Проклятие феи - Мак-Кинли Робин (лучшие книги без регистрации .TXT) 📗
Старший ребенок правящего государя всегда считался следующим в очереди на трон, будь он мальчиком или девочкой, хотя обычно это бывал мальчик. В народе глубоко укоренилось поверье, что королевы лучше управляются с этой страной, чем короли: неволшебные женщины обладают проницательным, рассудительным здравым смыслом, который даже самой сильной – скорее даже, в особенности самой сильной – магии непросто преодолеть. Считалось, что мужчины гораздо чаще подвержены ослепляющим приступам гнева. Правда это или нет, все в это верили, включая злых фей, которые по этой причине тратили немало времени, колдуя, чтобы первенцы в королевской семье рождались мальчиками. Королевские маги разрушали эти чары насколько могли быстро, но за злыми феями не успевали. (Поскольку чары любого рода с большим трудом прорывались сквозь плотную защиту, окружавшую королевскую семью, приходилось нацеливать их очень узко, а вследствие побочного эффекта третий ребенок правящего монарха почти всегда оказывался девочкой.) Благодаря народному поверью (а также тому факту, что наследные принцессы появлялись на свет крайне редко и вызывали интерес уже одной своей редкостью) рождение будущей королевы всегда приветствовалось с бÓльшим восторгом, чем рождение всего лишь будущего короля. Так случилось и теперь. В последний раз королева правила этой страной около четырехсот лет назад, и, возможно, поэтому никто не помнил, что после этой самой королевы осталось незаконченной какая-то история со злой феей по имени Перниция, поклявшейся отомстить.
Именины принцессы должны были ознаменоваться величайшим торжеством, какое только видела эта страна или, по крайней мере, могли припомнить старейшие из подданных. Грандиознее, чем свадьба короля и королевы шестнадцать лет назад, чем свадьба родителей короля почти пятьдесят лет назад и, конечно же, чем собственные именины короля, поскольку он родился спустя восемнадцать месяцев после женитьбы родителей и никому даже в голову не приходило, что этот ребенок окажется единственным.
Королевская чета хотела пригласить на именины всех. Им казалось, что каждый подданный должен разделить с ними радость празднества. От столь нелепой идеи их отговорили, хотя и с некоторым трудом, советники, как ни странно достигшие полного согласия по этому конкретному вопросу.
Начать с того, что придумала это королева. Ее родная страна была как раз в меру маленькой, чтобы на крупное торжество в правящей семье можно было пригласить всех (хотя придворные составители списков, поставщики продуктов и люди, предоставляющие запасные стулья, обычно надеялись, что явятся не все), а король с королевой узнавали в лицо существенную часть подданных. Хотя страну мужа королева находила пугающе огромной (и ей казалось глубоко неправильным то, что многие из подданных никогда не встречались со своим государем), в часы важных событий ей вспоминалось собственное воспитание. К счастью, король любил жену, и его завораживали ее рассказы о правителях, устраивающих открытые дни приема, когда любой, кто желает с ними поговорить, может прийти и высказаться. Открытые именины показались ему замечательной идеей.
Советники и придворные заявили, что это неприемлемо. (Волшебники отказывались присутствовать на обсуждении именин: они все еще лелеяли обиду из-за того, что им не сообщили о беременности королевы. А мысль о том, что какая-то жалкая фея успешно запорошила им всем глаза волшебной пылью, и вовсе приводила их в ярость.) По мнению советников, на именины следовало пригласить гостей из других стран, ведь их добрые пожелания и приятные впечатления обязательно принесут пользу лет через девятнадцать-двадцать. Невозможно устроить празднество, которое посланцы будут вспоминать с удовольствием, если добрая сотня тысяч подданных примется толкаться у городских стен, месить грязь на полях и требовать угощения и крова.
