Прикосновение полуночи - Гамильтон Лорел Кей (книги онлайн читать бесплатно TXT) 📗

Я отстранилась первой. Глаза Холода еще были закрыты, губы расслаблены, почти приоткрыты. Он моргнул. Вид у него был ошарашенный, может – из-за вспышек, может – из-за поцелуя. Хотя – Богиня знает – я целовала его и прежде, и гораздо… ощутимей. Неужели мой поцелуй все еще значит для него так много, хотя мы целовались уже столько раз, что и не сосчитать?

Его взгляд говорил «Да» так ясно, как не могли бы сказать никакие слова.

Фотографы бросились ближе к столу и остановились только у линии стражей. Они снимали мое лицо и лицо Холода. Иней растаял, пока мы целовались, оставив только едва заметные влажные пятна на белой ткани вокруг наших рук. Мы скрыли волшебство, зато продемонстрировали лицо Холода всему миру. Что нужно сделать, когда мужчина показывает всему миру, как на него действует ваш поцелуй? Правильно, поцеловать его еще раз. Что я и сделала, уже не заботясь ни о клоунском гриме, ни о приказе королевы. Я просто хотела видеть такое выражение у него на лице, когда мы целуемся. Всегда и везде.

Глава 2

Мы с Холодом оба перемазались в красной помаде, но мы сидхе, и гламор – одна из самых мелких наших способностей. Чуточку концентрации – и моя помада приобрела вид только что нанесенной, хоть я и чувствовала, что она размазана по подбородку. Я набросила магию и на лицо Холода, чтобы он выглядел нормально, а не так, словно дорвался до горшка с красной краской и окунулся в него лицом.

Вообще-то использовать магию против прессы – незаконно. Верховный суд объявил, что это противоречит первой поправке – свобода слова и все такое. Но нам позволялось использовать немножко волшебства для себя, в косметических целях. В конце концов, чем это отличается от макияжа и пластических операций, к которым прибегают знаменитости? Вспомнив про секреты кинозвезд, суд мудро решил не трогать это осиное гнездо.

Я бы могла с самого начала воспользоваться гламором вместо косметики, но это требовало концентрации, а мне хотелось сохранить все свои умственные способности для общения с прессой. Кроме того, в случае нового покушения на меня гламор не устоял бы. У королевы хватило тщеславия и мелочности, чтобы подумать об этом и приказать мне воспользоваться косметикой – на всякий случай. Видимо, чтобы на мой труп было приятно взглянуть. А может, я слишком цинична. Может, она просто не доверяла моим способностям в плане гламора. Кто знает?

Я сказала Холоду, что с него достаточно вопросов на сегодня, и тут же репортеры налетели на него, как пираньи: «Холод, Холод…» Нашлись даже такие, кто выкрикнул вопросики в стиле «Как она в постели?.. Сколько раз в неделю вам удается ее трахнуть?». Люблю таблоиды. Особенно кое-какие из европейских. По сравнению с ними американские «желтые» листки кажутся попросту застенчивыми.

Подобные грубые вопросы мы оставили без внимания. Холод снова занял свой пост у стены. Я чувствовала окружавшее его слабое волшебство. Если он отойдет подальше, гламор развеется, но на таком расстоянии я могла удерживать чары. Не вечно, но достаточно долго, чтобы мы успели развязаться с этим бардаком.

Мэдлин выбрала одно из уважаемых изданий, «Чикаго трибюн», но вопрос заставил меня пожалеть, что она не обратилась к таблоидам.

– Мой вопрос состоит из двух частей, Мередит… Вы позволите?

Репортер был так любезен, что мне стоило сразу заподозрить неладное.

Мэдлин взглянула на меня, и я кивнула. Он спросил:

– Если сидхе могут залечить практически любую рану, почему ваша рука не исцелилась?

– Я не чистокровная сидхе, так что выздоравливаю медленней, почти как люди.

– Да, вы частично человек и частично брауни, [3] это известно. Но правда ли в таком случае, что некоторые знатные сидхе Неблагого Двора считают, будто в вас недостаточно крови сидхе, чтобы править ими? И даже если вы взойдете на трон, они не признают вас королевой?

