Несравненное право - Камша Вера Викторовна (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗
Северный берег Адены
Там, откуда я пришла, сейчас уже зеленели листья и весело щебетали влюбленные птицы. Здесь же о весне напоминало только небо, бледно-синее и неимоверно глубокое, небо, в которое хотелось смотреть и смотреть. Зима проходила, снег стал рыхлым, зернистым и влажным и по вечерам отсвечивал густой синевой. Я не знаю, как бы я шла по этому снегу, если б не эльфийские сапоги, – бедняга Преданный проваливался по брюхо. Не научи меня Астени начаткам магии, я если б даже не сдохла, то одичала, а так, судя по отражению в походном зеркальце, я даже напоминала женщину, хотя меня это мало заботило, меня вообще ничего не заботило, кроме дороги. Я не представляла, далеко ли еще до Эланда. Просто шла вперед, причем все больше ночами: зеленоватый Тэриайкс, Око Рыси, указывал путь на север, а я знала, что, идя прямо на него, я рано или поздно доберусь до моря.
Или Преданный разделял мою уверенность, или ему было все равно, куда мы идем, но он ни разу не попытался увести меня с выбранной мной дороги. Днем мы спали: я – завернувшись в один эльфийский плащ и подложив под себя другой, Преданный – по-кошачьи свернувшись клубком у меня в ногах. Припасы, захваченные Астени, давно кончились, мы жили тем, что добывал Преданный. Дичи вокруг хватало, а охотником мой кот оказался отличным. Для него такая жизнь была естественной, а я… Я медленно, но верно становилась дикой тварью, разве что до поры до времени брезговавшей сырым мясом; во всем же остальном я не так уж и отличалась от лесной рыси. Я и раньше любила ночь, она добрее дня. Ночью огонь жарче, деревья выше, а чувства обостряются… Запахи, звуки, странная, начинающаяся с заходом солнца жизнь манила меня, когда я была еще малолеткой. Боги! Как давно это было… И где, где? Неужели в Тарске? Нет, не помню…
В Тарске жили страшные люди. Я знаю, что боялась их до безумия, но я забыла само ощущение того страха… Зато на память приходит то горько-сладкий вкус ягод, которые никогда не вызревали под здешним солнцем, то ощущение захватывающей меня радости, когда я бегу по залитому солнцем склону, а большие алые цветы раскачиваются на тоненьких стебельках, и высокая трава под теплым ветром перекатывается изумрудными волнами. Вот это помню, хотя мой мозг услужливо напоминает мне, что я ничего подобного не видела, не могла видеть, ведь наследница Тарски не бегала в одиночку в холмах. Но то, что помнил – или знал? – мой ум, напрочь позабыло сердце. И наоборот. Может быть, причиной была та самая чудовищная магия, превратившая меня в опасное для всего сущего создание?
Преданный довольно бесцеремонно толкнул меня лапой. Хорошо хоть когти спрятал. Мой кот не любил, когда я задумывалась, и был прав. Нужно не думать, а идти. И мы шли. Всю зиму. Иногда нам попадались занесенные снегом хутора и деревушки, иногда приходилось переходить дороги. Раз или два мы видели вдали огни больших сел или городов, но мы обходили их.
Вряд ли люди, коротающие зиму у огня за тяжелыми дверями, были бы рады диковатой гостье, заявившейся из лесу в сопровождении огромной рыси. Они могли увидеть во мне ведьму, или разбойницу, или сумасшедшую, попробовать меня схватить, а то и прикончить. А меня больше смерти – в конце концов, что такое смерть, чтоб ее бояться? – пугало, что овладевшая мною на краю Пантаны ярость вновь затопит мое существо и я начну убивать. Я не жалела, что расправилась с Эанке. Вернись все назад, я убила бы ее снова, но вот крестьяне или купцы… Они не были виноваты ни передо мной, ни перед Астеном…
Сначала я старалась не думать о моем мимолетном друге, но мысли вновь и вновь возвращались к буковой роще, в которой мы встретили ту проклятую ночь. Не случись беды, вряд ли следующую мы провели бы порознь. Астен был эльфом, магом, Светорожденным. Я, и то в лучшем случае, могла назвать себя человеком, но эльфийского принца это не отвратило, а я… Я так и не смогла понять, была ли влюблена или же просто до безумия хотела тепла, хотела, чтобы кто-нибудь был рядом. Судьба отказала мне даже в этом. И мы пошли в Эланд. Я и рысь. Два диких, опасных зверя. Только Преданный умел обращаться со своими когтями и клыками, я же не знала, когда ко мне придет, если придет, моя сила и что я с ней буду делать. Я пыталась сосредоточиться, отыскать в себе искру той чудовищной магии, что переполняла меня в день смерти Астени, но ничего не получалось. Разве что мне стали удаваться простенькие волшебные фокусы, которым он меня учил. Я могла зажечь огонь на снегу, залечить небольшую рану, овладела ночным зрением, научилась обшаривать мыслью дорогу в поисках чужого разума. Это доказывало, что я не безнадежна, не более того.
