Кукольник (СИ) - Некин Андрей (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗
Палач был тощ, костист, изможден и болен тысячью болезней. И, казалось, едва удерживает тяжесть собственного духа на своих спичечных ногах.
Но публика, тем не менее, оглушительно заревела.
Сын орка умирал словно человек: жалостливо плакал, молил богов о помощи, а по ноге наверняка стекал трусливый желтый ручей. Сюда, однако, доносились только крики.
- Слышишь? Орлукс кричит как баба... - равнодушно произнес гладиатор Оциус Тит Сириус и плотнее укутался звериной шкурой.
В камере смертников было мокро и сумрачно, точно во внутренностях какой-нибудь затонувшей подлодки: скрипят порывы подземного ветра, стекает позеленевшая вода, а по фарватеру шумит гребной винт.
Вдобавок далеко вверху барабанил утренний дождь. Творец - большой, злой и мрачный - плакал скудной слезой. Но это согласно легендам, в яме представлялось иное: штаны Творца приспустились, и он презрительно мочился...
И здесь многие разделяли Его вечное уныние. Чтож было отчего: холод в подземелье дикий, завтраками не кормили, а табак постоянно заканчивался. Подобные обстоятельства не могли не удручать, и видимо потому у всякого проявлялось чертовски навязчивое и вполне естественное - желать смерти ближнему своему.
- Ха!.. Орлукс любого уложит наземь одним только визгом... Достойный преемник Скопция! Он в совершенстве освоил боевую науку мешка с дерьмом: ударишь - заляпаю... Слышишь? Ставлю нож и три щепоти табака, что ему вспороли живот...
Принять ставку было некому.
Иные места, такие как нутро паровоза, полны огня и жара; такие как арена - звенящей стали и мужества; библиотеки - обитель усталого духа, а камера гладиаторов была царством звуков. По сути дела Сириус говорил просто так, дабы осознать свое присутствие и значимость. Он будто напоминал себе, что все еще умеет как когда-то вести пристойные беседы.
Впрочем, у Сириуса помимо Создателя был слушатель. Разговорчивый точно покойник.
Решетчатая стена взгляду не препятствовала, но тот второй сидел в темном углу, и поэтому ни лица, ни фигуры толком не рассмотришь. Разве что тень его, тонкую и плавную, подобную затаившейся на ветке змее. Он носил до чрезвычайного простое имя - 'Рю'; такие имена обычно приклеиваются либо к бесстрашным воинам, либо к умалишенным (меж которыми на самом-то деле нет особой разницы).
Имя Сириуса наоборот - более подходило ученому, механику, бродячему философу или книгочею. Когда-то очень-очень давно, в дряхлой и истлевшей ткани собственной памяти, он владел поэтическим слогом гексаметра, науками и почитывал 'Механический Дух' перед ужином. Чудится, что это был не более чем зыбкий сон.
Реальность же, суровая и неприглядная, - вовсе не сон и не уставала напоминать о своем существовании. Она разговаривала голосом 'Железного Цицерона' и стучала древесными башмаками прибывающих театральных зрителей, так что здесь, внизу, тряслись перекрытия и лязгали решетки, неистово грохоча.
Хочешь-нехочешь, а в сознании само собой, точно взбухший кишечными газами утопленник, всплывает привычное:
Бой еще не начался, но щит рефлекторно поднимается к верху. Сердце бьется в путах ребер, как сгорающая на костре ведьма. По поверхности щита скачет 'тяжелая кавалерия'.
'Бум-бам-бац-клац!', по-другому и не скажешь...
Будто наверху начался каменный дождь - его капли разят в дерево, обитое старинной бронзой, резонируют в слой мореного дуба и сотрясают левую руку, пока рука правая пытается удержать короткий боевой гладий, мокрый и скользкий от льющихся сверху помоев.
Из плотно стиснутых губ вырывается: 'Помоги, хозяин', а в ответ:
- Умри, Сириус! - звучит многоголосьем почтенная трибуна, подкрепляя силу слова брошенным вниз булыжником... Слово и камень - вместе они завсегда достигают наивысшего эффекта убеждения...
Публика его слегка недолюбливала, выражаясь мягким языком лжецов и дипломатов. Пожалуй, единственное утешение только в том и состояло, что кто-то падет прежде твоего.
