Дым на солнце - Ахдие Рене (бесплатные онлайн книги читаем полные версии TXT, FB2) 📗
Войдя в сгущающуюся тьму за старой кузницей, солдат поднял подбородок. Облака клубились над головой, заставляя его желудок сжиматься, как будто он побывал в битве. Возможно, с его стороны было бы мудро послать кого-нибудь чуть позже проверить, как там мальчик в кузнице. Другую женщину, быть может. Кого-то…
Его брови нахмурились.
Нет. Мальчик был не его заботой. В возрасте этого мальчика солдат уже заботился о себе и двух младших сестрах. У мальчика, несомненно, была семья. В конце концов, не могла же его мать работать в кузнице. Просто смешно! Женщина, работающая на наковальне. Раздувающая мехи. Выковывающая меч!
Солдат хмыкнул себе под нос. Мягкий смех разрастался громче, когда в его животе туго скрутился узел. Когда низкий гул загудел в его барабанных перепонках.
Его смех превратился в кашель.
Кашель, от которого перехватывало дыхание.
Солдат согнулся пополам, упираясь ладонями в колени. Его затрясло, когда он изо всех сил попытался вдохнуть воздух. Дрожь охватила все тело, пока не содрогнула саму его душу. Гул разливался вокруг него, звеня в ушах. Принуждая опуститься к земле.
Последнее, что он запомнил, была маска, покрытая коркой темной грязи.
Лиса с желтыми глазами рядом с опрокинутой бочкой наблюдала, как пехотинец рухнул на улицах района Ивакура и закорчился в грязи, разевая рот в беззвучном крике.
Она медленно ухмыльнулась. Со знанием дела. Ее мрачная задача была выполнена. Ее темная магия расплелась над землей.
Затем она исчезла в вихре дыма.
Высокая, гордая и несчастная
Это был сюжет из истории, которую она когда-то слышала.
Девушка в Золотом замке, на своем законном месте. Обрученная с сыном любимой супруги императора. Принесшая честь клану Хаттори.
Душистая вода в деревянном фуро [6] была такой же, как дома. Словно теплый шелк, скользящий по ее коже. Чужие руки, растирающие плечи и спину Марико, двигались почти так же, как дома, – без жалости, пока ее бледная кожа не засияла, как у новорожденного: розовая, влажная и безупречная. Служанка, брови которой сошлись на переносице в застывшем навеки осуждении, расчесывала ее волосы инкрустированным перламутром гребнем – почти так же, как ее няня, когда Марико была помладше.
Все чувствовалось как что-то знакомое.
Но хотя Марико сейчас ни в чем не могла быть уверена, это она знала наверняка – ее жизнь никогда не будет прежней.
Под бдительным присмотром ее брата они прибыли в Инако прошлой ночью. В столицу, окутанную трауром. Чьи улицы были наполнены шепотом. Сегодня были похороны их императора, его смерть была внезапной, окутанной паутиной подозрений. Поговаривали, что плач императрицы после обнаружения тела был слышен во всех семи мару. Он разнесся даже за железные с позолотой ворота замка. Она кричала, что это было убийство. Выплескивала свою ярость на всех вокруг, обвиняя их в предательстве. Потребовалась целая стая служанок, чтобы успокоить ее и помочь дать волю слезам.
Пока не затихли последние всхлипы смирения.
Но за этой приглушенной напряженностью кипело что-то зловещее. Прошлой ночью, когда вторые ворота, ведущие в замок, со скрипом закрылись за ними, воздух вокруг Марико замер. Испустил последний вздох слабый ветерок, дувший за экраном ее норимоно. В небесах прокричала сова, и ее крик эхом отразился от каменных стен.
Как бы предупреждая ее.
Предупреждая, что здесь, в Инако, у Марико не будет времени на передышку. Но она и не желала ее. Она бы и не позволила себе ничего подобного.
Глубоко в недрах этого замка последний в роду прославленных сёгунов ждал неминуемой гибели: последнего суда столицы. И ложь, в которую был облачен этот город, – ложь, укутанная в шелка и сталь, – мерцала прямо под поверхностью, готовясь принять форму. Какой бы ни была цена, Марико превратит ее в то, чем она была с самого начала.