Так мы и шли. Я потеряла счет дням, и только меняющийся звездный узор позволял прикинуть, сколько времени прошло. Может быть, я была не права, отправившись в Эланд, может быть, стоило после гибели Астени повернуть в Кантиску и отдаться под покровительство Архипастыря? Но я совсем не знала Феликса. Не знала я и Рене, хотя память услужливо напоминала мне подробности нашего знакомства. Лучше бы, конечно, мне было с ним не спать, но прошлого не исправить. Если я в самом деле живое оружие, ему место в руках герцога Арроя, а не в руках Церкви.
Не знаю почему, но меня пугала сама мысль о монахинях, к которым меня наверняка бы определили. О молитвенных бдениях и очах, опущенных долу, и потом, разве не мне сказали Всадники, что «они» не должны перейти Явеллу? Значит, мое место там. Герцог Аррой узнает все и пусть решает, ему не привыкать. Конечно же, между нами больше ничего не будет. Мне это не нужно, да он и сам вряд ли захочет. Тогда он выполнял просьбу короля Марко, а я… Я подчинялась.
…Преданный насторожился, я это почувствовала сразу. За месяцы наших скитаний я научилась понимать своего спутника-друга лучше, чем себя самое. И теперь, глядя на прижатые уши и медленно поднимающуюся на загривке шерсть, я видела, что случилось что-то куда более неприятное, чем волчья свадьба или проходящий по пересеченному нами на рассвете тракту обоз. Преданный уже не сидел, он стоял, нехорошо оскалившись, готовый к бою, но бой казался рыси безнадежным. Тоска сжала и мое сердце – стоило пройти половину Арции, чтобы пропасть, так и не узнав, кто же ты на самом деле – зло, спасение или просто тварь с горячей кровью, которой боги по прихоти своей дозволили мыслить и чувствовать.
Моя рука потянулась к эльфийскому кинжалу и застыла в воздухе – оружие было ни к чему. Сердце забилось бешеными толчками, утренние краски стали ярче, сочнее… Я ощутила, как во мне плещется Сила и что на сей раз Сила эта мне подвластна.
Было бы куда более разумно обойти десятой дорогой это место тревоги, которое почуял Преданный и которое пробудило во мне мои дьявольские таланты, но любопытство свойственно человечьей природе, а я все еще оставалась человеком. Без колебаний оставив серебристый валун, сидя на котором я любовалась весенним небом, я свернула в березовый лес.
Белые стволы словно бы светились под лучами яркого предвесеннего солнца, место было чистое и доброе, и тем нелепей и страшнее казался чужой кошмар, заполонивший светлую рощу. Ужас тянулся расплывающейся струей; так бывает, когда в ручей выливают ведро краски, она долго держится темным облаком, постепенно спускаясь по течению… Выплеснутый в ясный березовый лес предсмертный ужас тихо стекал нам навстречу. Преданный несколько раз судорожно дернул головой, словно пытаясь проглотить что-то застрявшее в глотке, но пошел вперед. Магия Романа, некогда связавшая зверя с принцем Стефаном, наделила его почти человеческими чертами. Обычная рысь, пусть трижды ручная, бросилась бы наутек, Преданный крался впереди меня, указывая дорогу, хотя я в этом и не нуждалась. Отзвук чужих страданий, разлитый в воздухе, не почуял бы только бездушный.
Максимилиан был доволен – место для нового эрастианского монастыря казалось исключительно удобным и выгодным. На высоком берегу впадающей в Адену Лещицы, в половине диа перехода от Лисьего тракта, оно, безусловно, привлечет паломников. Понравился кардиналу и глава общины, смиренный слуга Триединого Эгвантий. В недавнем прошлом воин, он в одиночку брал кабана и медведя, а в глубоко посаженных серых глазах будущего аббата светился незаурядный ум. История Эгвантия Максимилиана очень занимала. Его высокопреосвященству не пристало сомневаться в словах человека, уверяющего, что ему явился святой Эрасти и велел оставить воинскую службу, отправиться на берег Лещицы и заложить новый монастырь. Монастырь, который мог при необходимости стать не только оплотом веры, но и цитаделью против земных врагов.
