Лорды гор. Огненная кровь - Арьяр Ирмата (библиотека книг .txt) 📗
И все-таки это неправильно, думала я, поднимаясь по высокой мраморной лестнице портика, украшенной каменными лианами и водяными лилиями. Когда вода благословляет огонь, она утверждает власть над ним.
Традиция получать атрибут светской власти из рук духовной осталась в равнинном королевстве с самых древних времен. Духовная власть в королевстве принадлежала адептам Безымянного бога — религии, пришедшей из инсейского озерного края и связанной с водной магией. Астарг Огненный, завоевав трон, не стал ничего менять, а договорился с жрецами о поддержке в обмен на их жизни и привилегии. Огонь и вода поделили Гардарунт, но тихая война шла ежедневно, о чем Роберт предупреждал меня в наших долгих беседах.
И мне тоже придется. Жрецы — улыбающиеся в лицо, лебезящие, вымогающие свою долю в налогах — вековые враги огненных королей.
Храм впечатлял. Монументальный, приземистый, он поднимался трехступенчатой пирамидой, и на каждой ступени по углам стояли огромные чаши-фонтаны, не замерзающие даже зимой — наш маленький секрет с кардиналом, передавшийся по наследству от огненных королей. В благие времена по великим праздникам из чаш текло вино. Но не сегодня. Инсеи при исходе из королевства мстительно попортили почти все запасы вин, превратив их в уксус, а уцелевшие бочки стоили заоблачные цены.
Мои телохранители вейриэны остановились у портика с колоннами, украшенными искусно вырезанной цветущей водной лианой. На лестницу не поднялись: кардинал давно и категорически отказался пускать «белых дьяволов» под святой кров.
Со мной остались только люди из дворцовой гвардии, и я поймала обеспокоенный жест Таррэ, означавший «повышенное внимание».
Он прав. Если и состоится покушение, то здесь. Всегда можно сказать: бог не захотел плохого короля Лэйрина, не пощадившего собственных сестер, и наказал.
Из распахнутых дверей навстречу выступили и встали полукругом жрецы в парадных синих мантиях, украшенных круглыми зеркалами и каплями-алмазами, нестерпимо сиявшими на солнце.
Настоятель храма держал в руках большую, усыпанную изумрудами и хризопразами священную чашу — еще один намек на зеленых магов запада. Он наклонил чашу и плеснул из нее воду в более скромный золотой кубок, подставленный другим жрецом, а тот величественно передал ношу ближайшей монашке: по священной традиции входящему в Божий дом высокому гостю должна была предложить испить воды с дороги невинная девушка.
Монашка, одетая в бесформенный темно-синий балахон с надвинутым на глаза колпаком, подошла ко мне мелким семенящим шагом.
— Испей воды с дороги, путник, в этом доме ты найдешь отдохновение душе, — дрожащим, еле слышным голосом сказала девушка ритуальную фразу и протянула чашу.
Что они придумают? Отравить? При всем-то честном народе? Так ведь должны знать, что моему огненному дару яд не страшен.
Из-под низко надвинутого колпака я видела лишь твердый подбородок девицы. Отметила ее идеальную молодую кожу и злую линию припухших, словно от укусов, алых губ. И волнистый белокурый волосок, выделявшийся на темно-синей ткани, словно след кометы на ночном небе. И холеные пальчики с полированными ноготками, державшие чашу. И вода в ней показалась мне слишком черной и мертвой.
Я сложила за спиной руки в тайный вейриэнский знак, которому меня обучил еще Рагар: «Опасность!»
— Скорее эти каменные цветы расцветут, чем я приму чашу из твоих рук, сестра! — с этими словами я сорвала капюшон с «монашки» и отпрянула в сторону. Пусть все увидят и узнают «девственницу», потерявшую счет владевшим ее телом мужчинам.
Рассыпались белокурые локоны, с ненавистью глянули сапфировые глаза, алый рот раскрылся в злом оскале:
— Ненавижу тебя, брат! Будь ты…
В этот миг в чашу ударил сельт, выбив ее из рук. И вода, вопреки всем законам природы, не пролилась на мрамор крыльца, она свернулась в воздухе, она свернулась черным змеиным жгутом и плеснула в лицо принцессы, попала в ее раскрытый в проклинающем крике рот. В синих глазах вспыхнул дикий ужас.
