Волки и боги - Тена Тена Марина (читать книги полностью .TXT, .FB2) 📗
Сьерра закатила глаза.
– Закончила сцену?
– Ты мой единственный родной человек. А относишься ко мне хуже, чем любой чужой. Ты должна заботиться обо мне.
– Может, если бы ты не была такой невыносимой, я была бы к тебе добрее.
– Нет! Единственное, чего ты хочешь, – это чтобы я молчала и не доставляла тебе неприятностей. А на меня саму тебе наплевать! Ты эгоистка!
Сьерра медленно выдохнула через нос. Больше всего на свете ей сейчас хотелось самой залезть на это проклятое дерево и стряхнуть сестру вниз, чтобы та упала.
– Ты обуза. Я не подписывалась нянчиться с тобой.
Ветерок вздохнула, пытаясь найти, что ответить. Но так и застыла с нелепым выражением на лице. Рот открыт, ручонки цепляются за дерево. Сьерра рассмеялась бы, но последняя фраза вышла уж очень грубой, стало как-то не до смеха.
Она отвернулась и скрестила руки на груди, делая вид, что все это не имеет для нее значения. О, как бы она хотела, чтобы все это и впрямь было для нее неважно. Старейшины говорили, что из-за отсутствия луны на небе многие будут сходить с ума и вести себя жестоко. Впрочем, Сьерра и раньше была такой по отношению к своей сестре.
Она сделала вид, что не смотрит на нее, когда Ветерок наконец решила спускаться с дерева. Сестра спускалась медленно, но с куда большей ловкостью, чем представляла себе Сьерра. Держась тонкими напряженными ручками за ствол, она оглядывалась назад, чтобы понять, куда ставить ногу, и, только убедившись, что место есть, делала следующий шаг.
Сьерра почувствовала запах пота Ветерка, смешанный с запахом коры. Добравшись примерно до половины ствола, девочка оступилась и съехала по стволу вниз примерно на пару метров, раздирая лицо о ветки и кору. Сьерра почувствовала, как напряглись ее мышцы и забилось сердце. Но она не пошевелилась. Силой ухватив ткань своего платья по бокам – верный способ, чтобы в порыве чувств не разодрать себя ногтями, – она сморщила нос. Пахло кровью. Ветерок сильно поцарапалась: у нее были повреждены щека и бровь, а посередине брови зияла уродливая рана. К тому же она выглядела бледнее обычного: впрочем, возможно, это было просто от испуга.
Тем временем Сьерра досчитала про себя до восьми, чтобы успокоиться. Но прежде чем она успела закончить и прийти на помощь сестре, та уже успела долезть до самого низа и спуститься на землю. Встав на ноги, Ветерок вытерла кровь с правой брови, но рука была так сильно испачкана в смоле и коре, что она лишь перепачкала лицо.
Сьерра почувствовала, как плечи ее напряглись от гнева и раздражения. Стиснув зубы, она смотрела, как Ветерок зашагала в сторону деревни, изображая достоинство, которого у нее определенно не было. Но Сьерра была старше и сильнее, поэтому ей нетрудно было, ухватив сестру за плечи, силой заставить ее повернуться.
– Ты катастрофа, – сказала она.
– А тебе-то какое дело?
– А такое, что мне вечно приходится чинить за тобой все, что ты портишь. Даже когда ты портишь саму себя, – прорычала она.
С этими словами она грубо потянула за рукав платья Ветерка и провела тканью по голове сестры, чтобы вытереть кровь. Рана оказалась несерьезной. Если бы луна не покинула их, она бы зажила прежде, чем девчонка успела спуститься с дерева. Сьерра не привыкла быть уязвимой и костями ощущала новое для себя чувство – неуверенность.
– Теперь так и будешь ходить – со шрамом и рассеченной бровью, – предупредила старшая.
– Тем лучше. Зато каждый раз при взгляде на меня ты будешь вспоминать, что я пострадала из-за тебя.
– В следующий раз я даже искать тебя не пойду, ясно? Пошевеливайся, я голодная.
– Отцу не понравилось бы, как ты себя ведешь со мной.
Сьерра с силой схватила сестру за руку. Девочка вскрикнула от неожиданности. Но в следующую секунду ее губы сложились в улыбку. Сьерру буквально трясло от ярости.
Мелкая провокаторша: единственное, что ей было нужно, – это вывести ее из себя.
