Дикарка - Брэдли Мэрион Зиммер (лучшие книги TXT) 📗
В марте метели и ветры, скатившись со склонов Адирондакских гор, заперли Ласситеров в доме на несколько дней. Как-то поутру снег начал таять, зима отступила, ручьи переполнились холодными снеговыми потоками, и влажная зелень показалась из-под промокшей коричневой щетины мертвой травы. Грачи и вороны усыпали распаханные поля, в лесу зазвучала капель.
Иногда вечерами, когда закатное солнце расплывалось в дымке у горизонта, Хельма приходила к воротам, и на ее лице была такая тоска, что сердце Роджера наполнялось жалостью — вольного лесного зверя опутали тугой сетью любви, которую он, наконец, сплел вокруг ее сердца. Ворота не замыкались, но Хельма не притрагивалась к засову. Роджер был доволен, потому что сейчас, с приходом теплых ночей, все чаще слышалось ворчание рысей, а весной, как он знал, самки готовы растерзать любого, приблизившегося к котятам. Он не сомневался, что Хельма станет защищать своих детей не с меньшей яростью.
Предполагалось, что на время родов Хельма ляжет в больницу в Олбани. Она ничем не выразила своего согласия или несогласия, и Роджер посчитал дело решенным.
Как-то мартовским вечером за ужином Хельма деловито заметила:
— Кофе кончился, Роджер. Съезди в Олбани и привези, пожалуйста.
Как многие терпеливые и мягкохарактерные мужья, Роджер легко раздражался из-за мелочей и довольно сурово выбранил Хельму за непредусмотрительность: почему бы не сказать за завтраком? Она выслушала и невозмутимо добавила:
— Лучше тебе ехать прямо сейчас, а то магазины закроются. Я лягу в постель, очень устала.
Роджер запротестовал:
— Нельзя оставлять тебя одну ни в коем случае, особенно ночью. А вдруг начнутся схватки?
— Думаю, за час ничего не случится. Роджер, пожалуйста, — она начала всхлипывать, — я же не смогу, по таким дорогам…
Роджер почувствовал себя последним идиотом. В самом деле, из-за чего устраивать скандал, если женщина на последнем месяце беременности не хочет трястись двадцать миль по самым плохим в штате Нью-Йорк дорогам?
Он пожал плечами и пошел в чулан за пальто.
— Все в порядке, дорогая. Кстати, может, мне позвать миссис Коннор посидеть с тобой?
— Послушай, я ведь не вчера родилась, мне, между прочим, уже двадцать семь лет!
— Ладно, веди себя хорошо, я вернусь через час.
Он сбежал с крыльца, но вдруг вернулся.
— Хельма?
— Я здесь. Ты еще не уехал?
— Ты в самом деле не хочешь, чтобы я отвез тебя к Коннорам и забрал на обратном пути?
Смех Хельмы звонко раскатился в ночной тишине.
— Кто сейчас в положении, интересно, ты или я? Между прочим, если кое-кто не поспешит, то ему придется искать открытый магазин по всему городу!
Раскисшие дороги, к счастью, были почти свободны от снега и позволяли выжать из машины максимум. На окраине города нашлась маленькая ночная бакалея. Роджер схватил кофе и побежал, забыв сдачу, только в машине обнаружил, что счет всего на пять долларов.
Уже стемнело. Фары едва высвечивали дорогу и темные стены леса по сторонам. Смутное предчувствие близкой беды заставляло выжать акселератор до упора.
Дом встретил его темнотой. Роджер Ласситер увидел распахнутые настежь ворота и рядом с ними в грязи — Хельмины сандалии и разодранные чулки. От ужаса все поплыло перед глазами, ледяной комок встал в горле; нет, она, конечно же, почувствовала схватки и побежала к Коннорам, тропой через лес короче, чем по дороге. Роджер рванулся назад к машине. Надсадно завывая и дергаясь в грязи, машина подлетела к дому Конноров. Роджер выскочил, не дожидаясь полной остановки, и побежал к освещенной кухне. Его заметили через окно и открыли дверь.
— Мама, мама, мистер Ласситер!
Румяное круглощекое лицо Нелл показалось над головами детей.
— Роджер, что случилось?
Он стоял, растерянно моргая на свету.
— Хельма здесь?
— Хельма? Нет, конечно. Я видела, как ты уезжал, думала — время подошло, и ты ее в больницу повез.
— Она ушла… ушла! Я ездил в Олбани купить фунт кофе, она сказала устала и не поедет, а когда я вернулся. ее нет! Где Боб?
