Таинственный замок - Кейбелл Джеймс Брэнч (бесплатные версии книг TXT) 📗
Монсеньор де Пайзен надел свою темно-лиловую шляпу, но продолжал сидеть. Казалось, что-то в словах сына позабавило его без видимой причины. Герцог считал, что земные создания часто, сами того не желая, выглядят очень забавно.
– Это наследственная слабость – нам было свойственно хвастаться своей родословной, ведь мы продолжаем прямую ветвь по мужской линии от Юргена Пуактесмского. Сей древний странник, согласно нашей легенде, однажды заблудился в спальне мадам Фелиции де Пайзен, и результатом его заблуждения стал виконт, который процветал при последних Капетах.
Флориан, согласно старомодному обычаю своего времени, воспитывался вне всякой лжи по поводу того, как и откуда появляются дети. Он заметил, с чувством легкой гордости:
– Да, его тоже звали Флориан, как и меня.
– О виконте ходили странные легенды. Согласно им он исчез в день свадьбы и появился вновь лишь через тридцать лет, все таким же молодым. Сам он рассказывал, что таинственным образом уснул где-то в заколдованном месте – это было своего рода оправданием за пренебрежение супружескими обязанностями. Скептики нашли историю банальной и неправдоподобной.
– Да, но сэр Огайер все еще спит в Авалоне, ожидая момента, когда Франция будет нуждаться в нем; и Иоанн погрузился в магический сон в Эфесе до тех пор, пока ему не придется свидетельствовать против Антихриста; и есть еще Мерлин в Брокалианде, и Святой Иосиф из Аримафеи в белом городе Сарры; наконец, месье отец мой, есть еще Мелиор и все люди короля Вильгельма в Бранбелуа.
– Так ты все мечтаешь о своей Мелиор, упрямый ребенок! Конечно, ты последователен и ссылаешься на реальные прецеденты в защиту своего тезки, а придерживаться логики и прецедентов всегда верно. Я надеюсь, ты это запомнишь.
– О да, месье отец мой.
– Но верно так же и то, что истории о спящих героях свойственны многим народам мира. В любом случае, Флориан де Пайзен был женат на внучке великого Дона Мануэля; таким образом, мы происходим от двух известнейших героев Пуактесма, но лично я склонен думать, что именно от Юргена мы унаследовали основные фамильные черты. В любом случае, с тех пор наш род процветал.
Отец Флориана откинулся назад, отложив недавний план относительно ужина. Нельзя сказать, что герцог с излишней щепетильностью относился к своим предкам. Он считал свою родословную достойной себя и одобрял ее.
Однако в его дальнейших словах сквозило легкое самодовольство:
– Да, наш род процветал. Постепенно росло состояние, а вслед за ним и положение в обществе. Кажется, фортуна баловала нас, в особенности в годы, когда женщины правили Францией. Именно им мы обязаны самыми большими своими успехами. Так, королева Изабо Баварская больше других способствовала процветанию нашего дома, гораздо больше, нежели Анна из Божо и Екатерина Медичи. Многие отмечали это совпадение. Но лишь шестьдесят лет назад Марион Делорм в приватной беседе с великим Кардиналом с особым красноречием упоминала о твоем тезке, Флориане, после чего он получил титул герцога и соответствующие ему владения на юге.
– Я знаю еще, что его дядю сожгли как оборотня. Мадемуазель Делорм была очень добра, не так ли, месье отец мой? – спросил мальчик.
– Она была широко известна, сынок, за свою безграничную щедрость, и когда мой отец перестраивал Бельгард и поднял Гугенотское крыло замка, он запечатал ее подвязки за угловым камнем, как раньше делали с мощами святых. Есть целая легенда о том, как ему удалось приобрести их. Для моего благочестивого деда ничто не имело такой важности, как эти драгоценные подвязки.
– Мне очень хотелось бы знать эту легенду, – прошептал Флориан.
– Никто не знает ее. Мой дед отличался благоразумием. Поэтому он преуспевал. И его сын, мой достопочтенный отец, также преуспевал во времена регентства Анны Австрийской, несмотря на открытую недоброжелательность Мазарини. Правда, имела место некая история – я не знаю ее в деталях – о ночном чепчике под подушкой королевы, по поводу которой его Преосвященство потребовал объяснений. Мой почтенный отец никогда не отличался даром красноречия, но он был благоразумен и потому преуспевал. И я, сын мой, переживал счастливые дни во времена мадам де Монтеспан.