Это заставило королевскую чету призадуматься. Король еще помнил долгие и трудные поиски жены, а королева – потрясение, каким для нее оказалось прибытие посланца в тесный и скромный замок ее отца. Пришлось мчаться по черной лестнице из кухонь, где она варила цукаты, поспешно умыться, причесаться и надеть лучшее платье для встречи с ним. (Когда она, чуть запыхавшаяся из-за того, что пропрыгала по коридору сперва на одной ноге, потом на другой, натягивая туфли, тем не менее величаво вошла в гостиную, посланник с видом глубочайшей сосредоточенности и удовлетворения ел ее цукаты. Цукаты всегда удавались ей на славу, однако она не подозревала, что они способны скрасить ожидание даже королевскому посланнику.)
В конце концов был найден компромисс. Советники скрежетали зубами, но не смогли добиться большего от внезапно заупрямившихся правителей, продолжавших настаивать, что их дочь принадлежит своему народу. Герольдов разошлют по всем городам и поселкам – всем до единого. И в центре каждого селения, будь то ступени дома мэра или деревенский колодец, они объявят: один человек, которого надлежит избрать жребием (если маги оправятся от обиды, то позаботятся о том, чтобы не было жульничества, а если нет, Сигил найдет для этой работы фей), приглашается на именины принцессы. И этому человеку, кем бы он (или она) ни оказался, достаточно будет просто предъявить свой жребий вместо приглашения, дабы в день именин его впустили во дворец.
Советники предвидели, что этот замысел обернется лишь невероятными организационными хлопотами и, с помощью магов или без оной, бесконечными попытками обмана с тем или иным успехом. И хотя придворные примеряли дворцовые нравы к обычным людям, которые не узнали бы интригу, даже отрасти она крылья и укуси их, верно было и то, что герольды, тоже, несмотря на ливреи, обычные люди, после официального объявления, особенно в маленьких поселках, частенько пускали в местном трактире слух, что король с королевой хотели пригласить всех – действительно всех. И если человек с королевским жребием явится с парой друзей, то, вполне вероятно, впустят и их.
Так решили поступить с рядовыми подданными, и, если не считать их числа и манер, это было самым простым делом. Куда труднее оказалось решить вопрос со столами для знати: кто будет сидеть рядом с королем или королевой, а кому придется занять место за столом попроще, всего лишь с принцем, герцогом или бароном во главе. А еще следовало определиться, посланников от каких стран пригласить и кому из них уделять больше внимания: тем, чья страна обширнее и значительнее, или тем, в чьей правящей семье больше холостых сыновей.
Но сложнее всего было решить, как поступить с феями.
Поскольку придворные маги состояли в королевской свите, для них поставят столы на специальном помосте, где они смогут обмениваться мнениями об астрологических чудесах, злословить о других волшебниках, не попавших на торжество и потому лишенных возможности защитить себя, и демонстрировать легкую усталость и досаду из-за необходимости участвовать в таком нелепом, исполненном суеверия событии, как королевские именины.
Но к феям все это не имело ни малейшего отношения. Некоторые из них по силе почти не уступали магам, а мыслили и поступали порой куда более изобретательно и непредсказуемо. Волшебникам приходилось несколько лет посещать Академию, и любой, называющий себя магом, имел в подтверждение диплом из кожи гиппогрифа, хотя прочесть невидимые письмена на нем мог только другой маг. При желании волшебники умели вызывать землетрясения, за одну ночь возводить (или обрушивать) замки, и должным образом сотворенные ими чары могли продержаться целый век. Обычно их нанимали влиятельные люди, поручая шпионить за столь же влиятельными соседями и всячески демонстрировать свое присутствие, чтобы влиятельные соседи не вздумали выкинуть какой-нибудь фокус с помощью собственных магов. (Торжества, на которых ожидались волшебники соперничающих семейств, всегда посещали толпы зевак, поскольку зрелище неизбежно оказывалось исключительно забавным.) Маги, не любящие шумихи, оставались в Академии – или других академиях – и бились над величайшими тайнами вселенной (а также над философскими теориями насчет волшебного равновесия), предположительно чрезвычайно опасными, по каковой причине академики напускали на себя мрачный вид и двигались так, будто каждую секунду ожидали нападения. Но суть заключалась в том, что у магов были свои правила, а феи считались непредсказуемыми даже в стране, где сама магия была непредсказуема.
