Пепел Ара-Лима. - Костин Сергей (лучшие книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
Йохо стоял, крепко прижавшись к стене, ворочал глазами то на черную птицу, невозмутимо прохаживающуюся по скрипучим доскам пола, то на колдуна, даже не сдвинувшегося с места. В который раз за сегодняшнее утро пожалел лесовик, что затянуло его, бедолагу, в плохой дом. И хоть знал, что силы в нем во сто крат больше, чем у ворона и колдуна вместе взятых, но чувствовал, селезенкой и что там еще в пузе плещется, в этом месте сила не главное.
— Я говорил, что шустрый, — обращаясь к седому старику, прокаркал ворон, — Ишь зыркает. Сам явился, а зыркает. Может, его в слизняка превратишь? Или в лягушку зеленую. А в червяка двухголового он сам не хочет. Брезгует.
— Не хочет, не будем, — голос у старика оказался на удивление мягким, с придыханием. И совсем не страшный. Йохо даже от стены отлип, вперед подался.
— Отпустили бы меня? — попросил он, непонятно на что надеясь, — Я вам ничего плохого не сделал. Случайно вот.
Колдун погладил палку свою, улыбнулся морщинистыми уголками губ:
— А и не стану держать тебя, лесовик. Дверь-то, в одну сторону открывается. Да только подозреваю, не от случайности ты в дом мой заглянул. Зуб-то как? Перестал, наверно, раз торопишься?
Йохо дотронулся кончиком языка до зуба больного, словно проверяя, не ушла ли боль звенящая. Не ушла. Притаилась, затихла жаром в десне. Понял, пока здесь стоит, жар не высунется. А стоит за изгородь выйти, от боли завоет.
— Помощи прошу, — потупил глаза лесовик. — Совсем измучался. Помоги, если можешь.
— Помочь…, — колдун задумчиво вытащил из-за пояса лягушечью лапку, засушенную, сморщенную. Сунул в рот, пожевал, да выплюнул. — Тьфу, гадость какая! Помочь помогу. Да только как расплатишься?
— Камни принесу, — простонал Йохо. — Сколько скажешь, столько и добуду.
Закашлялся в смехе ворон черный. Да и колдун в седую бороду усмехнулся.
— Ни к чему мне камни твои, лесовик. Этого добра полон лес. Работой отдашь. Пойдешь ко мне в работники?
Не бывало такого, чтобы вольный лесовик к кому-то в услужение ходил. Все равно, что свиней разводить. Позора не оберешься. Засмеют, заплюют. И в хороший дом через порог не пустят. Стыдобинушка.
— Да ты головой не верти, лесовик, — постучал по полу посохом колдун. — Отказаться всегда можно. И к лекарю вашему вернуться можно. Да только он в беде твоей по уму не поможет. Вышибет зуб камнем речным, да сдерет за работу пустяковую втридорога. А у меня лишь одно поручение выполнишь, да свободен, как птаха лесная.
Ворон птица, в подтверждение слов колдуна каркнул громко, взмахнул крыльями черными, что смола пережженная, взлетел, да опустился на плечо седого старика. Колдун даже не пошевелился, стоял, как стоял. Словно невесомый ворон был.
Йохо погладил горячую щеку.
Одно поручение не работа. Сделает, никто и не заметит. Лишь бы помог проклятый колдун. Главное, сдуру в муть не сунуться.
— Дело-то, какое? — осторожно, еще не соглашаясь, поинтересовался лесовик.
Колдун, словно и не слышал вопроса, подошел к окну крошечному, заглянул, согнувшись.
— Солнышко-то сегодня, какое радостное, — лесовику пришлось напрячься, чтобы слова старика услышать. — И знать не знает, какие дела на земле творятся. Все ему весело, все ему светело. Кровь по всей земле реками разливается. Зверь зверя грызет. Птица птицу в полете бьет. Живые живых не жалеют. Мертвым покоя не дают. Пойдешь, лесовик, на дальние угодья, к дубу сухому тысячелетнему, что на мертвой поляне стоит. Небось, знаешь где? Принесешь то, что найдешь. Или, что дадут.
Странные слова колдун говорит. Но, на то он и колдун, чтобы выражаться фразами непонятными. Что под корягой старой найти можно? Гриб колдовской, или ящерицу дохлую, для волшебства пригодную. А может камень особенный. Мало ли…
— Всего-то? — шмыгнул носом Йохо. — Принести то, что найду? А если много чего отыщу? Да так, что не дотащу? В лесу всякой драни полно валяется.
