Тогайский дракон - Сальваторе Роберт Энтони (книги регистрация онлайн бесплатно .TXT) 📗
Тем более что открыться он мог только человеку, каким был в свое время сам, или такому, как Болх. Но Чезру знал, что доверять человеку, не имеющему истинной веры в рай и, следовательно, не знающему подлинного страха перед Богом, нельзя, ведь он, скорее, пожелает превратить собственную жизнь в рай уже на этой земле и за ценой не постоит.
Эаким Дуан прекрасно понимал, что теперь ему придется устранить ятола Болха.
И ятола Зей'а'ху, конечно, тоже.
Как можно это сделать, не вызвав серьезного раскола среди ятолов, не нарушив мира, который он так долго и трудно создавал? Если бы еще речь шла об одном человеке, он просто приказал бы чежу-леям напасть на караван под видом разбойников. И даже если бы кто-то из уцелевших в караване опознал их хотя бы по росту, никто бы ему не поверил. Но убирать двух жрецов, нападать на два каравана?
Следует организовать все крайне тщательно и не торопясь.
Не торопясь. Эаким Дуан, уже вернувшийся в свое тело, раздраженно покусывал губу. Он не хотел откладывать решение этой вновь возникшей проблемы, не желал тратить несколько недель — а может, и месяцев — на организацию покушения на жрецов, а потом еще ждать, что из этого получится.
— Но как можно… — произнес он вслух и вдруг замолчал.
Губы Чезру искривила злобная усмешка.
Он снова с помощью гематита покинул свое тело, проник, пролетев по городу, в дом, где остановился Зей'а'ху, и нашел его в ванне, окруженного полуобнаженными молодыми слугами обоих полов. Эта сцена вызвала у него и удивление, и жалость. Все знали, что Зей'а'ху утратил мужскую силу; ходили слухи, что он находит для себя иные, извращенные формы удовольствия. К примеру, наблюдая за соитием других.
Бедняга!
Не обращая внимания на окружение ятола, дух Эакима Дуана устремился прямо к разнежившемуся в ванне человеку и произвел одержание.
Глаза ятола Зей'а'ху чуть не выскочили из орбит. Он издал пронзительный крик, слуги испуганно повернулись в его сторону. Потом они бросились к своему господину, но отпрянули, когда Зей'а'ху забился в ванне, расплескивая воду по всей комнате.
Он судорожно раскрывал рот, точно пытался выкрикнуть какие-то слова, позвать на помощь. И так оно и было.
Однако ятол теперь не был хозяином положения. Внутри его тела шла борьба — два духа, две воли сражались за контроль над его разумом. Получая прямо противоположные сигналы, мышцы напрягались и сокращались. Глаза вытаращились, рот продолжал кривиться, зубы впивались в язык и губы.
«Ты узнаешь меня, ятол Зей'а'ху? — мысленно спросил дух Эакима Дуана. Ятол внезапно перестал метаться и теперь спокойно лежал в ванне. — Взгляни на меня! Пусть сердце подскажет тебе, кто твой гость!»
«Чезру Дуан?» — безмолвно спросил дух Зей'а'ху.
«В этой инкарнации», — последовал таинственный ответ.
Слуги начали медленно приближаться к ванне, но снова отступили, когда тело их господина вновь забилось в ужасных судорогах.
«Ты отступник! — продолжал Эаким Дуан. — Я разочаровался в тебе, ятол Зей'а'ху».
«Нет!»
«Ты вступил в сговор с еретиками, отрицающими истину Бога!»
Зей'а'ху снова и снова повторял шепотом лишь одно слово:
— Пощади…
«Исправь совершенное тобой святотатство, ятол Зей'а'ху! Сегодня же ночью! Сейчас! Другого шанса вернуться на путь в рай у тебя не будет».
Эаким Дуан разъяснил, что он имеет в виду, с помощью нескольких картин, посланных им в сознание ятола, после чего покинул тело Зей'а'ху и воспарил к потолку. И хотя никто не мог его ни видеть, ни слышать, слуги почувствовали присутствие чего-то потустороннего. Было очень забавно наблюдать, как на их физиономиях возникает выражение недоумения и страха, волосы на затылке непроизвольно встают дыбом, а женщины обхватывают себя руками, словно им внезапно стало холодно. Многие с криком выбежали из комнаты.
Но самое интересное еще впереди, понимал Чезру, наблюдая, как ятол Зей'а'ху поспешно выбрался из ванны, отталкивая слуг, пытающихся помочь ему накинуть халат на его обнаженные плечи.
