Тень Великого Древа (СИ) - Суржиков Роман Евгеньевич (библиотека книг бесплатно без регистрации txt, fb2) 📗
И герцог Ориджин, и ганта Ондей прекрасно знали это. В первую ночь ганта сжег северные корабли, но не нашел в них знаменитого агатовца. Затем прискакал гонец из Рей-Роя и сообщил, что волки были под стенами города. Ганта Ондей понял, как упустил врага: пока ловил Ориджина вдоль берегов Холливела, тот углубился в Степь и достиг Рей-Роя. Неприятелей разделяло расстояние около тридцати миль. Пришпорив лошадей, ганта мог догнать Ориджина за одну бессонную ночь. Но в эту ночь кони бы устали! Вот как Эрвин представлял себе ход мыслей ганты Ондея: «У меня два Перста Вильгельма и больше всадников, чем у волков. Однако это Ориджин, сожри его Червь! Он хитер, как змея, с ним лучшие из кайров, и он не тот человек, к которому стоит подъезжать на усталом коне. Зачем мне спешить? Деваться-то ему некуда! Корабли сожжены, к Славному Дозору ушел Пауль с ордой. У волков нет способа пересечь Холливел, значит, они пойдут в Степь. Без припасов, без заводных коней они будут выдыхаться с каждым днем. Степь измучит их, а я - добью».
Ганта Ондей не рванулся от Холливела прямым путем к Рей-Рою. Он спокойно заночевал на берегу и со свежими силами, не спеша двинул на запад. Кайры тем временем запутали следы: проехали десяток миль на север тою дорогой, по которой шла орда Пауля. Следы северян было не различить на земле, вытоптанной тысячами копыт. Ганта Ондей потерял целый день, пока нашел то место, где кайры свернули с ордынской дороги. К концу второго дня он отставал от Эрвина на добрых полсотни миль. Но ганта не спешил, поскольку твердо знал: время играет ему на руку.
Ориджин не мог ускорить шаг и совсем оторваться от погони: камнем на его шее висели восемь десятков раненых. Не мог вернуться к Холливелу и совершить переправу: отряды Ондея отсекали дорогу к реке. Не мог предпринять атаку: сближаясь с Ондеем, он утомил бы коней и неизбежно проиграл. К тому же, Персты Вильгельма давали ганте решающее преимущество. Все, что мог герцог Первой Зимы, - оттягивать день смерти, уходя все дальше на запад. И ганта ничуть не ошибался: Степь убивала северян. Раненым становилось все хуже с каждым днем без снадобий, да под палящим солнцем. Припасы остались в кораблях, а Степь давала скверную, непривычную пищу. Воины теряли силы, более слабые хворали животами. Уставали кони. По ночам герцог давал несколько часов на отдых людям и животным, но их не хватало, чтобы полностью восстановиться. Каждый день увеличивал преимущество шаванов: северные кони выбивались из сил, степные почти не ощущали усталости. День за днем ганта Ондей наверстывал отставание.
Когда его разведчики впервые настигли северян, кайры послали отряд и изловили одного. От него узнали, что главные силы Ондея отстают на тридцать пять миль. Узнали и про Гной-ганту, и про орду, ушедшую на север. Ничто из этого не удивило герцога, лишь на душе стало еще холоднее. Эрвин сам понимал, что Пауль убил Степного Огня и назвался богом смерти, и заставил шаванов драться насмерть за Персты Вильгельма, а потом пообещал им Первую Зиму и повел на север. Пауль должен был поступить именно так. Логика жестокости - предсказуема.
День спустя заметили новых разведчиков, и вылазка опять принесла удачу. Новый пленный сказал, что теперь Ондей отстает лишь на тридцать миль.
- Как ты можешь знать? Не мог же съездить к нему и вернуться!
- Я вижу, как вы медленно идете. Ганта делает за день на пять миль больше.
Это вызвало споры среди офицеров. Одни предлагали ускорить шаг и оторваться от погони. Другие, коих большинство, хотели развернуть коней и встретить врага лицом к лицу. Эрвин видел по глазам: и те, и другие догадывались, что их план не принесет успеха. Но медленное, тяжкое отступление было нестерпимым.
Герцог дал ответ:
- Мы не сможем ускорить ход – на наших плечах раненые. Предлагаете бросить их врагу? Пойти Ондею навстречу также не можем. Он узнает об этом от разведки, выберет хорошую позицию, отдохнет как следует. Встретит нас свежими силами, тысячами стрел и двумя Перстами.
