Одна сотая секунды - Иулсез Алди Клифф (читать книги онлайн бесплатно полные версии TXT) 📗
Правда, мне удалось не раскрыть своего маленького преимущества и Семенову, заключавшемуся в умении отличать истинное от ложного, натуральный камень от подделки.
Андрей, Андрей… кто ты, на самом деле? Три с половиной года, а я ведь так и не смогла распознать, какой кристаллической решеткой ты наделен, какой сингонии подвержен твой дух, в каких метаморфозах спрессовался твой характер. Андрей стал для меня еще одним камнем. Каким? На этот вопрос не было ответа. Я долго перебирала в уме все известные названия и образы, но так и не смогла остановиться на чем-то конкретном. Нежный ли ты турмалин или бесподобно ограненный алмаз? Задумчивый раухтопаз или теплый янтарь? Глубокий изумруд или великолепный топаз? А, может быть, переменчивый александрит? Нет, нет у меня подходящего сравнения для этого интеллигентного, скромного, чувственного и очень доброго внешне человека. О, эта доброта, этот согревающий огонь карих глаз и всегда чуть смущенная улыбка, эти обворожительные лучики, разбегающиеся от уголков глаз, этот платиновый проблеск в жестких коротко стриженных волосах… В тебя влюблялись все, а ты, не замечая, или делая вид, что не замечаешь, продолжаешь кротко идти дальше, на встречу со своей истинной любовью.
Или любовь не одна, их две?
Мне даже сейчас стыдно признаться в этом, но я до сих пор так и не поняла, кто же ты — химик, по уши влюбившийся в биологию, или все-таки биолог, закрутивший бесконечный роман с химией. Нет, не знаю. Ты не сказал, а я, наученная, не стала лезть с расспросами. Но эти две женщины, эти две немолодые дамы оказались в твоих руках столь страстными, столь покорными твоим стремлениям, что начали, может быть и не сразу, но все же начали оголять свои интимные тайны, делиться с тобой чудесами из потаенных чуланов, обнажать недоступные никому более секреты. И ты, способный аспирант, ведомый ими, сначала вроде как и повернул к дверям ближайшего института, чтобы блеснуть в научном обществе неординарным талантом, но остановился едва ли не на полпути. Что тебя остановило, бог микроскопов и лабораторной посуды? Кто шепнул тебе особое слово, король стерильности и точности? Не знаю, может быть, твоя не отмершая практическая жилка, так кстати намекнувшая, что одно лишь признание на хлеб не намажешь. Да и, откровенно говоря, до того признания было еще сколько десятков лет? И мне представляется, дорогой мой и загадочный шеф, что одним погожим днем ты повертел в руках собственные заметки, полистал исписанные убористым почерком страницы дневников, оценивающе остановил взгляд на цветных кляксах в чашках Петри, и что-то уловил особенное, столь же яркое и манящее, как солнечные блики на стенках колб и пробирок. И это что-то, именно оно поведало неявными образами, неоформленными фразами, о том, какие иные, интересные и приносящие желанный шелест купюр, перспективы открываются перед твоим гением…
Наверное, я слишком долго молчала и слишком глубоко погрузилась в размышления, потому что следующие слова потребовали от меня некоторых усилий, чтобы вернуться в реальность и сообразить, о чем идет речь.
— Я пришлю данные клиента. Следующего. Он тебе должен понравиться.
— Присылай, — я присела на стул перед компьютером, шевельнула мышкой, пробуждая ото сна свою верную машину. Растворилась чернота экрана, явила открытую на поиске вкладку браузера. — И не только данные.
— Разумеется, — легкий смешок в трубку, — я же говорю, тебе понравится.
— Жду.
Посыпались короткие гудки. Не в привычках Андрея было прощаться в традициях современного общества.
Да… тогда, когда два пути перехлестнулись на шикарной по виду и пустой по сущности пьянке в ресторане по поводу очередного успешного поворота в бизнесе Вишнева, пролилось немало слов, прежде чем выяснилось, что одну приманили драгоценности, а другого деньги. Но, тем не менее, переговоры, сопровождаемые обжигающим дыханием и легким дрожанием тончайшей иглы инсулинового шприца, начали приносить свои первые плоды.
