Город Масок - Хоффман Мэри (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗
Под маской Герцогиня улыбнулась мысли о том, как легко ей удается вводить людей в заблуждение.
— Отлично, Джулиана, — сказала она дрожащей девушке, которая попыталась сделать реверанс.
— Ты прекрасно сыграла свою роль. — Она мельком взглянула на амулет, висящий на цепочке на шее девушки. Рука с распрямленными тремя средними пальцами и соединенными большим и мизинцем. У островитян это был символ удачи, manus fortunae — рука фортуны, обозначавшая целостность круга жизни и охранявших его богини, ее супруга и сына — священной троицы Лагуны.
Но вряд ли это дитя знает об этом.
Герцогиня поморщила нос, не из-за самого символа, а из-за безвкусицы дешевой золотой поделки.
Вскоре Джулиана высохла и согрелась. Она сидела завернутая в теплую шерстяную мантию, потягивая, рубиново-красное вино из серебряного кубка. Девушка уже сняла павлинью маску, которая будет храниться вместе с испачканным солью платьем, как и двадцать четыре других наряда, во Дворце.
— Спасибо, Ваша Светлость, — сказала она, с радостью ощущая, как холод ледяных объятий лагуны оставляет ее ноги.
— Варварский обычай, — сказала Герцогиня, — но нужно удовлетворять желания толпы. Итак, ты слышала и поняла условия?
— Да, Ваша Светлость.
— Повтори. — Я никогда не должна рассказывать никому, как я вошла в воду вместо Вашей Светлости.
— А если ты расскажешь?
— Если я расскажу, — а этого не случится, миледи,— я буду изгнана из Беллеции.
— Ты и твоя семья. Изгнаны навсегда. И не потому, что кто-нибудь поверит тебе — не существует никаких доказательств. — Герцогиня бросила стальной взгляд на своих фрейлин, жизнь которых целиком и полностью зависела от нее.
— И в обмен на твое молчание, а также за аренду твоего свежего юного тела я жалую тебе приданое. С давних времен многие девушки награждались, таким образом, за подобные услуги.
Тебе повезло больше, чем большинству. Твое целомудрие не пострадало, разве что немного подмокло.
Фрейлины почтительно улыбнулись, так же, как и каждый год. Джулиана покраснела. Ей показалось, что слова Герцогини непристойны, но, наверное, это было не так, раз уж они прозвучали из ее уст. Она страстно желала вернуться домой к семье и показать им деньги. И сообщить своему жениху, что теперь они смогут позволить себе сыграть свадьбу. Тем временем одна из фрейлин закончила разбирать ее прическу.
Томмазо и Анджело следовали за «Барконой», медленно плывшей по водам лагуны к Беллеции, самому большому из островов. На палубе стояла Герцогиня в красном бархатном платье и черной мантии, скрадывавшей линии ее фигуры, и заходящее солнце отражалось в ее маске. Она сейчас была одета в цвета «Барконы», сливаясь со своим кораблем и морем. Процветание города было гарантировано — еще на год.
Пришло время празднования. Пьяцца Маддалена, раскинувшаяся перед главным кафедральным собором, была заполнена палатками, в которых продавали еду. От аппетитных запахов у Арианны потекли слюнки. Здесь были все блюда из пасты, которые только можно было вообразить, с пикантным перечным или сладким луковым соусом, жареное мясо и тушеные овощи, оливки, сыры, ярко-красная редиска и темно-зеленый горький салат; великолепная рыба, тушенная в масле с лимоном, розовые креветки и крабы, целые горы шафранового риса и сочные дикие грибы.
Супы и жаркое бурлили в огромных котлах, терракотовые миски были наполнены картофелем, обжаренным в оливковом масле и приправленным морской солью и розмарином.
— Розмарин — роза моря! — вздохнул Анджело и облизнул губы. — Пойдем, поедим.— Он привязал лодку там, где ее можно было бы легко найти после празднования, и трое молодых людей присоединились к толпе на площади.
Но никто не начинал есть. Глаза всех присутствующих были прикованы кбалкону на самом верху собора. Там вскоре должна была появиться фигура в алом и остановиться меду двух пар бронзовых овнов.