И как всегда, она этого добилась. Как ни старалась Сьерра казаться беспристрастной.
– Не смей больше говорить о нем, – начала было она. Но вовремя одернула себя. Если сказать это Ветерку, она будет говорить нарочно – и ни криками, ни ударами ее не остановишь.
Поэтому вместо этого она оттолкнула сестру от себя и сказала:
– Отец умер, а мертвые не злятся.
Сьерра не стала обращать внимания на взгляд старой Снегини, которым та встретила ее, когда они вернулись в стаю. Ликантропка уважала старших и никогда не спорила с ними, даже когда ее разрывало от желания сделать это. Ветерок шла почти на цыпочках, с прямой спиной и высоко поднятым подбородком. Она выглядела такой истощенной, как будто много месяцев не отдыхала. И хотя по росту она была Сьерре уже выше плеча, по весу она казалась вдвое легче. Кожа да кости: вот из чего состояло ее еще детское тело. Длинные тонкие кости и кожа, усыпанная веснушками, которые собирались в группы как созвездия. Больше всего Ветерок была похожа на ту человеческую особь женского пола, которая бросила ее, решив, что жизнь стаи слишком трудная, скучная или просто неудобная, в общем, не для нее. Сьерра никогда не могла взять в толк, как ее отец мог влюбиться в такое существо, и всем сердцем ненавидела мать Ветерка, а заодно, видимо, и ее саму. Этот ее аромат, слишком сладкий – ну в точности, как у матери, – эти капризы…
Поэтому она была рада, когда та ушла, хотя сердце ее замирало каждый раз, когда она видела, что в глазах отца стоят слезы.
– Предательница, – рычала она.
– Нет, Сьерра. Она любила нас. И тебя тоже, хоть ты ей и не позволяла.
– Почему же она тогда нас бросила, раз так любила?
– Жизнь в лесу слишком тяжела для человека. Она просто не выдержала, – вздохнул отец и улыбнулся ей такой грустной улыбкой, будто ее ржавым ножом на лице вырезали.
Сьерра отчетливо помнила его рыжие волосы. Они были слишком длинными и падали прямо на лицо, из-за чего глаз, и без того запавших от усталости и горя, совсем не было видно. Она помнила, как положила руки на лоб отцу и откинула его пряди назад. И как потом он стоял в нескольких сантиметрах от нее и хмурил брови. А в его зрачках мелькала та особая пугающая грусть.
– Предательница и злодейка, – повторила она. – Она даже Ветерка с собой не взяла.
– Ветерок такая же, как мы. Никто не должен уводить ее от нас.
Сказав это, он посадил ее на колени и обнял, как маленькую. Сьерра положила голову ему на плечо и краем глаза посмотрела на сестру – на это бледное круглое существо, не способное пока ни на что, кроме того, чтобы беспорядочно плакать и спать.
– Мы всегда будем семьей. Что бы ни происходило, кто бы ни входил в нашу жизнь и ни выходил из нее, мы всегда будем вместе.
«И ты солгал, папочка», – подумала она с горечью.
Она не держала зла на отца за его уход. Он не выбирал рану, которая унесла его из жизни. Не злилась она и за то, что он не мог явиться к ней духом и поговорить с ней. Сьерра хорошо знала правила: те, кого ты знал при жизни, никогда не посещали своих близких после смерти.
Что было по-настоящему невыносимо, так это осознавать, что он всегда лгал ей. Что не подготовил ее к жизни без него. И хотя с тех пор она стала значительно старше, взрослой она себя не ощущала. Вдобавок Ветерок перестала быть теплым белым комочком, пахнущим молоком. Она стала резкой, неуправляемой, и Сьерре надоело быть все время старшей вечно угрюмой сестрой. Но и по-другому вести себя она не умела.
Ветерок стала для нее слишком взрослой, и она не хотела нести за нее ответственность. Но старейшины решили, что должна – и именно она, – потому что у них одна кровь. А для стаи это самое главное. Иногда Сьерре хотелось, чтобы мир сгорел. Она представляла, с какой радостью будет смотреть на этот пожар и какую легкость испытает, когда будет шагать, разбрасывая ногами пепел.
Он проснулся в холодном поту. Сердце как бешеное билось где-то в горле. Он сел на кровати, кажется, еще не до конца проснувшись, и сжал одеяло с такой силой, что, если бы на небе была луна и силы его были бы прежними, ткань порвалась бы на клочки.