Завернувшись в накидку не столько из соображений пристойности, сколько для защиты от холода, Зей'а'ху выскочил из дома. Чувствовалось, что им внезапно овладела какая-то навязчивая идея и что только она и занимает его разум.
Заодно под накидкой удобно было спрятать оружие, которое поможет Зей'а'ху вернуться на дорогу в рай.
Все резиденции, где останавливались приезжающие в Хасинту жрецы, находились в одном квартале. Поэтому Зей'а'ху не пришлось долго бежать до дома ятола Болха. Он промчался мимо двух стоящих на страже солдат и с грохотом распахнул дверь. За ней обнаружился еще один стражник, но ятол Зей'а'ху, не дав ему сказать ни слова, бросился в глубину дома, громко выкликая имя Болха.
Вскоре тот появился, одетый в точности так, как три часа назад во время встречи с ятолом Зей'а'ху.
— Зей'а'ху, — ошеломленно выговорил он, — Что стряслось? — И широко раскинул руки, удивленно глядя на него.
Выражение удивления заметно усилилось, когда нож ятола вонзился ему в живот.
— Еретик! Неверующий! — завопил Зей'а'ху, давя на рукоятку ножа со всей силой и решимостью, подогреваемой глубокой верой в то, что на кону спасение его души.
К тому моменту, когда потрясенные стражники оттащили непрошеного гостя, ятол Болх, держась за живот, лежал на полу в луже собственной крови.
Паря наверху, Эаким Дуан наблюдал впечатляющую сцену с сожалением, но не без удовольствия. И вдруг до него внезапно дошло, что в этом есть что-то от страсти к подглядыванию. Ощутив укол совести, он спросил себя, чем, в таком случае, он лучше Зей'а'ху, находящего удовольствие в созерцании того, в чем сам участвовать не мог.
Впрочем, все это не имело никакого значения, решил Чезру, вернулся в свое тело и занялся подготовкой к тому, что его ожидало дальше. Он знал, что вскоре ятол Зей'а'ху предстанет перед ним как обвиняемый в убийстве.
Эаким Дуан решил сыграть роль с утонченным презрением к окружающим. Он выслушает рассказ Зей'а'ху, мнение других жрецов, удалится для совещания с Богом, а по возвращении объявит Зей'а'ху героем веры.
Старый Чезру все еще хихикал, когда к нему ворвался Мерван Ма, заявивший, что его срочно ожидают в зале для аудиенций.
ГЛАВА 9
ЗАТЕРЯВШИЕСЯ ВО МРАКЕ
.
На Дороге Беззвездной Ночи царил такой мрак, какого Бринн и представить себе не могла; уж во всяком случае, тьма здесь была гораздо гуще, чем в пещере, где их держали в заточении. Спускаясь вместе с Джуравилем и Каззирой по бесконечным туннелям, уходящим все глубже под основание горы, она начала понимать, что дело не просто в отсутствии света; здесь стояла такая тягостная тишина, что закладывало уши, и все в целом заставляло девушку невольно погружаться вглубь себя. Она все время пыталась собрать силы и решимость, думать о цели их похода, о том, что в конце Дороги Беззвездной Ночи окажется в Тогае, в заросших душистыми травами степях родины.
Однако тишина давила, дробила мысли и, казалось, жаждала поглотить дерзких путников, растворить в себе.
У них были светильники, эти удивительные творения док'алфар, мерцающие голубоватым огнем. Но даже их свет казался здесь странно неуместным, слабым и лишь усиливал ощущение тревоги. К тому же он выхватывал из тьмы весьма ограниченное пространство и, как казалось Бринн, скорее помог бы хищникам заметить их, чем наоборот.
Воздух был теплый, неподвижный — настолько неподвижный, что окутывал тело, словно тяжелое одеяло, отчего идти становилось еще труднее. Неровный, бугристый пол туннелей принуждал все время смотреть под ноги, чтобы за что-нибудь не зацепиться. В стенах тут и там также торчали выступы, отбрасывающие в тусклом свете зловещие тени.
— Насколько страшнее выглядели бы эти тени в трепещущем свете обычных факелов. — Голос Каззиры разорвал тишину так внезапно, что тогайранка и Джуравиль едва не подскочили, — Они были бы прямо как живые. В прежние времена многие погибли здесь, прежде чем мы придумали, как использовать стайки фазлов, заключив их внутри светильников. Пляшущие тени на стенах вводили путешественников в состояние оцепенения, и реальная опасность захватывала их врасплох.
