Безымянная империя. Дилогия (СИ) - Каменистый Артем (бесплатная регистрация книга txt) 📗
– Мы вернемся назад и соберем большое войско?
– Глупец! Перед большим войском ворота не откроют. Нам не доверяют. И правильно делают…
Тимур, обидевшись на неоднократные упреки в глупости, все равно не сдавался:
– Дед Ришак, я не понимаю, зачем мне вообще ехать за море? Это пророчество… Вы же сами в него не верите. Я же видел.
– Да, Тимур, мы в него не верим. Как можно верить в бред помешанных? Слова пророчества глупы, их можно читать по-разному, и что угодно можно выдать за пророчество. Тимур, мы не верим в него, потому что умны: будь мы глупцами – мы бы не смогли управлять народом. Ты думаешь, легко владеть степью, сохраняя единство? От западного до восточного берега этой земли надо скакать два месяца. Между северным и южным – не меньше. Кроме того, путь преграждают горы, и перебираться за них нелегко. За горами – другая степь, но там тоже наш народ. У него мало мест для пастбищ, и многие вынуждены были осесть. Мы здесь воюем конными, а у них конных мало, у них пешие ратники, и еще они делают боевые машины. Строят башни – и разрушают эти башни друг у друга. Они учатся брать города. Их сила в этом. Мы часто посылаем за море смешанные отряды – нас нанимают местные правители. Мы – ценные воины, и нам много платят за их войны. Мы получаем деньги и получаем опытных воинов, знакомых с их способами войны. Наши воины приходят назад спустя годы, приходят другими, приходят с новыми обычаями и привычками. Мы все – разные… Ты представляешь, как трудно всем нам, таким разным, быть единым войском? Если не представляешь, ты этого плевка не стоишь.
Дед сплюнул в вытоптанную траву.
– Если бы пророчества не было, его надо было придумать. В него верит народ, и веру эту вдолбили им жрецы-шаманы – вот что главное. Этот железный дракон вовремя прилетел – не появись он сейчас, пришлось бы его придумать тоже. Наш народ – это взведенный лук. Сейчас он натянут полностью, стрела на тетиве. Но долго держать натянутый лук невозможно – руки начнут ходить ходуном. Надо или стрелять, или отпустишь тетиву поневоле. Нам нужна эта война, или через несколько лет мы начнем пожирать сами себя. Двадцать шесть лет природа благоволит народу – травы много, скот плодится и жиреет. Но через два-три года в эти земли придет засуха. В этом мы почти не сомневаемся: слишком многое об этом говорит. Да и не может благоденствие длиться вечно. И тогда – конец: начнется не ритуальная война, начнется война за скот, за пастбища, за водопои. Братство будет бессильно – нельзя сохранить единство на земле, которая может прокормить сотню, но при этом живет на ней две сотни. Будет резня. И многим придется изменить свою жизнь. Придется пахать землю, ловить рыбу… Мы потеряем себя как организованную силу. Нет, Тимур, сейчас – или никогда. Зачем было взводить лук, если не собираешься стрелять?
Дед помолчал, задумчиво поворошил прутиком угли догорающего костра.
– Тимур, ты силен. И ты умен. Я верю, что из тебя получится вождь нашего народа. Но у тебя нет мудрости. Ты не видел ничего, кроме степи, становища, кочевий… Лошади и коровы… Я видел мир, я знаю, что это такое. Мне будет горько, если я тебя потеряю, но я готов рисковать. Да и степь для моего внука теперь опасна. Тебя выдали шаманы – я уверен. Им не нужно воплощение пророчества от братства – им нужно свое воплощение, ручное. Ты для них досадная помеха – чем дальше ты от них сейчас будешь держаться, тем лучше. Так что используй свой шанс взглянуть за горизонт. Познай мир за пределами степи – и ты его покоришь. Я верю в тебя – остается тебе поверить в себя. Сейчас мы заночевали в степи. Здесь, у побережья, нет хороших пастбищ и нет нашего народа. Здесь никого нет. Никто нас здесь не выдаст врагам. Завтра мы будем у стен Тувиса. Ты пойдешь в город один, на плохой лошаденке, как обычный бродяга. Никто не должен знать, что ты внук Ришака. Ты должен будешь найти корабль, который отвезет тебя на Север. У Тувиса большой порт, и кораблей там хватает – ты быстро найдешь нужный. Когда окажешься на нашей земле, не спеши возвращаться. Узнай для себя все. И еще – если ты что-нибудь узнаешь про Мокедо, найди его и уговори вернуться. Он нужен нам. Из всех небесных людей он – единственный, кто чего-то стоит. И стоит он многого.
