Рыцарь или трус - Миллер Саша (электронную книгу бесплатно без регистрации txt) 📗
— Они движутся, — сказала она словно бы сама себе. — Руки Ткачих двигаются.
Но Оберн не заметил этого.
Однако вскоре приятные прогулки прекратились из-за плохой погоды, дождливой и холодной. Оберн привык к холодам — но чтобы такое случилось посреди лета? В этом было нечто неестественное. Он с благодарностью принял доставленную ему из кладовых Харуза подбитую мехом тунику и плащ и сидел дома столько, сколько душа выдерживала. Он даже начал в доме носить шляпу, как коренные жители Рендела, и понял, что это тоже помогает согреться:
Ясенка во многом была похожа на Оберна и, когда ей слишком долго приходилось торчать в четырех стенах, точно так же начинала злиться. Потому их тянуло друг к другу куда сильнее, чем в обычное время. А еще потому, что открылось ее высокое происхождение и жизнь девушки должна была теперь перемениться, и очень сильно. Иногда они говорили и об этом.
В тот день в Ренделшам из Крагдена приехала леди Маркла, чтобы посетить вдовствующую королеву Ису. Маркла ни разу не зашла в городской дом Харуза, но Ясенка тем не менее пряталась в комнатах Оберна, пока та была в городе.
— Я не хотела ничего такого, — сказала Ясенка, когда они как-то раз сидели вместе у очага, пробуя горячий напиток, который повар Харуза приготовил из яблочного сока и пряностей. — Будь на то моя воля, я бы оставила все как есть. Моя защитница Зазар предсказала, что передо мной ляжет новая дорога, но я и не думала, что она будет такой трудной.
— Ты очень изменилась с тех пор, как я впервые тебя увидел, — улыбнулся Оберн. — Хотя те штаны…
— Из кожи лаппера.
— Да, кожаные штаны — они показались мне куда более подходящими для твоего тогдашнего образа жизни.
— Ты тоже кое в чем изменился.
Девушка окинула взглядом его нынешний костюм — Оберн был одет в дублет и тунику, и теплый плащ поверх всего, а не в стеганые штаны и толстый, способный остановить удар кинжала жилет. Он поправил бархатную шапочку.
— Мое старое платье забрали. Сказали, что я из-за него выгляжу иноземцем.
Ясенка рассмеялась:
— Но ты и есть иноземец! Для меня все, кто не из Трясинной земли, — иноземцы. — Она помрачнела. — Да я и сама им чужая. Но и к этому миру я не принадлежу. Чувствую, мне нет здесь места.
— У тебя всегда будет место — рядом со мной.
Она подняла на него взгляд. Ее шелковистые брови поползли вверх.
— И что это значит?
— Не надо было мне этого говорить. — Оберн уставился в огонь, пожал плечами. Один черт. Любит ли он Ясенку или просто желает ее? Он слишком много думал о ней, так что не все ли равно, когда он решит для себя, что им движет именно любовь? — Это значит, что в других обстоятельствах я принес бы тебе дары и условился бы с тобой и твоей опекуншей о свадебном выкупе за тебя.
Ясенка покраснела — как полагал Оберн, не из-за близости очага.
— Что значит «при других обстоятельствах»?
— Я женат.
— А…
— Мы были помолвлены второпях, в ранней юности, — поспешил объяснить Оберн. — До того я ее и не видел ни разу. Она хорошая женщина, достаточно отважная, насколько я сумел понять во время совместного пути на юг из нашей разоренной страны.
Ясенка чуть отстранилась от него.
— Расскажи мне об этом.
И Оберн начал рассказывать о сражениях Морских Бродяг с северными захватчиками, о бегстве из своей страны, о великом плавании, которое привело его в Новый Волд. Он не стал говорить о первой встрече с гигантскими птицами и с тем жутким чудовищем, что пыталось забраться на борт их корабля. Зачем пугать Ясенку, пусть думает, что гигантские птицы — просто случайность, а не предвестники грядущих бедствии, как казалось ему. Бедствий, которые придут теперь, когда замерзшее зло севера очнулось и начало шевелиться.
— Твой народ очень отважен, — сказала Ясенка.
Оберн пожал плечами:
— Одни храбрее, другие трусливее, как везде в мире.
— Как ее зовут? Твою жену?
— Ее зовут Ниэв. Пока мы плыли сюда, мне не хватало по ночам ее тепла. Она, конечно, плыла на другом корабле, поскольку я не должен был отвлекаться на нее. Кроме того, если один корабль утонет, так другой спасется. Так со всеми нами было, со всеми, у кого жены остались в живых после того, как наш город был разрушен. Вскоре после приезда она заболела. Я редко виделся с ней. А с тех пор, как увидел тебя, я вообще о ней мало думаю.