Я улыбалась бесконечным вспышкам и с бешеной скоростью ворочала мозгами. Кто-то ему это сказал. Кто-то, кому стоило бы сперва подумать. Некоторых сидхе действительно пугала моя смертность, моя смешанная кровь, они думали, что, взойдя на трон, я их погублю. Что моя смертная кровь лишит их бессмертия. Это стало мотивом для как минимум одной, если не двух последних попыток убить меня. Целый дом сидхе и глава другого дома были сейчас под арестом в ожидании приговора. Никто не обговаривал со мной, что отвечать на подобный вопрос, поскольку никому и присниться не могло, что кто-то из сидхе или малых фейри осмелится хотя бы намекнуть об этом прессе.

Я отважилась сказать полуправду.

– Среди вельмож есть такие, кто считает мою смешанную кровь недостатком. Но расисты существуют везде, мистер…

– О’Коннел, – представился он.

– …мистер О’Коннел, – закончила я.

– Так вы считаете это проявлением расизма?

Мэдлин попыталась остановить меня, но я ответила, потому что хотела знать, как много ему известно.

– А что это, если не расизм, мистер О’Коннел? Им не нравится мысль, что какая-то грязная полукровка займет трон.

Если он теперь продолжит развивать тему, то будет выглядеть расистом. Репортер из «Чикаго трибюн» не может позволить себе выглядеть расистом.

– Это некрасивое обвинение, – сказал он.

– Да, – согласилась я. – Некрасивое.

Мэдлин вмешалась в наш диалог:

– Нам нужно двигаться дальше. Следующий вопрос.

Она указала на кого-то другого, немного нетерпеливо, но, в общем, она действовала правильно. Нам нужно было сменить тему. Хотя среди других тем были не менее болезненные.

– Правда ли, что полисмена чарами вынудили выстрелить в вас, принцесса Мередит?

Вопрос пришел от мужчины в первом ряду – смутно знакомого, как многие, кто часто мелькает на экране.

Сидхе не лгут. Наш национальный спорт – умение говорить околичностями. В принципе лгать мы можем, но тем самым навлекаем на себя проклятие. Когда-то за ложь изгоняли из волшебной страны. Правильным ответом на вопрос репортера было бы «да», но мне не хотелось так отвечать. Так что я попыталась увильнуть.

– Бросьте вы эту «принцессу», парни. Я три года работала детективом в Лос-Анджелесе и как-то поотвыкла от титулов.

Мне очень хотелось избежать вопроса о том, кто наложил чары на полицейского. Это было частью попытки дворцового переворота. Нам ужасно не хотелось признавать, что вельможа-сидхе заставил одного из охранявших меня полицейских напасть на меня.

Мэдлин превосходно поняла намек и вызвала нового репортера.

– Здесь сегодня настоящий парад бойцов сидхе, прин… Мередит. – Женщина улыбнулась, опустив титул. Я так и думала, что это им понравится. А мне не нужен был титул, чтобы помнить, кто я такая. – Вы увеличили охрану из опасения за свою безопасность?

– Да, – ответила я, и Мэдлин кивнула следующему.

Это был другой репортер, но он вернулся к больному вопросу.

– Что заставило полицейского выстрелить в вас, Мередит? Чары?

Я тянула паузу, пытаясь придумать ответ, но тут Дойл оставил свое место и подошел ко мне. Он наклонился к микрофону, весь словно черная статуя, вырезанная из одного куска мрамора: черный деловой костюм, черная рубашка с высоким воротничком, туфли, даже галстук – все одной и той же невообразимой черноты.

– Можно мне ответить на этот вопрос, принцесса Мередит?

По краям его ушей от мочек до острых верхушек сияли многочисленные серебряные сережки-гвоздики. Вопреки убеждениям всяких там псевдоэльфов с хрящевыми имплантатами в ушах острые уши Дойла выдавали его низкое происхождение, смешанную кровь, как у меня. Длиннющие черные волосы Дойла запросто могли бы скрыть его «уродство», но он почти никогда к такой уловке не прибегал. Сегодня волосы были собраны в обычную его косу. Маленький алмаз в мочке уха блестел прямо у моей щеки.

Почти все его оружие было так же монохромно, как и одежда, так что разглядеть ножи и пистолеты, черные на черном, было нелегко. Он был Мраком королевы, ее убийцей на побегушках больше тысячи лет. А теперь он мой.