Дни изгнания - Керр Катарина (серия книг TXT) 📗
– У тебя в поместье все спокойно?
– Да, отец. Поэтому я и решил навестить тебя.
Родри улыбнулся и подумал, не приехал ли сын в надежде обнаружить отца заболевшим. Каллин был честолюбив, таким его вырастил Родри. С того времени, как сын начал говорить, Родри готовил его к тому, что он будет править самым обширным гвербретрином во всем Аберуине, учил его правильно использовать богатства, которые приносила им все расширяющаяся торговля с Бардеком. Сам он унаследовал ран почти случайно и хорошо помнил чувство паники, когда утопал в мелочах на первом году правления, поэтому не мог позволить своему сыну остаться без этих знаний.
– Странно, что кинжал вернулся домой, отец.
– Это верно. – Родри взял кинжал со стола и протянул его сыну. – Видишь сокола на лезвии? Это символ человека, в чью честь тебя назвали.
– А, да – он рассказывал мне свою историю. Я имею в виду, как он когда-то был «серебряным кинжалом». Боги, я до сих пор скучаю по Каллину из Кермора, а ведь он умер так давно!
– Мне тоже его не хватает. Знаешь, я, наверное, снова буду носить его кинжал, в память о нем.
– Что ты, отец, ты не можешь так сделать! Это позорно!
– В самом деле? И кто осмелится посмеяться надо мной?
Повисла неприятная тишина. Каллин смотрел в сторону, будто любое упоминание о социальном положении могло отравить самое невинное удовольствие. Со вздохом положил он кинжал на место и взял в руки свою высокую пивную кружку.
– Мы могли бы сыграть в карноик, – сказал Родри.
– Давай. – Каллин улыбнулся отцу, и в его темно-синих глазах засветилась прежняя любовь. – Сегодня слишком сыро, чтобы ехать на охоту.
Они играли уже в третий раз, когда вошла леди Эйса, жена Родри. Она села молча, почти робко, слегка улыбаясь сыну. К сорока семи годам она стала весьма дородной, в ее каштановых волосах пробивалась седина, а вокруг рта появились морщины. Хотя поженились они по политическим мотивам, и первые годы брака были несчастливыми, со временем Родри и Эйса приспособились друг к другу. Он был по-своему привязан к ней и благодарен за то, что она подарила ему четверых крепких наследников для Аберуина.
– Если моя госпожа пожелает, – сказал Родри, – мы прекратим игру.
– Не нужно, господин мой. Я посмотрю.
Все же по молчаливому согласию они закончили игру и убрали ее. Эйса так редко просила у них о чем-нибудь, что они были готовы пойти ради нее на любые мелкие уступки. День проходил в коротких разговорах о делах вассалов в поместье, а Родри пил все больше и больше и говорил все меньше и меньше. Жара, долгие паузы, предсказуемость кратких высказываний жены давили на него все сильнее, и наконец он встал и вышел. Никто не осмелился задать ему вопрос или последовать за ним.
Его комната находилась на третьем этаже броха, богато обставленная, с коврами из Бардека на полу и стеклами в окнах, мягкими креслами у очага и пятью очень красивыми мечами на стене. Родри распахнул окно и облокотился на подоконник, разглядывая внутренний двор и сад, где в мраморном фонтане резвился дракон Аберуина. Через лужайку неторопливо шел слуга; больше ничего не двигалось. На мгновение Родри показалось, что он не может дышать. С проклятием, больше похожим на рыдание, встряхнул он головой и отвернулся.
Более тридцати лет удерживал он власть, и по большей части ему это нравилось: он любил атрибуты и блеск своего высокого положения, могущество, которым он обладал в Суде Справедливости и на поле битвы, незаметную со стороны, но огромную власть, которую он увеличивал, интригуя при дворе Верховного Короля. Обернувшись назад, он мог точно припомнить, когда эта любовь превратилась в озлобление. Он находился в королевском дворце в дане Дэверри, и, когда зашел в огромный зал, управляющий, разумеется, объявил о его появлении. Услышав слова «Родри, гвербрет Аберуина», все аристократы обернулись, чтобы посмотреть на него: одни потому, что завидовали фавориту короля, другие – пытаясь просчитать, что его присутствие может изменить в их жизнях, третьи просто потому, что им интересно было посмотреть на такого могущественного человека. В ответ он не ощутил ничего, кроме раздражения: они таращились на него, как на двухголового теленка на ярмарке. И с того дня два года назад Родри начал задумываться, когда же он, наконец, умрет, чтобы избавиться от всего, что когда-то любил, когда он сможет, наконец, стать по-настоящему свободным.