— Он на рысей охотится, говорил, полная луна сейчас… Боже мой, Роджер!
С лица Нелл разом сошел румянец.
— А если Хельма в лесу?!
Она понизила голос, глянув на детей.
— Боб говорил мне… Он боялся охотиться. Потом подумал, зимой, из-за ребенка, ей придется сидеть дома.
Она накинула висевший за плитой мужской плащ и сказала старшей дочери:
— Молли, уложишь Кеннета и Эдну в постель. Миссис Ласситер потерялась в лесу, и я помогу мистеру Ласситеру ее найти. Донни, сбегай за фонарем. И еще, Молли, как уложишь их в постель, завари-ка побольше кофе, положи пару бутылок с горячей водой ко мне в кровать и поставь на плиту оба чайника.
Пояснила Роджеру шепотом:
— Хельма такая нервная, знаешь, она могла испугаться до смерти с началом схваток и заблудиться по дороге к нам. Если так, то мы ее отыщем. Если б я заплутала, что, разве б Хельма не пошла меня искать?
Она подозвала старшего сына и забрала фонарь.
— Мы уходим, Донни. А ты бери большой фонарь и беги на луг за амбар папу звать, понял? А если найдешь миссис Ласситер, кричи изо всех сил до тех пор, пока мы тебя не услышим и не придем, потом беги домой и скажи Молли, чтоб помогла нам.
Позже Роджер не смог вспомнить ничего из той ночи, кроме разреженной луной темноты, которую почти не рассеивал фонарь в его руке, и пронзительного голоса Нелл Коннор, становившегося все тише и тише от усталости и страха. Они кричали: «Хельма! Хельма!» до тех пор, пока губы не потрескались от холода и не запершило в горле. Они дрожали, слыша близкое ворчание, и однажды Нелл — пятидесятилетняя жена охотника, всякое повидавшая на своем веку — пронзительно взвизгнула, заметив пылающие зеленью глаза в ветвях. Но хуже всего было то, что временами слышался сухой треск выстрелов — Боб Коннор охотился. Роджер, как наяву, видел Хельму, окоченелую, лежащую на тропинке с пулей в груди или корчащуюся в схватках. Роджер слепо брел в ночном кошмаре, когда темноту разорвал крик; сердце болезненно сжалось и помедлило, прежде чем забиться снова — крик был Хельмин, совсем недалекий крик…
Он схватил Нелл за руку.
— Вы слышали?
— Сова, наверное, или что-то…
— Это же Хельма, Хельма! Скорее!
— Роджер, — она крепко схватила его за руки, — я ничего не слышала. Подожди, я слышу шаги… это Боб, точно Боб!
Они закричали:
— Боб! Хель-ма! Хель-ма!
Раздалось резкое, трескучее «крак»! винтовочного выстрела, потом еще и еще, кусты затрещали, и к ним навстречу вывалился из зарослей Боб Коннор.
— Нелл! Роджер! В чем дело? Что с Хельмой? Беда?
— Она ушла.
— Ну и дела! И долго вы ее ищете?
— Всю ночь. Боб, я слышал ее крик, она здесь, — голос Роджера сорвался в хриплый крик, — я слышал ее, и ребенок плакал…
— Тише, успокойся, дай руку… ну вот, хорошо. Я только что, кстати, здоровенную кошку подстрелил, едва окотилась, двое котят. Жаль, пришлось малышей застрелить — не выживут без мамы.
— Это Хельма! Хельма там умирает, пусти, черт побери, пусти!
Роджер вырвался из рук Боба и побежал сквозь кусты, Конноры поспешили за ним.
Это была большая кошка, еще не успевшая окоченеть от холода, со светло-золотой шерстью и серо-зелеными глазами. Новорожденные котята лежали подле, вялые, мокрые. Роджер застыл на мгновение над грациозным, еще почти не тронутым смертью телом, пошатнулся. Боб подхватил его под руки.
— Все в порядке, Роджер, все в порядке, ты очень устал, тебе нужно домой. Мы ее найдем, обязательно найдем. А теперь домой, хлебнешь кофе, да и виски малость не повредит. Давай, пойдем.
Говоря так, он осторожно подталкивал Роджера к тропинке.
— Как только будем дома, я сажусь в машину и еду в полицию, они все обыщут. Может, она вышла к какой-нибудь другой ферме. Они найдут ее. Пойдем.
Роджер посмотрел в лицо Коннору отрешенным взглядом раненого, который почувствовал боль только сейчас.
