Пыль поднимается в небо (СИ) - "Tin-Ifsan" (читаем книги бесплатно txt) 📗
Жрица сжала губы.
- Да не оставит тебя Вурушма, - сказала она. - Только помни: в этом деле Три Милостивых тебе скорее помешают, чем помогут.
- Я понимаю, - ответил Эмхир.
Жрица молча смотрела, как Гарваны поклонились статуе Вурушмы и вышли из Обители. Сама жрица повернулась к статуе и тяжело вздохнула.
Чтобы вернуться в Сердце Гафастана, нужно было всего лишь перейти широкую улицу. Но Эмхир не дал Скарпхедину ступить на дорогу. На его вопросительный взгляд Старший Гарван ответил:
- Слушай.
Скарпхедин непонимающе посмотрел по сторонам - ничего не происходило, и звуки города казались вполне обыкновенными. Лишь через мгновение до его слуха донесся густой звон множества колокольчиков; но он не летел, не рассыпался тонкими искрами, а мерно лился и словно бы растекался по земле, медленный и тяжелый. Закутанные в темные одежды, по дороге шествовали помощницы Мьядвейг Протравленной. Сама она медленно ступала впереди всех и, не поворачивая головы, скользила взглядом по стремительно пустевшей улице. Гафастанцы боялись Мьядвейг, они очень смутно представляли, кто она и что может, но самый вид ее и мрачный звон округлых колокольчиков пробуждали в душах южан древний страх, который они не могли ни объяснить, ни побороть.
Мьядвейг медленно кивнула Эмхиру и Скарпхедину. Эмхир спокойно кивнул ей в ответ. Скарпхедин молча смотрел: он никогда прежде не видел Мьядвейг - только слышал, что она со своими помощницами обретается в Северной башне, где они создают новые страшные яды и противоядия к ним. Они же делали отравленную керамику, наносили яды на метательные ножи и кинжалы. Но в Северной Башне творили не только то, что могло нести смерть. Лучшие лекарства придуманы были там же. Но Мьядвейг редко занималась этим, поскольку отрава настолько глубоко проникла в ее бессмертное тело, что само ее дыхание, сама кровь ее, стали ядовитыми. Оттого она никогда ни к кому не подходила особенно близко, никогда не открывала лица и не снимала перчаток.
Иногда Скарпхедину, как и многим смертным, казалось, что Мьядвейг - всего лишь легенда, а на улицах появляется призрак. Но теперь, увидев ее, вполне осязаемую и зловещую, Скарпхедин внезапно проникся мыслью о том, как много тайн хранит еще Черное Сердце Гафастана.
_____
* Сури-гарах - секта из Мольд. Ее представители странствовали по разным землям, поклоняясь всем богам.
** Праздник Молчания.
Глава 18
Стражники молчали. Разда была уверена в том, что они не выдадут её, хотя и знают, что ей запрещено покидать женскую половину дворца без позволения шаха. Рискуя быть обнаруженной, она все равно нарушала этот запрет, бродила по дворцу, когда ей того хотелось, и часто пробиралась в двухсветный зал Советов. Там, скрытая от чужих взоров высокими колоннами, Разда смотрела и слушала. Но то, что касалось ее ушей, всегда проходило мимо: Разда ничего не понимала в политике, и никак не влияла на шаха. Ей больше нравилось наблюдать; она получала удовольствие, созерцая собственного мужа, всесильного Орива ин-Наара ах-Дуу, и своего сына, юного Бургэда, который всегда следовал за отцом. Она была уверена, что пройдет несколько лет, и Бургэд займет место шаха, и не будет ему равных ни по уму, ни по красоте и силе. Уже сейчас, в своем еще юном возрасте, Бургэд казался Разде красивейшим и прекраснейшим из всех людей, которых видел свет, и достоин он был, как думала Разда, править не только Западным Царством, но и всеми прочими землями, обозначенными на огромных картах, что украшали стены некоторых залов шахского дворца.
Благосклонно взглянув на стоявшего возле дверей стражника, Разда притаилась за колонной и посмотрела вниз, где шах и Бургэд что-то обсуждали. Перед ними лежало два длинных свитка, исписанных вдоль и поперек. Бургэд указывал на какие-то строки, непрестанно стуча по ним смуглым пальцем, в то время как Орив хмурился и качал головой. Потом он всплеснул руками, что-то быстро проговорил, перебив Бургэда и небрежно хлопнул ладонью по второму свитку. Бургэд ничего не стал на это отвечать; он посмотрел вверх и увидел мать, неосторожно высунувшуюся из-за колонны. Бургэд кивнул ей, легко улыбнувшись: он знал, что она нередко приходит без спроса, но никогда никому о том не говорил.