Моя прекрасная сестрица Адель — я точно знала, что это она, словно кто крикнул в уши, — захрипела, стремительно чернея лицом, осела вниз и застыла ледяной коленопреклоненной статуей, схватившись одной рукой за горло, а второй — за белую рукоять вонзившегося в ее живот второго сельта. Подозрительно округлый живот. Да она беременна! — ужаснулась я.
Вейриэны, в мгновение ока запрыгнувшие на крыльцо, подхватили парализованную принцессу, втащили в храм — онемевшие от потрясения жрецы уже не препятствовали, посторонились, а какой-то служка суетливо побежал рядом, показывая боковой вход в подсобные помещения.
Я не оглядывалась на свиту. Их реакцию мне потом Эльдер опишет. Нет воплей и паники, и хорошо. Подошла к замершему столбом бледному настоятелю — мужчине уже за пятьдесят, с чисто выбритым по инсейской традиции лицом и слегка обрюзгшими щеками, которые мелко тряслись. По его лбу стекала капля пота, а руки, державшие главную чашу, дрожали так, что содержимое расплескивалось. Обычная прозрачная вода с виду.
— Прости, государь, — прошептал он. — Она принесла темный амулет с собой, мы не знали, не поняли… Я не заметил… Виноват. Помилуй, государь.
Я на миг прикрыла глаза, давая понять: прощен. Вряд ли заговорщики посвятили этого человека в планы. Скорее, подставили под гнев короля и вейриэнов, обязанных охранять мою жизнь по договору с Робертом.
— Они сказали, что принцесса хочет вымолить ваше прощение, что вы простили бы сестер перед народом в честь коронации!
— Кто они?
— Кардинал и настоятельница монастыря, где… где…
Да он же сейчас в обморок грохнется и прощай, коронация. Хуже не придумать. Столько знамений для летописцев и их страшных сказок о короле Лэйрине! Вон, как жадно вытянули шеи герцоги да графы, а их свита лезла друг другу на загривки, чтобы ничего не упустить. Милые люди.
— Разберемся, хранитель, — я легонько коснулась его дрожащей руки, вливая толику расслабляющего тепла. — Давайте продолжим церемонию.
Он кивнул, глубоко вздохнул и воздел драгоценную чашу уже твердой рукой.
— Примет ли храм заблудшего путника? — громко спросила я, начиная все сначала.
Хранитель самолично пригубил из сосуда, показывая, что вода не отравлена, и протянул мне:
— Испей воды с дороги, путник, в этом доме ты найдешь отдохновение душе.
Тут опять случился казус.
Эльдер, изображавший коня, не выдержал и решил лично проверить, не собираются ли меня снова отравить. Под охи и ахи отмершей толпы он взлетел на верхнюю ступеньку и сунул морду к чаше, принюхиваясь. Едва успела отогнать осквернителя святынь. «Чисто», — мелькнул радужный сполох, замаскированный под искры из копыт, и негодник, горделиво вскинув голову и красуясь, спустился на мостовую, да еще и прогарцевал, потряхивая роскошной гривой. Народ — сущие дети — мгновенно отвлекся от происшествия в портике, из которого, впрочем, мало что успел разглядеть.
Я отпила воды и вошла в храм.
Кардинал, ждавший внутри, уже стоял на коленях, бил челом и верещал:
— Пощади, мой король! Мы не замешаны, клянусь!
Отлично началась коронация. Просто замечательно. Простит ли церковь в его лице такое унижение?
Подсказать, что делать в такой нестандартной ситуации, было некому. И я совершила второй непростительный шаг. Склонила голову перед алтарем Безымянного и поблагодарила за спасение жизни, подтвердив тем самым его полуторавековую власть над огненными королями Гардарунта.
Смешно было бы поступить иначе, когда моя корона лежала в том самом алтаре — на поверхности наполненной водой огромной купели, — и чудесным образом не тонула.
Ничего, мой король, мы с тобой изменим этот обычай.
Золотой венец Гардарунта держали над моим челом двое: кардинал и канцлер, герцог Холле из древнейшего рода Гардарунта. И коснулась меня эта тяжесть лишь на минуту — из опасений, что свалится на шею. Великоват оказался венец Роберта для девичьей головы.
ГЛАВА 2