— Не ошибешься. Узнаешь. Иди, лесовик. Да не возвращайся, пока не найдешь. А в случае чего ворон подскажет. Авенариусом его кличут. Позовешь, прилетит. Ступай, лесовик. А вернешься, про боль свою позабудешь. Обещаю.
Йохо еще раз шмыгнул. За странными речами колдуна он как-то и про зуб забыл. Словно не стучало со вчерашнего дня в висках, да под черепом не свербело. Знать, правда, сила старика велика, что сумел боль на время приглушить.
— А может, прям сейчас? — замешкался у дверей лесовик. — Что б, значит, в лес здоровым идти? А, колдун?
Только чуть старик в его сторону повернулся. Голову наклонил, обнажая лик, в ручье увиденный. С лоскутами кожи, да с глазом пустым, холодным.
Лесовик и не заметил, как из дома выскочил. Споткнулся о калитку, вышибая телом скрипучую преграду, растянулся на вытоптанной траве. В ладони вспотевшей заговоренный корень, на губах молитва случайная, которую вспомнить сумел. Лоб не расшиб, но носом изрядно в земле поковырялся.
— Чтоб меня! Чтоб меня…, — вскочил на ноги, развернулся, что было скорости.
Никто следом за ним не гнался. Никто крови его не хотел. Даже ворона не видно. Авенариуса черного.
А мир вокруг ожил. Заголосил птицами дикими, зашумел деревней проснувшейся. Потянуло борщом утренним, из щавеля, да кореньев сладких. Вот только солнышка веселого что-то не видно. За тревожной пеленой спряталось. Толи слов колдуна постыдилось. Толи на него, на лесовика, обиделось.
Неспокойно на душе стало. Тревога не тревога, а поступь беды Йохо услышал. Померещилось ему в дымке ранней, будто над деревней зарево взвилось. Упало с неба, до домов дотронулось, да исчезло, словно не было.
— Чтоб меня, — повторил Йохо, поворачиваясь спиной к домику, что спрятался в зарослях. И рванул, что мочи, в сторону леса.
Только в нем спасение от страха. Только там, в лесу, он дома. Где знаком каждый куст, каждое дерево, каждая живность глупая.
ХХХХХ
Колдун проводил в окошко убегающего лесовика, дождался, пока не скроется за деревьями фигура коренастая. Сотворил талисман воздушный для удачи. Одними губами, чуть слышно, послал вслед молитву. Незнакомые слова странного, нездешнего языка, собрались в крошечное облако, которое, задрожав, приняло форму вытянутую, прошло сквозь мутное стекло и устремилось вслед за лесовиком.
За каждое такое слово королевские палачи по два раза голову рубили.
— Проследи за ним, — колдун обернулся к задремавшему ворону. — На глаза не показывайся, но в случае чего помоги.
— Он шустрый, — как будто черный ворон убеждал колдуна, что лесовик в помощи не нуждается. Справиться сам, если послали.
— Молод он еще без помощи обходится. От лесовика сейчас многое зависит. Что вдруг испугается? Или, наоборот, вперед глупости бросится?
— Солдатиков, значит, в ямы закапывать не молод? Видел бы кто, как он с беднягами разделался, — ворон хрипло засмеялся, вздрагивая крыльями. — Ни капли не пролил на траву, так ловко. Даже не вскрикнули. Ловок лесовик, слов нет.
— Ты еще здесь? — вскинул брови колдун, приподняв посох.
Авенариус давно служил колдуну. Лет сто, не меньше. И знал, что лучше Самаэля не злить. Вмиг превратит в лягушку или червяка двухголового. А кому хочется червяком быть? Даже двухголовым.
— Лечу, лечу, — поспешно собрался ворон. — Уж и покаркать нельзя на дорожку.
Взмахнул лениво черным с проседью крылом, старый стал. Гордо, не торопясь, вышел в дверь. И только потом послышались торопливые щелчки шагов, а вслед и глухие удары крыла о воздух. Гордость гордостью, но Авенариус верно колдуну служил. Да и глупостью не отличался. Понимал, что на карту колдовскую поставлено.
Едва исчез черный ворон, Самаэль устало на лавку опустился. Долго сидел, уставившись в одну точку, в сучок на доске, похожий на солнышко разбушевавшееся.
Сегодня важный день наступает. Даже думать не хочется, что завтра будет. Вполне может случиться, все старания напрасны. Мало ли что звезды предсказывают. Нет веры звездам. Как хотят, так и выстроятся на ночном небе. Пожелают, дорогой прямой лягут, а нет, так острому клинку путь к сердцу укажут. Избавь всех нас, Отец наш Гран, от всех душевных и телесных страданий прошедших, настоящих и будущих. Дай нам всем во благости Твоей, мир и здоровье и яви милость нам, Твоим созданиям.