- Куда ты смотришь, чему улыбаешься? - хмуро спросил шах.
Бургэд перевел на него взгляд и произнес:
- Никуда... Я просто задумался.
- Мне не кажется, что такая улыбка может сопровождать серьезные мысли. На сегодня довольно дел, мы ничего не решим, так что иди.
Поборов желание взглянуть, не прячется ли Разда за колонной, Бургэд почтительно поклонился отцу и скрылся за высокими двустворчатыми дверями. Шах тяжело вздохнул и посмотрел туда же, куда смотрел Бургэд несколько мгновений назад: на втором ярусе зала никого не было. Белели массивные колонны, да густо вырисовывались силуэты стражников.
***
Никто не заметил двоих Гарванов, прибывших в Западное Царство. Никто не видел, как они попали в столицу. Говорили только, что ночи стали какими-то особенно темными, будто Мрок спрятала луну под темным покрывалом и старательно тушила свет звезд. Из пустынь приходили тревожные вести: тэмээны рассказывали, что известный в столице купец ул-Залилан, уважаемый знатью, но нелюбимый простым народом, за свои грехи убит был темными инээдами. Когда в ханах и на рынках заходила о нем речь, говорившие начинали многозначительно кивать, и кто-нибудь обязательно произносил: «Илму вершит справедливость».
Все ждали какого-нибудь знака от Девяти, но ничего не происходило. Снова на ночном небосклоне стала появляться луна, сначала тонким серпом нарождающегося месяца, который с каждым днем становился все более ярким, стремясь выбраться из мрака и снова засиять солнцем ночи.
Гарваны смотрели на то же небо, они видели ту же луну и те же звезды, но знамений не ждали.
Никакого труда не составило Эмхиру и Скарпхедину попасть во дворец шаха. Ночь была безоблачной, луна еще не вернулась на небосвод, и лишь полумесяц прорезал густой мрак. Скарпхедин исчез, тайными путями отправившись искать крови Бургэда, а Эмхир также бесшумно и незаметно пробрался на половину дворца, отведенную шаху. Часть коридоров была избавлена от стражи, едва горели светильники, и пламя их плясало под прохладными сквозняками, приносившими запахи цветов и ночной свежести.
Эмхир легко нашел покои Орива ин-Наара. Не теряя ни мгновения бесценного времени, нойр заколол шаха и, убедившись, что тот мертв, покинул покои.
Оставалось выбраться из дворца. Некоторое время Ворон потерял, пережидая смену стражи, и, когда все наконец успокоилось, вышел к боковому коридору. Минув его, нойр рассчитывал оказаться на другой половине дворца, где можно было спуститься через одно из окон и так попасть во двор.
Густые тени колонн ложились на мозаичный пол, но за аркой, казалось, было больше света. На улице щебетала какая-то ночная птица, и тонкий голос ее казался холодным и тревожным, будто иголками он осыпался в густую тишину дворца, в его овеянный теплым светом полумрак. Но тишину нарушало что-то еще. Эмхир замер и прислушался: кто-то приближался к коридору, который соединял разные части дворца. Шаги были легкими и нарочито бесшумными, будто идущий таился и едва уловимо боялся. Тень его легла возле арки, и Эмхир различил, что очертания принадлежали женщине; чуть слышному звуку ее шагов примешивался приглушенный звон украшений, очевидно, обернутых тканью. Даже несмотря на то, что стража была далеко, Ворон знал, что попался. Самому уходить было поздно, затаиться - невозможно. Оставался только один выход. Недолго думая, Эмхир достал испивший шахской крови нож.
Выждав, когда безвестная женщина окажется близко к арке, он выскочил прямо перед ней, схватил ее за горло и ударил о стену. Недостаточно сильно, поскольку уже увидел лицо своей жертвы: перед ним была Разда.
Будь Ворон чуть менее внимательным, его испещренный северными письменами нож мог бы уже вонзиться в ее сердце. Напуганная, Разда попыталась высвободиться и, понимая, что перед ней Гарван, сорвала с его лица край тагельмуста. Эмхир успел силой мысли отвести от Разды сорвавшееся с ткани заклинание.
