И аз воздам (СИ) - Попова Надежда Александровна "QwRtSgFz" (читать полностью бесплатно хорошие книги .TXT) 📗

— Не ты ли рассказывала, что в вашей деревне…

— В нашей деревне, — перебила Нессель, — ко мне относятся, как к убогой. Сперва — боялись, а когда поняли, что употреблять свой дар во вред я не желаю — стали меня принимать так, будто я какая-то скорбная рассудком или увечная… То есть, ты понимаешь, что я сказать хочу? Я не думаю, что это — из-за того, что я сирота или одинокая, я просто уверена, это потому что я — такая. Не бывает так, чтобы относились ровно, точно так же, как к соседу своему, как к любому из людей; нас либо боятся (или хоть опасаются, вот как ты), либо снисходят. Но боятся — чаще.

— Это дело времени, — помедлив, отозвался Курт, снова поправив одну из фигурок на доске. — Слишком мало лет миновало с тех пор, как мы были по разные стороны, и люди еще не привыкли, не поняли, что им положено думать и чувствовать — в самих себе не разобрались; пока еще живо поколение тех, кто помнит, как это было — с обеих сторон. Люди меняются медленно, а в лучшую сторону — еще и неохотно. Надо просто подождать… И, разумеется, делать что-то для того, чтобы это положение изменилось. Мы стараемся, как можем. Все наладится, просто не сегодня и, быть может, не завтра.

— Хотелось бы надеяться… — тихо произнесла Нессель, даже не пытаясь скрыть недоверчивость в голосе. — В этом мире, который строите ты и твои собратья, жить моей дочери…

Она запнулась, на миг опустив взгляд и поджав губы, и тут же распрямилась, встряхнувшись точно кошка под дождем.

— Если все в вашей Конгрегации такие упрямые, как ты, у вас должно получиться, — с неискренней улыбкой подытожила лесная ведьма и кивнула на доску с крохотными фигурками: — Этим ты себя развлекаешь, когда нечем заняться?

— Обыкновенно да, — так же вяло и фальшиво улыбнулся Курт. — Лучше б, разумеется, было иметь себе соперника, но в игре против самого себя тоже есть свои плюсы; в конце концов, именно себя одолеть зачастую и трудней всего. Проверено не единожды… Хочешь, научу? Хоть будет чем убить время в мое отсутствие, если мне вновь потребуется уйти одному.

— Не думаю, что я это постигну, — покривилась Нессель; он отмахнулся:

— Чушь. Меньше слушай высокородных зазнаек; на самом деле — это просто. Единственное, что нужно — запомнить правила, по которым полагается переставлять каждую фигуру, а остальное всецело во власти твоей выдумки… Двигайся ближе. Двигайся, двигайся; обещаю, что под стол не спрячусь.

— То есть, я должна остаться тут одна? — уточнила Нессель, исподлобья глядя на то, как он копается в дорожной сумке. — На всю ночь?

— Никто не будет знать, что меня нет, — вынув, наконец, веревку, повторил Курт уже во второй раз и поднялся с корточек, ногой задвинув сумку под кровать. — Для того и выбираюсь вот так, тайно. Тебе ничто не грозит.

— Ты не в заботе о моей безопасности так выбираешься, а чтобы никто не знал, куда ты направился и что вообще куда-то направлялся, — хмуро возразила она. — К той женщине идешь?

— Не совсем, — мотнул головой Курт, отвернувшись, дабы она не видела его лица, и не зная, поможет ли этот детский трюк вкупе с высказанной полуправдой оградиться от всепроникающего взора ведьмы. — Хочу кое-что проверить и кое за кем проследить; и поверь мне, тебе там делать нечего совершенно… Оружие есть?

— Сам же знаешь, что есть… Стало быть, мне ничего не грозит, — размеренно повторила Нессель, — но ты спрашиваешь, есть ли у меня оружие?

— Никогда нельзя быть слишком готовым, — пожал плечами Курт, привязывая веревку к ножке кровати. — Когда спущусь, втяни ее и закрой окно на задвижку; вернусь я утром, посему она мне больше не понадобится.

— И ты мне, конечно же, не расскажешь, где ты будешь шляться до утра? — насупилась Нессель; он усмехнулся, усевшись на подоконник:

— Вот я и дожил до этого дня: женщина задает мне такие вопросы… Поговорим, когда возвращусь; все будет зависеть от того, что мне удастся узнать. Не забудь запереть ставню на задвижку, — повторил Курт уже серьезно и, подергав за веревку, кивнул: — Сядь на кровать. Она и так тяжелая, но… на всякий случай.