* * *
Ришак провел Тима почти до ворот. Лишь увидев стены Тувиса, дед остановил коня:
– Все, Тимур, дальше ты пойдешь один. Прощайся с Кунаром.
Легко сказать: «Прощайся». Кунар – часть Тимура: не легче, чем с рукой проститься. И все это под колючим взглядом деда. Нельзя даже чувств своих показать – за слабость сочтет. Эх, ну почему люди придумали такие сложности? Почему нельзя путешествовать по миру вместе с Кунаром?
Дед, будто читая мысли внука, заговорил отрывисто, чеканя слова:
– С конем трудно попасть на корабль. И украсть его в городе могут легко. Или болезней нахватается от местной грязи. Да и Кунар слишком хороший конь – алчность будет возбуждать. Не надо тебе привлекать внимание вороватых бродяг: для них подобный конь – огромное богатство. Кунар – не кошка, нельзя тебе с ним странствовать.
– Дед Ришак, я это понимаю. Прошу тебя, позаботься о Кунаре хорошо. Когда я вернусь, я хочу, чтобы он меня встретил готовым к битвам.
– Тимур, никто не оседлает твоего коня, я сам буду изредка его выезжать, чтобы не отвыкал от седла. Лучшая трава и овес будут его кормом. Лучшие кобылы будут продолжать его породу. Не беспокойся о нем.
– Спасибо, дед Ришак.
Тим на миг прижался к голове Кунара, отвернулся, влез на коренастую лошаденку, грубо пришпорил, направил к городским стенам.
Кунар, провожая друга недоуменным взглядом, жалобно проржал, но Тим не обернулся – лишь чуть ссутулился. Ришак, одобрительно кивнув, взял лошадь внука за уздечку:
– Пойдем, Кунар, Тимура ты если и увидишь, то не скоро.
Глава 10
Тимур большую часть жизни провел в становище. Там помимо накхов хватало пришлых людей – с побережья, из заморских земель, даже с неба несколько упало. Отец с детства заставлял его изучать языки народов, живущих за степью, и Тим в этом немало преуспел. Так что он не дичился чужаков, в отличие от большинства представителей его народа. Но все равно на первый контакт с обитателями Тувиса шел волнуясь.
Путь к городским воротам пролегал вдоль глинобитной стены. Оценивая ее высоту и качество, Тим пришел к выводу, что войска кочевников она не остановит. Стрелы легко выкосят защитников, а наверх нетрудно вскарабкаться по лестницам или даже накинув петли арканов на узковатые зубцы. Вонючий ров с нечистотами, пожалуй, более серьезное препятствие, чем сама стена, – не хотелось бы лезть в эту мерзость. Город серьезно не защищен – люди здесь прекрасно понимали, что от степи их не спасут никакие стены. Пока они нужны кочевникам, их не тронут, так что не стоит тратить силы на почти бесполезные укрепления. А кочевникам города нужны – через них степь имеет товары, которые невозможно получать в степи. Без городов даже соль стала бы проблемой.
Кроме того, обитатели побережья были в некотором роде «идеологическими братьями» степняков. Как и предки Тимура, они вынуждены были покинуть свою родину. Кто-то просто жаждал смены мест, кого-то выгнала беспросветная нищета, многие покидали свою страну из-за религиозных конфликтов, войн, непосильных налогов. Всего на побережье было около двух десятков анклавов пришельцев с Севера и Запада. Все они являлись колониями морских государств цивилизованного мира, но в отличие от метрополий порядки здесь были не настолько «цивилизованными» – сказывались обстановка и оторванность от развитых стран. Да и население неоднородное – пестрый коктейль и дикое смешение языков. Время от времени за колонии вспыхивали конфликты, и некоторые территории переходили из рук в руки десятки раз. Естественно, в таком случае нравы и языки перемешиваются весьма причудливо.