Иксы молчали. Эрвин читал на лицах мысль: если бы не было раненых!..
- Мы продолжим идти на запад с прежней скоростью. До столкновения с гантой имеем восемь дней. За это время должны найти поселение, в котором будет лекарь и снадобья. Все силы разведки употребите на эту задачу. Всадников Ондея больше не ловить.
Кроме прочих бед – а счет им шел на дюжины – имелась и такая. Гной-ганта Пауль обещал орде сказочные трофеи. Почти каждый в округе, кто только мог двигаться, ушел вслед за ним. Степь опустела, редко-редко встречались бедные пастухи: старики да мелюзга с одной-двумя худыми коровами. Пара ведер молока – вот и весь прок от них. Ни информации, ни, тем более, медикаментов.
Однажды нашли безногого шавана. Чтобы выжить, он рыл землю и жрал червей, выжимал зубами сок из травяных стеблей. Обрубки ног вовсю сочились гноем, мухи так и жужжали над ними. Искалечить человека и бросить в таком состоянии – зверство даже для степняков. Эрвин заподозрил руку Пауля - и не ошибся. Калека рассказал, как устроено войско Гной-ганты, и чем наказывают за непослушание. Сообщил также, что орда идет навстречу волчьему графу.
Недолго длился спор о том, подарить ли калеке милосердие. Решили, что он не заслужил его: ведь по своей доброй воле шел с ордою Пауля. Северяне двинулись дальше, бросив живой обрубок.
И тогда кайр Джемис сказал:
- Мы должны пойти за Паулем.
Среди прочих несчастий, коих и так не сосчитать, с Джемисом творилось нечто странное. В ночном бою почти каждый что-то потерял. Кто лишился жизни, кто верного друга, кто здоровья или коня. Под Эрвином погиб Дождь – славный, умный товарищ, прошедший с герцогом огонь и воду. Не будь даже никаких иных бед, одной гибели Дождя хватило бы Эрвину, чтобы пролить слезы.
Кайр Лиллидей не потерял никого. Выжил Стрелец, только мех опалил. Выжил Эрвин – единственный друг Джемиса в этом войске. Гвенды не было в сожженных кораблях – она рассталась со своим спасителем еще в Славном Дозоре и уплыла на север. Стало быть, она тоже жива. И несмотря на это, Джемис сделался мрачнее тучи. Молчал целыми часами, смотрел в землю так, что взглядом продавливал борозды. Брал в седло Стрельца и бесконечно гладил, гладил, гладил его. Пес скулил, чувствуя: это вовсе не ласка, а нечто пугающе иное.
Эрвину досаждало поведение кайра. В отличие от Джемиса, он нес на плечах двойной груз: ответственность за всех, кто выжил, и страх за свою семью. В Уэймаре отец и сестра, и именно туда скачет Пауль с ордою. Любой другой воин мог утешиться тем, что семья и дети – далеко на Севере, в безопасности. Но семья Эрвина очутилась прямо на острие ножа.
От ближайшего своего соратника он ждал поддержки, а не угрюмого молчания. Спросил было:
- Джемис, что с вами творится?
- Все хорошо, милорд, - кайр выцедил так, будто продавил кинжал между зубов.
- Вините меня в поражении?
- Нет, милорд.
- Да в чем же дело, тьма сожри?
- Оставьте, милорд. Я в порядке.
И стиснул холку бедного Стрельца.
Иксы двойственно относились к Джемису. Он вызывал их уважение как сын великого отца и блестящий мечник. Но в дни осады дворца Пера и Меча, когда ковалась кольчужная дружба иксов, кайра Лиллидея не было с ними. Он не вкусил блеска победы при Лабелине, не ликовал в ночь штурма столицы, не стоял на дворцовой стене днем и ночью, не оплакивал Деймона Ориджина и Бранта Стила. Джемис вернулся из Запределья уже после войны – однако стал лучшим другом и первым помощником герцога. Иксы ощущали ревность.
Кроме прочих бед, которые лились, как майский дождь, лучший командир иксов выбыл из строя. Выстрел Перста Вильгельма срезал руку капитану Гордону Сью. Он остался в седле и смог выехать из боя, но спустя два дня обрубок воспалился.
- Не волнуйтесь, милорд, пустячное дело! – Капитан широко и как-то по-детски усмехался. – Рука же левая, это ерунда. Вот если б череп, было бы хуже!
