Неуловимый Хабба Хэн. История, рассказанная сэром Максом из Ехо - Фрай Макс (читать книги без регистрации полные txt) 📗
– Я правильно понимаю, что ты хотел бы сохранить свое обучение в секрете?
Я молча кивнул. Секретность нашего предприятия казалась мне делом настолько естественным, что я даже не позаботился оговорить это условие заранее. Но Коба сам обо всем подумал.
– Тогда услуга за услугу, – так же тихо сказал он. – Ты тоже никому ни звука. Кеттариец небось сам догадается рано или поздно, ну и вурдалаки с ним, он, хвала Магистрам, молчать умеет. И ты помалкивай. Я все-таки цеховой устав ради тебя нарушить собираюсь. Мне, конечно, слова никто поперек не скажет, но за спиной шептаться будут. А я этого не люблю. Ясно?
– Ну да, – тоже шепотом ответил я. – А как иначе?
– С тобой, как я погляжу, легко договориться, – похвалил меня Коба.
– С тобой, вроде, тоже, – усмехнулся я.
Он серьезно кивнул и отвесил мне неглубокий поклон:
– Спасибо за еду, добрый человек.
На том и расстались.
Просьба Кобы держать язык за зубами доставила мне только одно неудобство. Я не смог выполнить давешнюю просьбу сэра Шурфа Лонли-Локли, который настойчиво рекомендовал мне советоваться с ним в тех случаях, когда мне кажется, будто я понимаю, что происходит, и твердо знаю, как следует поступить. Ситуация была как раз подходящая, но обманывать Кобу мне не хотелось.
Поэтому я не стал беспокоить Шурфа Безмолвной речью, а ссыпал в протянутые ладони трактирщика пригоршню мелких монеток и отправился домой. Огненный лик Хаббы Хэна несколько раз мерещился мне по дороге, но я уже окончательно перестал себе доверять, а потому разочарование мое было не столь острым, как в прежние дни. «Ничего-ничего, – думал я, – вот выучусь всему нынче ночью, и этот грешный Магистр у меня в кармане. Никуда не денется».
Меламори, конечно, сразу поняла, что я затеваю некое несказанное безобразие. Но с ней было просто договориться. Я честно признался, что небольшой секрет действительно имеет место, но не мой, а чужой, и Меламори тут же прекратила меня тормошить. Когда за час до полуночи я принялся понемногу собираться, она ограничилась ехидным вопросом:
«Будешь ловить своего Хаббу Хэна как ночную рыбу, с факелом?» – а потом с удовольствием созерцала мое неподдельное смущение.
Смущался я еще примерно полчаса, заодно оделся и пересчитал деньги, а потом все-таки вышел из дома, сел в амобилер и поехал в направлении Речного Порта. Бросил свой горемычный транспорт неподалеку от Портового Квартала, дальше пошел пешком, в надежде, что зрительная память и чувство направления меня не подведут. Они и не подвели, по крайней мере, блуждал я куда меньше, чем опасался. Сделав всего один лишний круг, обнаружил знакомую свалку негодных рыбацких лодок и водных амобилеров, обошел ее слева и нырнул в неприметный переулок, в конце которого ютилась лачуга Кобы, одно из самых крошечных и ветхих строений даже по меркам здешних трущоб. Входная дверь болталась на одной петле, а плоская крыша щерилась наспех приколоченными гнилыми досками, щели между которыми не оставляли стороннему наблюдателю иллюзий, будто это жилище способно уберечь своего хозяина от дождя.
Я нерешительно затормозил на пороге и на всякий случай послал зов Кобе.
«Я пришел. Можно заходить?»
«Ну попробуй, – отозвался тот. – А вдруг сумеешь?»
Я не понял, что тут можно не суметь, но решил, что это просто особенности речи моего будущего наставника. Любимое выражение, шутка, понятная только ему, – ну мало ли? А потому, не раздумывая, отодвинул в сторону дверь и вошел в дом.
Внутри оказалось темно и абсолютно пусто. Ни мебели, ни даже какого-нибудь хлама. Только голые стены и земляной пол. Самого Кобы тут тоже не было, и я начал подозревать, что стал жертвой розыгрыша. Или, чего доброго, все-таки перепутал его хибару с похожей развалюхой. А что ж, свернул не в тот переулок, всякое бывает. Теперь придется снова слать ему зов, объясняться, расспрашивать. Терпеть этого не могу, честно говоря... А что делать?
Я уже развернулся, чтобы выйти на улицу, когда заметил, что темнота в одном из углов помещения, рядом с покосившейся входной дверью, качественно отличается от темноты в остальных углах. То есть везде было просто темно, как и положено ночью в пустом, неосвещенном доме. Для зорких угуландских глаз это не проблема: все, что требуется, запросто можно разглядеть. А вот в том грешном углу оказалось не просто темно, а черным-черно. Темнота была не обычным отсутствием света, а вполне самостоятельным явлением, чуть ли не материальным предметом. Казалось, ее можно потрогать.
Я и потрогал, не удержался. Подошел поближе и сунул руку в чернильную кляксу тьмы. Интересно же!
Возможно, когда-нибудь любопытство меня погубит. Но до сих пор оно, честно говоря, не приносило мне ничего, кроме пользы. Вот и тогда в хижине Кобы все сложилось как нельзя лучше. Провалившись во тьму, которая оказалась теплой и щекотной, как дыхание спящего, моя рука наткнулась на дверную ручку и, недолго думая, принялась ее крутить.
Случайная, в общем, затея увенчалась успехом. Ручка вдруг поддалась, невидимая дверь распахнулась, и я зажмурился от яркого света оранжевых грибных светильников.
– Ты давай, проходи, – сказал откуда-то издалека Коба. – Нечего на пороге стоять. Свет с улицы вполне могут увидеть, а сплетни мне ни к чему.
Я сделал несколько шагов вперед, наобум. Дверь, хвала Магистрам, захлопнулась сама собой, у меня бы, пожалуй, не хватило ума об этом позаботиться. Кое-как привыкнув к освещению, я обалдел окончательно. То есть сам факт наличия в этой лачуге некоей тайной комнаты меня не удивил, я даже отругал себя, что не догадался о ней с самого начала. Ясно же, что Коба не так прост, чтобы выставить свое жилище на всеобщее обозрение. Если бы моему взору открылась уютная спальня, кровать под драгоценным балдахином и дюжина сундуков с добром, я бы и бровью не повел. Чего я не чаял, так это оказаться в огромном, роскошно обставленном холле, в дальнем конце которого виднелась лестница, ведущая на второй этаж. Пол прихожей был выложен новеньким паркетом явно заморской работы, а стены обиты расписными тканями. Ноги мои утопали в длинном шелковистом ворсе кеттарийского ковра, небрежно брошенного у порога. Хозяин дома встречал меня на полпути между дверью и лестницей, и расстояние между нами было никак не меньше дюжины метров.