- Вот она – крик разнёсся над площадью и в тот же момент зазвучали колокола на колокольне Святой Маддалены, Герцогиня помахала рукой. Она не могла слышать их приветственных криков, потому что уши ее были плотно заткнуты воском. Однажды она не сделала этого — в свое первое появление на празднике Венчания,— но никогда больше не повторяла этой ошибки. Внизу на площади началось празднование, Арианна села под одной из арок, поджав ноги и поставив большую тарелку с целой горой еды себе на, колени. Она незаметно поглядывала по сторонам.
Томмазо и Анджело сосредоточенно уплетали за обе щеки, не отрывая глаз от своих. тарелок.
Арианна знала, что пока ей следует оставаться с ними, она собиралась ускользнуть во время фейерверка.
Внутри палаццо шло гораздо более изысканное празднество. Герцогиня почти не ела, пока на ней была надета серебряная маска — основательный ужин ждал ее в покоях. Но она могла пить и теперь, когда дневной фарс был окончен, с радостью наслаждалась вином.
Справа от нее сидел ремский посол, и много красного беллецианского вина понадобилось, чтобы разговорить его. Но это было ее единственной важной задачей на сегодняшний вечер — сделать так, чтобы он остался доволен, в силу личных причин.Наконец посол повернулся ко второму своему соседу, и Герцогиня могла свободно посмотреть влево.
Родольфо, элегантный в своем неизменном черном бархате, улыбнулся ей. И Герцогиня улыбнулась ему — под маской. Даже по прошествии всех этих лет его сухое ястребиное лицо всё ещё нравилось ей. И в этом году у неё была особая причина радоваться этому.
Родольфо как, всегда угадав её мысли, отсалютовал её бокалом вина.
— Еще один год, еще одно Венчание, — сказал он.— Я мог бы приревновать к морю. — Не беспокойся, — ответила Герцогиня, — ему никогда не сравниться с тобой по изменчивости и непредсказуемости.
— Возможно, я мог бы позавидовать твоим молодым гребцам, — настаивал на своем Родольфо.
— Единственным гребцом, который когда-либо что-либо значил для меня, был только ты, Родольфо.
Он усмехнулся:
— Значил так много, что ты даже не позволила мне стать одним из них, как бы мне этого ни хотелось.
— Стать мандольером — этого недостаточно для тебя. От тебя гораздо больше пользы в университете.
— Этого было достаточно для моих братьев, Сильвия, — ответил Родольфо, внезапно перестав улыбаться. Это был деликатный момент, и Герцогиня удивилась, что он заговорил об этом, особенно сегодня ночью.
Она даже не знала о существовании Родольфо, когда его братья, Эджидио и Фиорентино, пришли в Скуола Мандалиера. По праву правительницы она выбрала их для обучения и по своему обыкновению — как самых красивых — сделала своими любовниками. Только когда младший из братьев пришел в Школу, сердце ее было задето. Она послала Родольфо в университет Падавии и, когда он вернулся, оборудовала для него лучшую в Талии лабораторию. И лишь после этого они стали любовниками.
Герцогиня потянулась и провела по тыльной стороне ладони Родольфо своими серебряными ноготками. Он взял ее руку и поцеловал.
— Я должен идти, Ваша Светлость, — сказал он, повысив голос. — Пришло время фейерверка.
Герцогиня наблюдала, как удаляется его высокая худая фигура. Если бы она была обычной женщиной, она, несомненно, постаралась бы уединиться с ним. Но она была Герцогиней Беллеции, поэтому поднялась — все поднялись вместе с ней — и пошла в одиночестве к стулу, стоявшему у окна, из которого открывался вид на площадь и море. Темно-синее, сливавшееся с морем небо было усыпано яркими звездами.
Сейчас она подаст знак ремскому послу Рональдо ди Киммичи, и он займет место подле нее. Но на секунду, стоя спиной к сенаторам и консулам, она сняла маску и провела рукой по уставшим глазам. Бросив взгляд на свое отражение в длинном окне, она осталась довольна: быть может, ее волосы уже не сами по себе оставались, темными и блестящими, но темные фиалковые глаза были настоящими, а бледная кожа практически не тронута морщинами. Она все еще выглядела моложе Родольфо, с его седыми волосами и легкой сутулостью, хотя и была старше его на пять лет.