— А что мне делать, если утром ты не вернешься?

— Я вернусь, — отмахнулся он; ведьма насупилась, зло шлепнувшись на постель и пробормотав под нос нечто неразборчиво-ожесточённое, и Курт вздохнул: — Хорошо, ты права. План действий надо иметь и на этот случай тоже… Если со мною что-то случится, не обращайся к нашим в Бамберге; иди в тот трактир, где мы были сегодня днем, и расскажи всё Яну — вообще всё. Пусть немедленно валит из города вместе с тобой и отыщет Бруно. Он придумает, как.

— И этот охотник будет со мной тетешкаться, а не пошлет куда подальше?

— Он — будет, — кивнул Курт уверенно. — Но еще раз, главное: не вздумайте сунуться в Официум. Это — понятно?

— Веришь бродячему жулику больше, чем своим собратьям?

— Чем кой-каким из них — да, — вздохнул Курт, бросив взгляд на пустынную улицу, и повторил снова: — Закрой за мною задвижку.

Нессель кивнула, вздохнув и упершись ладонями в кровать, словно надеясь таким образом придать этому и без того массивному деревянному монструму лишнего веса, и Курт улыбнулся ей — натянуто и нарочито жизнерадостно.

Вниз он спустился в два прыжка, поморщившись, когда слегка не рассчитал первый толчок и подошва соскользнула, едва не угодив в окно этажом ниже; Нессель появилась наверху молча, втянула веревку внутрь и, не задержавшись у окна, аккуратно, без стука, закрыла ставню. Курт на миг замер, прислушиваясь; внутри трактира и на душных безлюдных улицах царила тишина, лишь сверчки надрывались во всю мощь, будто стремясь заполнить неестественную пустоту и безмолвие. Та же тишь и пустота сопровождали его по извивам холмов между домами, и единственным живым существом, встреченным на пути, была откормленная ленивая кошка, вальяжно развалившаяся у одного из мостиков и проводившая майстера инквизитора равнодушным взглядом.

К нужному дому Курт вышел спустя несколько минут; остановившись чуть поодаль, вновь замер на мгновение, оглядываясь и вслушиваясь, и, быстро прошагав к двери, тихонько стукнул в створку — один раз. Дверь приоткрылась почти тут же — ненамного, только чтобы позволить ему проскользнуть в неширокую щель — и без единого звука закрылась за его спиною, лишь едва-едва прошуршав засовом в петлях.

— За мной, — тихо проронила черноволосая женщина в легкой пенуле прямо поверх ночной сорочки, поманив его рукой со светильником, и, развернувшись, двинулась по лестнице наверх.

Во вторую от лестницы дверь в комнату с наглухо закрытыми ставнями она вошла, все так же не оглядываясь, прошла к столу и, установив на него светильник, бросила на ходу:

— Засов.

Курт осторожно, стараясь не громыхнуть и не скрипнуть, вдвинул деревянный брус в петлю и развернулся к хозяйке дома, вдруг поняв, что не знает, какими словами начать разговор.

— Сколько времени у тебя в запасе? — спросила та, медленно приблизившись на два шага; он передернул плечами:

— Прикрыт до утра. Какими судьбами ты…

— Стало быть, поговорим потом, — оборвала она решительно, и Курт с готовностью умолк, тоже шагнув навстречу.

— Ничего не имею против, — согласился он серьезно.

— Свидание раз в десять лет — это перебор, — вздохнула Адельхайда, потянувшись, и перевернулась на бок, приподнявшись на локте и подперев ладонью щеку. — А с нашей службой каждое из них может и вовсе оказаться последним.

— Раз в пять лет, — поправил Курт с улыбкой, она фыркнула в ответ:

— Пражское не считается. То еще свиданьице — явиться в разгар расследования, чтобы увидеть даму мельком, поцеловаться с ней над трупом предателя и сбежать на следующий день, не попрощавшись.

— Для последнего у меня были веские причины.

— Да, я знаю, — отозвалась Адельхайда уже серьезно и, помолчав, вздохнула: — А мне не удалось даже побывать на погребении…

— И не только тебе. Отец Бенедикт был духовным отцом для многих… да и не только духовным. Большинству из нас он был единственным настоящим отцом вообще. И большинство по тем или иным причинам не смогли с ним попрощаться; нам с Бруно еще повезло…