской опочивальни стояли на страже десять Алых Убийц, мускулистых гигантов. На вопрос запыхавшегося Ка-ну они отвечали, что царь отправился отдыхать час назад или около того, с тех пор никто к нему не входил и из-за двери не доносилось ни звука.
Ка-ну постучал в дверь. Никакого ответа. Запаниковав, посол толкнул ее. — Заперто изнутри.
— Ломайте дверь! — закричал он, лицо его побелело, голос звучал неестественно напряженно.
Двое огромных Алых Убийц всем своим весом обрушились на дверь, но та, сработанная из прочной древесины дуба и окованная полосами бронзы, устояла. Брул, растолкав солдат, бросился а дверь с мечом. Под могучими ударами отточенного клинка полетели во все стороны щепки и кусочки металла. Спустя считанные секунды Брул вломился в комнату сквозь осыпающиеся обломки дверей и остановился с приглушенным криком. Заглянув через его плечо, Ка-ну дико впился пальцами в собственную бороду. Кровать царя пребывала в беспорядке, будто на ней спали, но во всей комнате не было даже намека на самого государя. Комната была пуста и лишь открытое окно давало хоть какую-то зацепку к тайне его исчезновения.
— Обыскать весь город! — взревел Ка-ну. — Прочесать улицы! Келкор, подымай всех Алых Убийц! Брул, собирай своих людей, — возможно, вскоре ты поведешь их на смерть. Скорее! Далгар...
Но фарсунца не было рядом. Он почел за лучшее исчезнуть, внезапно вспомнив, что приближается полночь и есть кое-что, имеющее для него куда большую важность, чем поиски царя, — а именно Налисса бора-Баллин, ожидающая его в Проклятых Садах, в двух милях за городской стеной.
III. Царская печать
В ту ночь Кулл рано удалился на покой. По давно установившейся привычке он на несколько минут задержался у дверей в опочивальню, чтобы поболтать с охранниками, его старыми боевыми товарищами, и обменяться воспоминаниями о тех днях, когда он состоял в рядах Алых Убийц, потом, отпустив слуг, вошел в свои покои и, бросившись спиной на кровать, приготовился отдыхать. Странное поведение для царственной особы, без сомнения, но Кулл слишком долго вел суровую жизнь солдата (а до того и вовсе был членом племени варваров). Он так и не привык к привилегиям, сопутствующим его теперешнему положению.
Он уже было повернулся потушить свечу, освещающую комнату, как вдруг его внимание привлек негромкий стук о подоконник затянутого металлическими прутьями окна. С мечом в руке царь пересек комнату легкой беззвучной поступью большой пантеры и выглянул наружу. Окно выходило в дворцовый парк, и в слабом свете мерцающих в ночи звезд он мог видеть очертания кустов и деревьев, слышать плеск фонтанов. Где-то там, во мраке мерно прохаживались стражники. Все как всегда.
Но было и кое-что, нарушающее обычный порядок вещей. Цепляясь за побеги покрывающих стену по обе стороны окна ползучих растений, висел маленький, весь какой-то высохший и сморщенный, человечек, вид которого выдавал профессионального нищего. Тощие руки и ноги, обезьянье личико, — он казался совершенно безобидным. Увидев его, Кулл нахмурился:
— Похоже, придется ставить стражу под каждым окном или оборвать эти чертовы лианы, — сказал царь. — Как ты прошел мимо охранников?
Вместо ответа карлик приложил тонкий палец к окруженным сеткой морщин губам, призывая к молчанию, потом с обезьянней ловкостью вытащил что-то из-за пазухи и протянул Куллу сквозь металлические прутья. Царь взял предмет — это оказался свиток пергамента — развернул его и прочел: “Царь Кулл! Если тебе дороги твоя жизнь и благополучие царства, следуй за сим проводником к месту, куда он тебя отведет. Постарайся сделать так, чтобы тебя не увидела охрана — в полках пустила корни подлая измена и, если ты хочешь сохранить жизнь и трон, действуй точно, как я говорю. Подателю сего письма можешь полностью доверять”. Послание было подписано “Ту, верховный канцлер Валузии” и скреплено царской печатью.
Кулл еще больше нахмурил брови: все это выглядело весьма подозрительно, но он узнал руку Ту — у того были кое-какие характерные только для него “фирменные знаки”, вроде особого, почти незаметного завитка в последней букве имени. И к тому же — оттиск печати, — печати, существующей в единственном экземпляре на всем белом свете. Кулл вздохнул:
— Что ж, хорошо. Подожди, пока я соберусь, — сказал он нищему.
Одевшись и накинув легкую кольчугу, Кулл вернулся к окну, схватился руками за два соседних железных прута и напряг могучие мышцы. Он почувствовал, как они подались и, раздвинув их так, чтобы могли пройти его широкие плечи, выбрался наружу и соскользнул вниз по побегам вьюна с неменьшей ловкостью и проворством, чем бродяга за секунду до него.
Присев у основания стены, Кулл ухватил за руку своего спутника:
— Так как же ты миновал стражей? — прошептал он.
— Тому, который остановил меня, я показал знак имперской печати.
— Теперь это едва ли нам подходит, — пробурчал Кулл, — давай за мной. Мне известен распорядок их дежурства.
В течение последующих двадцати минут они то лежа пережидали за деревом или кустом, пока пройдет охрана, то быстро ныряли в тень, то украдкой совершали короткие перебежки. Наконец оба добрались до внешней стены. Царь взял своего проводника за лодыжки и поднял над головой. Тот ухватился пальцами за верхний край стены, мигом оседлал ее и протянул руку вниз, чтобы помочь царю. Кулл пренебрежительным жестом отклонил помощь, отступил на несколько шагов, разбежался и высоко подпрыгнул, мгновенно очутившись рядом с бродягой, впечатленным такой демонстрацией невероятной силы и ловкости. Секунду спустя две на удивление несоответствующие друг другу фигуры спрыгнули по другую сторону и растворились в ночи.
IV. Проклятые сады
Налисса бора-Баллин была напугана и нервничала. Поддерживаемая своей искренней любовью и большими надеждами, она не раскаивалась в безрассудных действиях последних нескольких часов, но лишь все сильнее и сильнее желала прихода ночи и своего милого.
