По следам большой смерти - Сертаков Виталий (читать книги регистрация TXT) 📗
– Эй, старшой, вот ты где!
Капитан хотел крикнуть, чтобы не ходили сюда, но оказалось, что рот залеплен какой-то гадостью, щиплющей похуже самогона. Он нащупал под водой что-то твердое, обернулся и замычал что было сил. По насыпи, подняв над головами факелы, шеренгой шли Седой, Рыба и Палец. Найдя командира, бойцы тревожно загомонили, заметив, в какую беду он попал. Палец уселся и принялся стягивать сапоги, Рыба разматывал веревку. Седой махал факелом, кричал кому-то в полумрак; ему ответили, и вот уже показался, верхом на кобыле, сержант со второй кошкой.
У капитана ничего не болело. Он дернул рукой, грязь с чавканьем разошлась, и старший патруля увидел, на что опирался. Под грязью скрывалось лицо второго караульного, которому вменялось нести вахту на северном рубеже. Посреди болота ефрейтору Груздю делать было совершенно нечего. Выходило, что он, как и Муравей, нарушил приказ. Подобное поведение подчиненных означало для капитана позор и разжалование, он успел подумать, что, когда выберется, сам подаст рапорт об увольнении. Капитан приподнял мокрую голову Груздя за волосы, чтобы показать остальным, а за головой потянулся голый позвоночный столб с ключичной костью…
Палец уже шлепал по воде, обмотавшись веревкой, Рыба и Седой дружно вопили, удерживая лошадь сержанта. Кобыла по брюхо провалилась в грязь, хрипела и плевалась кровью. Сержант, запутавшись в стременах, визжал, как поросенок под ножом. Что-то держало его и тянуло вниз.
– Не-ет… - прохрипел капитан. - Все назад!..
Но его приказаний уже никто не слушал.
Последнее, что заметил капитан Солома, были голые коленные чашечки Сержанта. Тот каким-то чудом держался в седле; кажется, он даже смеялся чему-то, указывая пальцем в болото. Прямо-таки давился от хохота, пока студень не выгрыз дыру у него в животе и кровь не хлынула рекой на холку лошади.
Капитан уже не видел, как на помощь ребятам метнулись те, кто оставался на берегу, как потом, привлеченные неведомой силой, в трясину ступили их кони. Палец почти дотянулся до командира, он лежал на животе, смотрел и силился что-то сказать, выплевывая воду. А потом вода потекла у него не только изо рта, но сквозь ноздри и через глаза и стала красного цвета…
Лошади и кошки погибали долго: еще около часа ночная степь внимала хрипам и стонам. Потом агония стихла.
Болото поужинало, увеличившись еще на пару сантиметров. Оно было довольно, оно слышало, как где-то далеко пришло в движение огромное стадо. Много несъедобного железа, невкусного дерева, но еще больше живого мяса. Вся эта масса еды приближалась.
Очень хорошо. Ожидался сытный обед.
2 ТАЙНЫЙ ОБОЗ
Коваль уловил приторный лакричный запах даже раньше, чем напряглись бока черного жеребца. Он поднес к глазам бинокль.
На границе видимости, там, где среди желтых топей покачивались метровые поганки, что-то блестело. Металл. Хотя совершенно необязательно. В равной степени это могло быть растение или лужица какой-нибудь отравы, вырвавшейся из-под земли. Столь далеко на юго-восток питерские купцы не забирались, и никто не мог дать вразумительную справку. Желтое болото выглядело не так, как северные радиоактивные проплешины. Оно казалось более молодым и более… живым. Оно стрекотало, жужжало и потрескивало.
А вдалеке, над волнами фиолетовой губки, роились мухи.
Или вовсе не мухи. Если это вообще насекомые, подумал Артур, то, судя по расстоянию, они размером с воробья.
– Плохо дело! - подъехавший сзади чингис выудил из сумки бутыль с настоем от насекомых и принялся натирать лицо. - На Псковщине ента пакость передохла, а здеся кружат…
Верным признаком того, что отряду не стоило соваться за рубеж зеленой травы, служило поведение коней. Животные хрипели, отворачивали морды и ни в какую не желали идти вперед.
Слева, из зарослей низкого кустарника, появился Даляр.