Он аюшеi’ стг окна, сел на полукругльтй пали сандровый стул с замысловатой резьбой, изображающей драконов Аберуина, и вытащил вновь обретенный серебряный кинжал. Лезвие казалось серебряным, однако было прочнее, чем лучшая сталь, и ни капли не потускнело. Родри щелкнул по нему, и раздался мелодичный звук.
– Серебро гномов, – пробормотал он. – Клянусь Владыкой Ада, я, должно быть, рехнулся, но меня так и тянет назад на большую дорогу!
У него была еще одна вещица из серебра гномов – кольцо, которое он постоянно носил на среднем пальце правой руки, простое кольцо, сделанное руками эльфов, украшенное гравировкой из роз снаружи и письменами эльфов изнутри. Он поднял руку, чтобы посмотреть на кольцо, и в тот же миг в дверь заглянул один из пажей.
– Ваша светлость? Я вам не помешал?
– Не очень.
– Видите ли, ваша светлость, у дверей стоит нищая старуха-травница и настаивает на том, что ей необходимо поговорить с вами. Один из стражников хотел прогнать ее прочь, но она так посмотрела на нас… Ваша светлость, я испугался и решил, что лучше спросить вас.
Сердце Родри сильно стукнуло.
– Она сказала, как ее зовут?
– Да, ваша светлость, ее зовут Джилл.
– Я приму ее здесь.
Паренек удивленно уставился на Родри, потом поклонился и поспешил уйти. В ожидании женщины, которую он когда-то любил больше жизни, Родри нетерпеливо ходил взад и вперед по комнате. Он не видел Джилл тридцать лет, ни разу с той ночи, как она покинула его – просто ушла из его жизни, ни разу не оглянувшись, чтобы последовать за судьбой еще более странной, чем его собственная. Поначалу он непрестанно думал о ней, спрашивал себя, не тоскует ли она без него, пытался понять, принесло ли ей счастье, которого она так искала, изучение странного искусства колдовства. Но прошли годы, рана его затянулась, память успокоилась, и только изредка вспоминал он о ней, гадая, как сложилась ее жизнь. Однажды она появилась в Аберуине, чтобы ухаживать за его умирающим отцом, но сам он в это время находился при дворе дана Дэверри.
Время от времени до него доходили слухи о том, как она живет, но никаких подробностей он не знал. А теперь она явилась сюда. Родри страшился вновь увидеть ее, потому что она была всего на несколько лет младше, чем он сам, и одна мысль о том, что красота ее погублена возрастом, приводила его в трепет. Он услышал, как она решительным голосом благодарит пажа, и сердце его вновь оборвалось. Дверь отворилась.
– Травница, ваша светлость.
В комнату быстрым шагом вошла женщина, одетая в мужское платье: грязные коричневые штаны и заплатанную льняную рубашку, всю в зеленых пятнах от лечебных трав. Ее коротко стриженные, как у мальчика, волосы серебрились сединой и морщинки вокруг синих глаз стали глубже, но она не выглядела ни юной, ни старой и была так полна жизни и энергии, что казалась очень привлекательной. Она больше не была красавицей, но, вглядевшись в лицо той, которая когда-то была его очаровательной юной подружкой, Родри решил, что этот облик идет ей больше, чем красота, которую он до сих пор помнил. Ее внезапная улыбка тронула его до глубины души.
– Ты не скажешь мне ни словечка? – рассмеявшись, спросила она.
– Прими мои извинения. Твое появление потрясло меня.
– Несомненно. Но, боюсь, тебя ожидает более глубокое потрясение.
Не дожидаясь приглашения, Джилл уселась у очага. Он сел напротив, и несколько минут они молча смотрели друг на друга.
Потом он вспомнил, что серебряный кинжал вернулся домой как раз тогда, когда она въезжала в Лберуин, и вздрогнул, ощутив холодное прикосновение рока, от которого волосы у него на затылке встали дыбом.
