Грозный эмир - Шведов Сергей Владимирович (книги бесплатно читать без TXT) 📗
– Рад тебе услужить, сеньора.
– И опять ты лицемеришь, Этьен, – вздохнула Мелисинда. – Рад ты не мне, а своей невесте, которая приедет вместе с Алисой.
Гранье промолчал. Возражать принцессе с его стороны было бы глупо, поскольку она сказала чистую правду, подтверждать ее слова – еще глупее, ибо ни одна женщина не потерпит, чтобы в ее присутствии расточали комплименты другой. Мелисинда оценила его деликатность и распрощалась с благородными шевалье благосклонным кивком головы.
– У меня к тебе просьба, Этьен, – обернулся к призадумавшемуся Гранье Музон. – Ты не мог бы узнать, что думают храмовники по поводу жениха прекрасной Мелисинды? Только сделай это ненавязчиво и ни в коем случае не упоминай моего имени. Ролан де Бове очень подозрительный человек и, чего доброго, вообразит, что я строю против него козни.
– Я попытаюсь, – не очень охотно согласился Этьен.
Иерусалим никак не мог оправиться от ран, нанесенных ему во время штурма двадцати пятилетней давности. По численности населения он уступал Антиохии почти втрое. Многие его здания так и продолжали лежать в руинах, поскольку ни у королей, ни у благородных шевалье не хватало денег, чтобы их восстановить. Зато мостовые Иерусалима сохранились в очень приличном состоянии, что позволяло передвигаться по городу не только пешком и верхом, но и в повозках и даже в паланкинах. Сразу за королевской резиденцией находился целый комплекс зданий, прежде использовавшийся под конюшни, а ныне переданных в распоряжение рыцарей ордена Иисуса. Здания примыкали к мечети Аль-Акса, до сих пор не восстановленной, и, по слухам, когда-то составляли с ней единое целое. Магистр ордена Гуго де Пейн хлопотал перед королем о передачи мечети в распоряжение нищих рыцарей, но Болдуин почему-то медлил с принятием этого решения, чем породил недоуменный шепоток среди шевалье своей свиты. А между тем орден разрастался за счет воинственных пилигримов, прибывающих со всех концов света, которых надо было где-то селить. Этьену де Гранье в этом смысле повезло, друзья отца не оставили его без крыши над головой, и сейчас он занимал несколько комнат в дворцовом комплексе из четырех зданий, принадлежащем барону фон Рюстову. В одном из этих зданий селились паломники, приезжавшие из Византии и далекой Руси, в другом находился трактир, несколько лавок и швейная мастерская. По словам мажордома Фрумольда, их держали бывшие сержанты благородного Венцелина, решившие под уклон годов вернуться к мирной жизни. Зато два других, самых роскошных здания, обычно пустовали, поскольку и сам барон, и его сыновья крайне редко наведывались в Иерусалим. Этьен очень рассчитывал, что шевалье де Сен-Валье, о котором он слышал столько былей и небылиц, передаст его просьбу барону фон Рюстову об аренде еще нескольких помещений. Самому шевалье места вполне хватало, но предстоящая женитьба на благородной Милаве налагала на него дополнительную ответственность. Он мечтал получить во временное владение целый этаж, но решение этого вопроса, увы, от него не зависело.
Этьену повезло. Шевалье Бернар де Сен-Валье, только сегодня утром прибывший в Иерусалим, находился в прекрасном настроении, чему, видимо, в немалой степени способствовало вино, стоящее на столе, и собеседник, не чурающийся соленого словца. С гостем благородного Бернара, шателеном ордена Храма Годемаром де Картенелем, Гранье был знаком, и потому обратился к нему с просьбой, представить его доблестному рыцарю. Благородный Годемар усмехнулся в седые усы и с видимой охотой исполнил просьбу Этьена.
– Мог бы не представляться, – махнул рукой Сен-Валье. – Сына своего лучшего друга я бы и так ни с кем не перепутал. Садись, шевалье. Помянем покойного Этьена и добрым словом и глотком вина. Я рад, что благородная кровь Гранье не остыла в твоих жилах. Шевалье де Русильон назвал тебя отважным рыцарем и искусным бойцом, а Влад никогда не бросается подобными словами.