– Командир, зола в костре еще теплая, но патрульных нигде нет.
Артур спустился с коня. На походном столике ординарец разложил карту, поставил бутыль с квасом, нарезал хлеб. Двое новобранцев разматывали брезент палатки.
– Смотрите, здесь и здесь должны быть две дороги. Качальщики проходили тут и проводили коней.
– Когда это было, господин?
"Действительно, - подумал Артур. - Исмаил нарисовал план двадцатилетней давности, по памяти. Одному Богу известно, что тут за годы могло произойти…"
– Командир, голуби вернулись к почтарю.
– Ты хочешь сказать, что пропали не только люди и кошки, но даже лошади?
– Если бы лошадей захватили башкиры, голубь бы не вернулся. Он приучен к седлу. Но я могу послать эскадрон на север, прошерстить башкиров. Там ребята видели деревни.
– Нет, никаких вылазок! - заявил Артур. - Я обещал хану, что не начну войны без него…
Коваль снова потянулся за биноклем. Гвардейская сотня охраны рассыпалась полукругом, привычно развернувшись в две шеренги. За рядами всадников угадывались очертания повозок. Растянувшийся на километр обоз подтягивался, собираясь в лагерный порядок на огромном пятне выжженной земли. Впереди стена травы распахивалась, словно открывая окошко в чужой мир. Угрюмая желтая гладь, одним своим видом способная повергнуть человека в безнадегу. Застывший памятник древним химикам и бравым милитаристам. А на горизонте - пологие кучерявые холмы цвета разведенной марганцовки, узкие канальцы во мху, точно ходы гигантских термитов, и кое-где металлический блеск.
Приторный запах ирисок и стрекотание тысяч кузнечиков, которые совсем не кузнечики. Назойливый вкус лакрицы на губах. Плохо, когда пахнет конфетами там, где их нет.
Пожарище имело форму улитки и располагалось крайне неудобно, если вообще уместно говорить об удобстве, когда речь идет о тысячах квадратных километров отравленной территории. Отравленной неизвестно чем. Рожки улитки, которую Исмаил обозначил на карте голубым мелком, упирались в северные казахские степи, а основание почти достигало южных рубежей Оренбургской области. И вокруг всего этого - широкий барьер Желтых болот, куда не совались даже Качальщики.
Туда вела отлично сохранившаяся магистраль. Всё было бы замечательно, но эту трассу Прохор Второй не указал.
Что-то здесь было не так.
После гибели сына Коваль поклялся Наде, что будет вести себя как настоящий градоначальник. Что никуда не поедет без охраны, не ввяжется ни в одну авантюру вне Питера и больше не полетит на запад. Грош цена всем этим клятвам! Месяца не прошло после сбора Думы, как стало ясно, что пора готовить новую вылазку. Еще рискованнее предыдущей.
Историю о катакомбах под Оренбургским пожарищем Коваль услышал впервые еще десять лет назад, когда жил в деревне Хранителей, на Северном Урале. По словам стариков, пожарище было одним из поганых мест, которое даже опытные Качальщики обходили во время погонь за блуждающими Слабыми метками.
Оренбургское пожарище не желало уменьшаться со временем.
Оно вроде бы никому не мешало, но немногочисленные жители южных предгорий и казахи с юга делали колоссальный крюк, обходя гиблые места. Потихоньку рассыпались дороги, соединявшие не существующие больше поселки. На них даже сохранились указатели, а в хорошую погоду можно было рассмотреть среди зарослей мхов развалины труб и промышленных строений. Лет тридцать назад находились смельчаки, которые отваживались проводить торговые караваны напрямик. Днем на них никто не нападал, не считая насекомых и мелких хищников, но всякий раз люди и скотина заболевали. Кто-то выживал, но навсегда оставался калекой.
Те, кто угодил в болота ночью, не возвращались.
Отец и дед Исмаила трижды объезжали границы пожарища, ставили засечки, собирали корни растений и образцы почвы. Из растений получались превосходные яды и веселящие составы. На доставленном в деревню грунте колосились чудовищные всходы, которые приходилось сжигать вместе с землей. Вернувшись спустя десять лет, Хранители убедились, что гигантская улитка не стала меньше.