- Слышишь - затих? Он был на половину орком, стало быть - сын скотоложца, а таких судьба не балует... Чтож пусть теперь Ио Прекрасная согревает своей грудью его мерзкий труп заместо чугунного солнца.
И тутже добавил:
- Эй, возьмешь его штаны?
Молчание.
- Все верно, Рю, штаны провоняли трусливым сыном орка... И кстати, что это за имя такое - Рю? Больше похоже на звук, издаваемый свиньей. Не пойми меня не правильно, но твоя мать была странной женщиной...
И снова молчание.
Наверху грохот слегка изменился тональностью. Сириус закрыл глаза и тщательно вслушался, привычно разделяя окружающий шум на фракции. Сначала он расслышал гулкую поступь, а затем хриплый голос самого стражника:
- Танцор Сириус! Осужденный убийца тысячи невинных! Да не падет этим днем ваша бренная плоть в объятия Прекрасной Ио. Вы в очереди за вторым номером.
Традиционное пожелание было сказано церемонным, смертельно-серьезным тоном.
- Кхе... После чемпиона пойдешь, ублюдок. Я поставил три серебряника на то, чтоб ты сдох.
А это страж добавил уже от себя. По-человечески, от сердца.
Лицо у него было болезненное, одежда серая, пыльная; только оловянные пуговицы тускло блестели от принесенного фонаря. На поясе висели пороховой рожок и пистоль, и, судя по обожженным пальцам, их владелец был знаком со стрельбой не понаслышке. Стоял страж вверху, за решетчатым потолком, так что Сириус мог бы дотянуться до него лишь словом:
- Ты хрипишь, Страж. Не пересохло ли у тебя во рту? Спустись сюда, и я дозволю тебе смочить горло из моей ночной вазы.
- Ночная ваза тебе более не пригодится, Сириус! Отпей из нее сам, пока есть время... Слава распорядителю Гримсу, наконец-то одумавшемуся! Ибо сегодня клыки пещерного льва не оставят от такой легионерской швали, как ты, и горсти костей.
На этом стражник разговор окончил, и потому сразу же развернулся, уходя скрытым проходом и набивая трубку табаком.
Чемпиона, первого на очереди, он предупреждать не собирался. Верно потому, что безумный Рю вообще слабо воспринимал слова. И тем более их смысл. Но тут ничего удивительного - столько лет просидеть в "Яме", и кто знает, быть может, он вообще здесь родился и вырос. А что тут может вырасти кроме плесени, живучей и неразумной?
Вслед за стражем Сириус бережно вдохнул дым последней табачной палочки. Скучающе оглянулся, реагируя на едва ощутимую вибрацию отопительной конструкции. Забилось сердце Котельной, и очень скоро трубопровод понесет раскаленный пар по системе подземных переходов. Исток его где-то выше... Там, далеко вверху.
Там, где даже солнце - лишь тускло тлеющая в космической тьме сигара создателя.
А затем полумрак вновь рассеялся от фонаря стражника. Вдали заскрипела открываемая решетка, впуская внутрь крик толпы и запах потрохов. Страж затопотал ногами по железу, будто выгонял на арену безмозглого скота, и лишь потом крикнул словами:
- Чемпион, ваш выход!
Рю наклонился в сторону, грозя брякнуться с перевернутого ведра, служившего здесь и стулом, и столом, и ночной вазой. В свете электрического фонаря его убогий облик стал немедленно заметен. Плащ был перешит и собран из разной одежды, как химера из кусков живой плоти. Отвратительный шутовской наряд - где кусок грязной парусины, где полоса дубленой кожи, а где кусок нижней женской юбки. Вещи, что, так или иначе, попадали сюда из какого-то другого, верхнего мира.
Лицо его было скрыто за побуревшей от крови перевязью. Бинты торчали во все стороны, оставляя на нем две тонкие щелки. Ясно виднелся лишь кусок губы да скошенные в разные стороны глаза.
Гладиатор, слывший сильнейшим, поднялся и лениво поплелся к арене. Сзади за ним скребся и скрежетал прикованный к ноге чугунный узничий шар.
Зал видимо полон. Публика громоздится везде: и на помостах, основой которым древние колонны, и на стенах у тяжелых портьер. И в лучших местах - прямо у поручней над ямой, чья глубина не менее полутора ростов горного тролля. Собственно там и происходит самое веселье.
