Каббалист - Амнуэль Павел (Песах) Рафаэлович (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
Странное это происшествие описано в записках мэра города, достопочтенного Лориха Маазеля. Записки эти спасены были из огня два года спустя, когда жарким летним вечером взметнулось над домами пламя и слизнуло сотни строений, погубило множество людей. Больше всего досталось детям, которых собрала супруга мэра Марта Маазель на благотворительный вечер. Ни один из них не спасся. И вспомнили тогда странную смерть женщин два года назад, и удивительное пророчество, которое так страшно сбылось. И люди, напуганные пожаром, решили, что то была порча, напущенная на город ведьмами в отместку за гибель Анны-Луизы. И вера в это укрепилась, потому что все дома, где жили когда-то ведьмы, были пощажены огнем — мрачными островами стояли они среди пепелища. И люди довершили содеянное дьяволом, и сожгли эти дома вместе с теми, кто в них жил. Так в одночасье умерли восемьдесят семь слуг дьявола, среди коих были дети.»
Р.М. оторопело смотрел на его же рукой написанный текст. Не может быть, чтобы ситуация повторилась. Не может быть. Во всяком случае, пожар здесь не при чем. Что-то другое. Но если так, то уже поздно. И это, вероятно, так, потому что аналогичный вывод следует из шага 9в — одного из последних в алгоритме, где рассматриваются экспериментальные возможности проверки научного предсказания.
Что же теперь делать? Р.М. положил перед собой список. Ближе всех живет Наиля Касимова, минут двадцать на автобусе. Впрочем, какие сейчас автобусы? Замужем. Две дочери. Еще проблема. Для начала нужно хотя бы выяснить, все ли у них в порядке. Может быть, его страхи — лишь перестраховка мышления, сбой в алгоритме?
Р.М. выглянул в гостиную. Тамара лежала на диване, свернувшись калачиком и закрыв глаза. Таня с Галкой сидели у стола, выключив верхний свет, тихо разговаривали, у обеих женщин над головами светился неясный нимб — странная игра лучей от включенного торшера. Обе выглядели спокойными — Таня еще просто не понимала до конца, а Галка уже отплакала свое.
Р.М. позвонил в справочную. Долго не отвечали, а потом едва слышный женский голос назвал номер, и Р.М., боясь ошибиться и подумав «только бы все было нормально», набрал шесть цифр. Трубку не брали. Первый час ночи. Выключили телефон? Спят без задних ног? Или… Набрав еще раз и послушав долгие гудки, Р.М. положил трубку.
— Рома, — позвала Таня. — Я вот думаю — куда положить Галочку. Может, тебе постелить в кабинете на раскладушке, а Гале — со мной?
В конце концов, может это, действительно, единственный выход — дождаться утра? Он подумал, что все равно не уснет, но ведь и сделать сейчас ничего не сможет, не врываться же среди ночи к ничего не понимающим людям! А если что-то случилось?.. Вот так он и будет ворочаться, думать: а если так? А если — нет?
Пока Таня раскладывала постели, Галка подошла к нему.
— Рома, — сказала она, — эта девушка, Лена, я ведь ее знаю. Не хотела говорить Тамаре… Я не воспринимала Наденькины рассказы всерьез…
— Какие рассказы? — Р.М. заставил себя сосредоточиться.
— Наденька… Она иногда говорила, что у нее есть подруга по имени Лена. Они бывают вместе. Я не помню деталей… Лена — такая стройная шатенка с длинными ресницами… Я думала, что это игра воображения. В школе у нее никакой Лены не было.
— Я понял, Галя, — сказал Р.М. — А другие? Надя говорила о ком-нибудь еще?
— Да… Я всегда пропускала это мимо ушей. То есть, думала, что Наденька играет… Это они, да? Они что — телепаты?
— Телепаты? — удивился Р.М. — Нет, Галя.
Подошла Таня, обняла Галку, сказала:
— Рома, иди спать. Утром разберетесь.
— Сейчас, Таня, одну минуту… Идем, Галя.
Они прошли в кабинет, Р.М. взял в руки список.
— Я буду называть имена, — сказал он, — а ты вспоминай, были ли такие среди Надиных подруг.
— Что это? — с испугом спросила Галка.
— Погоди… Касимовы Рена и Наргиз.
— Наргиз… Конечно. Надя часто называла троих — Лену, Наргиз и еще Олю.
— Олю Карпухину? — уточнил Р.М.
— Не знаю. Я не знаю фамилий.
— А Света и Карина?