В правду.
Она стиснула зубы. Готовясь к предстоящему бою. Он будет не похож ни на что, к чему ее готовили Оками и Черный клан в лесу Дзюкай. В этом бою в ее распоряжении не будет оружия из дерева, металла и дыма. Вместо этого она будет вооружена только своим умом и храбростью. Это будет именно та битва, к которой она неосознанно готовилась с самого детства, сражаясь со своим братом Кэнсином.
Битва ума против мускулов.
Здесь, в Инако, броня Марико будет состоять не из закаленной кожи и украшенного шлема. Это будут духи и пудра на лице. Ей придется заставить принца Райдэна – своего жениха – поверить ей. Он должен увидеть в ней несчастную жертву, а не злодейку, пошедшую на все по своей воле.
«Хотя я и планирую стать злодейкой во всех смыслах этого слова».
Пусть даже у Хаттори Марико заберут все, даже ее жизнь, она не позволит тем, кого она любила, стать добычей тех, кто хотел их уничтожить. Она узнает правду о том, кто замышлял убить ее в тот день в лесу. Почему они пытались взвалить вину за это на Черный клан. И какая причина лежит в самой глубине их заговора.
Даже если за покушением стояла сама императорская семья.
Даже если ее собственная семья может оказаться в опасности.
От этой мысли по ее коже пробежали мурашки, как будто вода в фуро неожиданно обратилась в лед.
Выбор Кэнсина был сделан задолго до того, как он вошел в лес Дзюкай, неся их фамильный герб рядом с гербом императора. Еще до того, как он заставил солдат стрелять по своей единственной сестре, обрушив на нее ливень из огня и пепла. Он был самураем, а самурай следовал приказам своего господина до самой смерти. Самурай не задавал вопросов.
Его клятва была одним из символов непоколебимой веры.
Но время, проведенное Марико с Черным кланом, научило ее, чего стоит эта слепая вера. Она отказывалась ставить имя Хаттори на один уровень с этой ленивой столичной знатью. С той самой знатью, которая только и делала, что набивала свои карманы и наращивала влияние за счет угнетенных. За счет тех, кого они должны были защищать. Как та пожилая женщина, которая заботилась о детях в приходе Ивакура, что зависела от поддержки Оками и Черного клана.
«Защищу».
Марико прижала колени к груди, пряча сердце, не давая укорениться самым худшим из своих опасений.
«Что, если Оками уже мертв?»
Она крепче сжала колени.
«Нет. Он не умер. Этого не может быть. Они захотят устроить представление из его казни».
«И когда они это сделают, я буду рядом и защищу его».
Сама мысль о том, что у Марико были силы защитить того, кого она любит, казалась странной. Раньше она никогда не могла подобрать правильных слов. Никогда она не умела использовать правильное оружие. Но сама изобретательность может стать оружием во всех ее проявлениях. Ее разум может быть мечом. А голос – топором.
Ее ярость может разжечь пламя.
«Защищу».
Марико никогда не позволит Оками – юноше, укравшему ее сердце темной ночью глубоко в чаще шумящих деревьев, – потерять все, за что он сражался. И она не позволит себе потерять то, что она любит. Она наблюдала из теней, как Кэнсин позволил солдатам отправиться по ее следам в лесу Дзюкай. Чувствовала боль от предательства брата с каждым его вопросительным взглядом. Она прикусила язык, когда эти самые солдаты заставили Оками опуститься на колени в грязь и сдаться. Как они издевались и высмеивали его с высоты своего роста.
Марико сглотнула, горечь переполнила ее горло.
«Это больше не повторится. Я защищу тебя, чего бы мне это ни стоило».
– Взгляните на свои ногти, – размышления Марико прервала служанка, морщины на ее лбу стали еще глубже. Ее осуждение вызвало новые воспоминания из детства девушки. – Вы как будто всю жизнь выкапывали из грязи камни. – Она цокнула языком, продолжая изучать пальцы Марико. – Это руки госпожи или посудомойки?