Честно говоря, Этьен не рассчитывал на похвалу со стороны надменного Русильона, с которым у него сложились отношения скорее натянутые, чем добрые, но в любом случае, похвала благородного Влада могла сослужить ему добрую службу. Ибо Бернар де Сен-Валье являл собой тип провансальского рыцаря, открытого и добродушного, храброго и дерзкого, более всего ценившего соленое словцо и хорошую выпивку. Лицо его было испещрено шрамами, но выглядел он гораздо моложе своих пятидесяти лет. И причиной тому были глаза, неожиданно молодые и веселые.
– Во-первых, Бернар такой же провансалец, как ты турок, – с усмешкой заметил слегка захмелевшему шевалье Картенель, когда Сен-Валье отлучился ненадолго по своим делам. – А во-вторых, более скрытного человека мне еще встречать не доводилось. За почти тридцать лет нашей дружбы, я так и не сумел выяснить, кто же он такой. Знаю лишь, что он закоренелый язычник, обладающий большими знаниями в области магии и колдовства. Дважды его отправляли на тот свет расторопные людишки, и дважды он возвращался обратно, чтобы предъявить им счет. Ты, вероятно, уже слышал об осаде замка Русильон, но тебе наверняка забыли рассказать, что петлю на шее дукса византийцев Монастры, возглавившего на свою беду этот гибельный поход, затянул именно он, мой добрый друг Бернар де Сен-Валье. Так выпьем же за его здоровье, благородный Этьен.
Последние слова Картенеля прозвучали удивительно вовремя и достигли ушей вернувшегося Бернара. Шевалье растрогался почти до слез дружеским участием, чем вроде бы опроверг характеристику, данную ему осведомленным шателеном. Но ведь и сам благородный Годемар уронил соленую каплю в кубок только что обруганного шевалье. Вот и пойми этих людей.
– Я слышал, что в женихи Мелисинды прочат Фулька Анжерского? – перешел Сен-Валье к обсуждению темы, интересовавшей Этьена. – По-моему, это не самый плохой выбор.
– Благородный Фульк человек набожный, всей душой преданный как папскому престолу, так и лично Гонорию, но этим его достоинства и исчерпываются, – криво усмехнулся Годемар.
– Выходит, орден не станет поддерживать его кандидатуру? – прищурился на собеседника Сен-Валье.
– Но почему же, – пожал плечами шателен. – Если папа одобрит наш устав и даст свое благословение на деятельность нищих рыцарей Христа не только в Палестине, но и в Европе, то магистр Гуго готов выступить в роли свата.
– Значит, торг продолжается?
– Он почти завершен, – не согласился Годемар. – Как только король передаст нам развалины Аль-Акса, магистр сразу же пойдет ему навстречу.
– Ока Соломона в храме нет, – холодно произнес Сен-Валье, удивив Этьена выражением своего лица, сразу же ставшего жестким.
– Гуго де Пейн это знает, – поспешно отозвался Картенель, – но, видимо, полагает, что если там залежалась одна реликвия, то почему бы не быть и другой. По слухам, голова Иоанна Крестителя была спрятана где-то в тайниках древнего иудейского храма.
– Что ж, – задумчиво протянул Сен-Валье. – Пусть будет Креститель.
Этьен почти ничего не понял из этого разговора, разве что за исключением того, что храмовники собираются поддержать Фулька Анжуйского. Эта весть обрадует Рауля де Музона, но наверняка огорчит благородную Мелисинду, не жалующую навязчивого жениха. О благородном Рауле Этьен, разумеется, промолчал, а вот о чувствах старшей дочери Болдуина рассказал без утайки.
– Не беспокойся, шевалье, – засмеялся Бернар. – О чувствах благородной Мелисинды позаботиться Ролан де Бове. Наверняка сенешаль уже подыскал ей любовника. В этом ордене собрались рыцари не столько нищие, сколько хитрые и коварные. Ты их бойся, Этьен – я худых советов не даю.
– Вот ведь язва! – пробурчал себе под нос Картенель. – Зачем же порочить бескорыстных людей.
– Не люблю конкурентов, тем более в небесных сферах, – обворожительно улыбнулся собеседнику Сен-Валье.
– Где твоя Аркона, а где мы, – хмыкнул Годемар.
– Зато до Дай-эль-Кебира отсюда рукой подать.
И опять Этьен не понял, почему смутился шевалье де Картенель. Правда, смущение не помешало ему провозгласить тост за сенешаля Ролана де Бове, который как-никак доводится родным братом хозяину дома. Сен-Валье засмеялся, подмигнул Этьену и залпом осушил кубок.