Глава 2
Сделала себя я все-таки, большей частью, сама. Хотя не могу не признать, что если меня сравнить, скажем, с алмазом, то Андрею удалось отшлифовать его и превратить в бриллиант. Да, это именно он огранил меня, отточил мои действия до звенящего совершенства, до смертельной остроты, до вдохновляющей безупречности. Именно он напоил мои методы тем, что и эффект, и эффективность достижения задуманных целей стали превосходить мои самые смелые ожидания. Как всегда, мягко и ненавязчиво, покоряя теплом лучистых глаз и завораживая мелодичностью уверенного голоса, он вел меня при помощи незначительных фраз и легковесных советов, за которыми, как впоследствии выяснялось, крылась огромная, едва ли не бездонная глубина. Он не скупился на меня ни временем, ни силами, ни деньгами, как не скупятся иные мужчины на свои любимые игрушки вроде роскошного автомобиля или любовно собираемой коллекции фигурок персонажей культового фильма. Правда, порой тепло речей оборачивалось раскаленным железом, а нежность действий выдавала крепкую цепь, сжимающую мне горло. И тогда я билась, подыхала дворовой шавкой, захлебывалась собственной несвободой, пока вдруг не соскальзывал рвущий душу шипами ошейник, не падала моя голова в заботливо подставленные мозолистые ладони…
Гений. Сумасшедший. Тот, без кого дышать не смогу, но и кого боюсь до судорог во всем теле. Как ни напыщенно это звучит, каким пафосом не вязнет в зубах, но мы уподоблялись двум танцорам на лезвии ножа, смертельному тандему, в котором каждый готов был как к всепоглощающему доверию, так и к предательскому удару в спину.
Выбора просто уже не было, не существовало возможности расцепиться и продолжить движение по своим собственным траекториям.
Андрей откорректировал и мое имя. Когда-то я была Каролиной. Наверное, это хорошее имя, царственное. Другое дело, что оно не смогло озвучить мою суть, отразить верно то, что необходимо было показывать чуждым глазам. Пришлось стать Карой. Кара, да… та, что несет кару за прегрешения, за жадность, похотливость и нежелание думать.
«Я читал книгу как-то. Там собаку так звали — Карма. Хорошая была сука, умная». Это так мне однажды сообщил шеф, после того, как почему-то назвал меня таким странным и непривычным именем. Обида, мелкая, но зудящая, пронеслась вдоль хребта и уперлась во что-то в груди. Наверное, под сердцем зацепилась, и выдала моим голосом, что я, вообще-то, не собака. Андрей лишь ухмыльнулся и порекомендовал мне почитать тот роман. Повинуясь неясному чувству, я все же прочитала — сначала неохотно, как выполняя бесполезный урок, а после — уже проникаясь и признавая право за боссом, а следом и за собой отзываться на пять простых букв, несущих в себе не меньшее воздаяние, чем прежнее обозначение моей персоны.
Клиент мне не понравился — ни молодостью, ни фактом того, что он некогда имел несчастье оказаться моим одноклассником.
Есть одна умная поговорка: не стоит гадить в собственном гнезде. Может, для кого-то это и означает всего лишь необходимость не плевать на пол в родной хибаре, и без зазрения совести сорить семечками на асфальт возле подъезда, но для меня сие предложение имеет довольно внушительный смысл. Мое гнездо было очень большим, распростершим сучья и ветки на многие города нескольких стран, зацепившим побегами всех тех, кто волею судьбы знал меня прежней, не то что не отшлифованной девчонкой, а даже не переродившейся из углерода в алмаз.
Андрей предложил нагадить в собственном гнезде, пусть и у самого края.
Первым моим порывом было желание отказаться от дела без объяснения причин. Такое случилось однажды, и Андрей отказ воспринял с пониманием, даже без истерики, признавая мое право доверять собственной интуиции. Но я помедлила, прислушалась к звучанию душевной глубины и, уловив пробивающийся мотивчик любопытства, поддалась искушению.
Щелчок мышки, загрузка файлов, заполнение экрана ноутбука недурственным изображением комплекта, заставившего меня хищно раздуть крылья носа.