Ясенка снова покраснела — на сей раз до корней волос.
— В этом я тебе не помощница.
— Это не в твоих силах — помешать мне или помочь. Просто это есть — я люблю тебя, — сказал Оберн.
— В тебе говорит благодарность. В конце концов, я тебя спасла. Ты ведь был тяжело ранен перед тем, как мы сюда приехали.
— Признаю, что и это тоже, — сказал Оберн. — Но тем не менее я тебя люблю. Разве можно меня за это винить? Вряд ли.
Ясенка резко встала.
— Недостойно и нечестно говорить об этом. И слушать тоже. Ты мне очень нравишься, Оберн, но, прошу, поверь — это все, что я могу тебе дать. Когда у меня появится возможность, я поговорю с графом Харузом, чтобы тебе позволили вернуться домой.
— Где я буду жить с Ниэв. И думать по ночам о тебе.
Ясенка выбежала из комнаты и захлопнула дверь. Оберн понимал, что, по меркам Рендела, он перешагнул все рамки. Но Ясенка воспитывалась не как жительница Рендела, и никогда ей не стать похожей на местных жителей.
Только если… Оберн оборвал себя. Ниэв не виновата в том, что он ее больше не любит, если вообще когда-нибудь любил. Никто не виноват в том, что он полюбил Ясенку и — Оберн надеялся на это всей душой — в том, что только скромность заставила девушку говорить о дружбе, а не об ответной любви.
На этот раз Иса ошиблась. Уиттерн из Дома Рябины, наследник своего старшего брата Эрфта, человек уже в годах, но здоровый и крепкий, приехал раньше, чем его ждали. В то самое время как Иса беседовала с Марклой, Уиттерна уже допустили к королю Флориану. С ним была Раннора — вошла, потупив голову и едва дыша от застенчивости.
— О! — сказал владыка Рендела, когда гостей привели в комнату, где он сидел у очага, играя в какую-то настольную игру с одним из своих придворных. Рядом с доской лежала кучка монет — ставка, за которую сражались игроки. — Это ты.
— Я молю вас о милости, ваше величество, — сказал Уиттерн. — Позвольте поговорить с вами наедине.
Король побарабанил пальцами по доске, держа фигурку, которую собирался передвинуть. Затем поставил ее и отослал свиту.
— Будьте неподалеку, — приказал он. Стайка угодливых придворных с поклонами отошла в дальний угол комнаты, где, закутавшись в меховые накидки, лизоблюды сбились в кучку, дабы не мерзнуть. Один из них махнул слуге, и тот принес жаровню, чтобы им было поуютнее во временном изгнании.
— Ну, и чего ты хочешь? — спросил Флориан. Он вольготно раскинулся в кресле, не предложив сесть ни пожилому вельможе, ни молодой женщине.
— Полагаю, вы знаете, ваше величество. — Уиттерн взял Раннору за руку и заставил ее шагнуть вперед. — Эта дама носит ребенка, и ребенок этот ваш. Мало того что вы совратили Лаэрн и она умерла, рожая вашего ребенка, который тоже умер, так теперь вы поступаете так же и с ее кузиной. Этого нельзя стерпеть, сир!
— И что ты сделаешь, чтобы заставить меня жениться, если я этого не захочу?
Уиттерн сверкнул глазами.
— Я — не мой брат, ваше величество, а Раннора — не ее кузина. Мы оба сделаны из более крепкого материала, чем они. У меня есть сила в этой стране. Если вы не сделаете этого добровольно, вас заставят.
Флориан закинул голову и расхохотался.
— Ты? — сказал он наконец, смахивая слезу с глаз. — Ты заставишь меня? Я просто восхищен твоей наглостью. Однако послушай, старик. Я буду поступать так, как хочу, когда хочу и с кем хочу, И ты не настолько мужчина, чтобы помешать мне. Теперь ступай.
По щекам Ранноры потекли слезы. Она впервые заговорила.
— Вы говорили, что любите меня, — судорожно произнесла женщина. — А я любила вас. Иначе я не подпустила бы вас к себе, никогда. Теперь я не люблю вас, но честь предъявляет свои требования. Я не рожу еще одного царственного ублюдка. И так хватает толков о незаконной дочери, которую сделал ваш отец, и о тех хлопотах, которые она породила, сама того не желая.