— Не помню. Кажется, были и они… Не помню, Рома. Это ведь было несколько лет назад, я думала, что все — игра воображения, понимаешь… Как-то удивилась даже: почему она придумала нерусское имя… Рома, что это?
— Я все объясню, Галочка. Утром. Нужно выспаться.
— Думаешь, я смогу заснуть? Что-то опять происходит, да? Почему ты не хочешь сказать?
— Это дочери тех, кто тогда приходил к нам, ну, в нашу компанию. Их матери… ну… я их всех спрашивал…
— Как меня…
— Как тебя. У многих из них потом родились дочери.
— Как у меня, — повторила Галка.
— Как у тебя.
— Рена, Наргиз, Света и… кто еще?
— Прочитать?
— Не надо. Все они…
— Все. То есть, я думаю, что все.
— А… мальчики? Были ведь у них и мальчики.
— Были. С мальчиками — ничего.
— Почему?!
— Долго объяснять, Галя.
— Но ты знаешь…
— Да.
Галка неожиданно успокоилась, или Роману Михайловичу это только показалось. Она долго молчала, глядя за окно во тьму улицы. Р.М. раздвинул шторы, он любил, чтобы его будили яркие утренние лучи или хотя бы дождливый рассвет. Таня заглянула в кабинет, удивилась — Р.М. и Галка молча стояли у окна и смотрели в ночь, — обняла Галку и повела спать.
Р.М. разделся и лег на продавленную сетку раскладушки, часы показывали половину первого, сон не шел, Р.М. чувствовал себя хорошо и мерзко. Возможно, в нормальном человеке эти два ощущения физически не могли совместиться, но Р.М. нормальным себя не считал. Ощущение было таким, будто его подвесили высоко над землей на тонких нитях, нити растягивались, и он рвался из них, чтобы хотя бы даже и упасть, разбить голову, только не висеть так, но нити не пускали, он чувствовал под собой пустоту и не мог понять — спит уже и видит бредовый сон или это вполне реальное ощущение? Потом он все-таки проснулся — или, наоборот, уснул? — потому что ощущение нереальности исчезло, а осталось четкое понимание всего, что происходит, он мог бы прямо сейчас прочитать лекцию с анализом как событийной, так и теоретической части, и понимал прекрасно, что сделал именно открытие. И знал даже во сне — или все-таки наяву? — что всю жизнь, сколько ее ни осталось, предстоит ему мучиться от сознания собственной бездарности и недомыслия, неспособности предвидеть последствия. И в то же время — параллельно этому потоку не мыслей даже, а ощущений, и в полном противоречии с ними, — в мозгу формировался план последующих действий.
А если бы я тогда провел не десятки тестов, а один-два? — неожиданно подумал он. Ничто не изменилось бы в мире, я и сейчас считал бы ошибкой юношеское мое увлечение.
Р.М. подумал об отрывке из средневековой хроники, — наверно, там сильно преувеличены масштабы события. Десяток ведьм в одном провинциальном городке — слишком маловероятно. А сколько нужно, чтобы была достигнута необходимая концентрация? Три? Пять? И что же тогда творилось на Брокене, если вообще сборища на Брокене — не полная выдумка? Если нет — тогда… Конечно. Спонтанное влечение к объединению, усиливаются способности всех, и мир предстает всем, а не каждой, и что же они тогда видят, бедные?
За стеной послышались голоса, шел седьмой час, никому в этой квартире не спалось. Когда Р.М., умывшись, появился на кухне, женщины пили кофе, в ярком уже утреннем свете казались совершенно чужими друг другу, и было очевидно — никто из них не знает, с чего начать день, что делать.
— Мы с Томой, — сказал Р.М., — едем в больницу. Таня, пожалуйста, поухаживай пока за Галей. Галя, там, в кабинете, есть бумага и ручка. Пока нас не будет, вспомни и запиши все — все, понимаешь? — что рассказывала тебе Надя о своих несуществующих подругах. О чем она с ними разговаривала, где бывала…
— Рома… — слабо запротестовала Галка.
— Я знаю… Ну, надо это. Обязательно.
— Слушай его, Галина, — неожиданно вмешалась Тамара. — Он знает, что говорит. Поехали, Рома.
Только бы ничего не случилось, — думал по дороге Р.М. В приемном сидел за столом все тот же заспанный врач, а перед ним на кушетке сидел, раскачиваясь вперед-назад, здоровенный мужик и преданно смотрел врачу в глаза, пытаясь что-то прочесть в них о своей судьбе. На соседней кушетке сидели и курили два санитара. Мужик не казался им опасным, они лениво перебрасывались фразами, поглядывая на пациента без интереса.