Флориан попытался вспомнить что-либо о мадам де Монтеспан, но в голову приходили мысли о последней любовнице короля и, как поговаривали, его морганатической жене.
– Мадам де Ментенон также очень хорошо относится к вам, не так ли, отец?
Герцог сделал легкий жест рукой, словно отказываясь от незаслуженной похвалы.
– Я близко знал мадам во времена ее первого замужества. Ее муж был ни на что не годным калекой, да к тому же без гроша в кармане. Тогда у меня появилась возможность утешать несчастную. Мадам де Ментенон хорошо помнит те времена и признательна, что их не вспоминаю я. Мадам очень добра. Однако о лордах Пайзена ходят странные слухи. Суеверные люди приписывают нам владение неким талисманом, дающим возможность пойти дальше в своих взаимоотношениях с женщинами, чем большинство мужчин.
– Вы имеете в виду нечто вроде волшебной лампы или колпака желаний? Или магического жезла? – воскликнул заинтригованный Флориан.
– Да, что-то в этом духе. Рассказывают даже, как именно при точном использовании талисмана наш род добился такого процветания. Впрочем, не обошлось и без следования великому закону бытия. Конечно, Коллин помогает нам в беде.
– Что такое Коллин?
– Пока я вынужден молчать, ибо ты еще слишком мал. Но когда ты станешь мужчиной, я должен буду рассказать тебе, Флориан, о наследстве, оставленном нашим сожженным предком, которого ты недавно вспоминал, о том, что он завещал нам. Это произойдет очень скоро.
– Отец, а что означает великий закон бытия?
Герцог некоторое время задумчиво смотрел на сына.
– Никогда не следует грешить против ближнего своего, – ответил он.
Монсеньор замолчал и, поднявшись, наконец, со скамьи, пересек газон и стал подниматься по широкой изогнутой мраморной лестнице, ведущей на южную террасу Сторизенда. Флориан следовал за ним. Некоторое время он тоже молчал, чувствуя себя немного подавленно.
– Да, но отец мой я не понимаю…
Герцог повернулся к сыну – высокая фигура в темно-голубом и золотом. Он стоял возле одной из ваз, искусно украшенных резными венками. Летом их обычно переполняли розовые и желтые цветы: вазы никогда не пустовали, и садовники следили за сменой завядших букетов.
– Молодость никогда не видит скрытого смысла этого закона, сын мой. Я не уверен, хорошо это или плохо.
Герцог вновь замолчал, задумчиво глядя через террасу на зубчатые стены и четыре башенки южного фасада. Его взгляд, казалось, окидывал по очереди фонтаны, окруженные низкими изгородями, посыпанные гравием дорожки террасы, окутываемый мраком замок. Сумерки сгущались: виднелся свет в одном из окон.
– Ну, вот мы и дома, юный мечтатель. Я тоже когда-то любил мечтать… Нас ждет твой маленький брат, Флориан. Пора.
Глава 3
Утешение вдовцов
Маленький брат и в самом деле уже ждал их под сводчатой аркой, еле сдерживаемый строгой гувернанткой. Увидев отца и брата, он начал лепетать одновременно о том, как он проголодался, и как он помогал старой Марго доить корову, и что курьер в огромных ботфортах ожидает месье герцога в зале. Этот забавный рассказ с трудом поддавался пониманию, так как в свои восемь лет маленький Рауль еще не научился правильно выговаривать слова. Рукава его рубашки являли собой печальное зрелище, а лицо почти невозможно было увидеть под слоем грязи.
За его спиной стояла миловидная мадемуазель Берта, гувернантка, наложившая на себя руки следующей зимой. Она уже оплакивала свое щекотливое положение в доме герцога, но это не мешало ей отвергать всех кандидатов на ее руку из числа хозяйской челяди. Будучи от природы доброжелательным, герцог, тем не менее, начинал тяготиться таким положением дел, ибо не желал становиться предметом сплетен.
Слушая ребенка, месье снисходительно улыбался. С подобной улыбкой он имел обыкновение обращаться ко всем окружающим его людям. По окончании рассказа герцог обратился к гувернантке:
